Хорошо, что Арсений, старательно привлекая к себе внимание взрослых, своими разговорами смог с успехом заполнить возникшую между ними неловкую паузу.

- Иван…Иван?! Ты что меня совсем не слушаешь?- обиделся мальчик.

Ринберг постарался сконцентрироваться на вопросах, которые задавал ему малыш.

- Сень, прости. Что ты сказал?

- Правда, моя мама самая красивая?- громко повторил Арсений.

- Правда-правда. Твоя мама очень красивая!- подтвердил мужчина и взъерошил Сенькины волосы.

Довольный мальчик, всё ещё оставаясь рядом с Иваном, повернулся к маме и сказал совсем как взрослый:

- Мама, мы с Лешеком будем тебя ждать. Хорошо повеселись на Дне рождения.

Алевтина подошла к нему поближе, наклонилась и поцеловала сына в щёку.

- Спасибо, родной. Присматривай за Кисом, веди себя хорошо, слушайся крёстную.

- Алька, не волнуйся. Мы справимся. Помни, что я тебе говорила,- подмигнула Островской молчавшая до этого момента Ева.

- Ты как готова?- спросил Ринберг.

- Готова,- быстро кивнула Аля.

- Тогда вперёд,- посторонился Иван, пропуская Островскую.

В молчании они вышли из квартиры и спустились по лестнице. А на улице также без лишних слов, мужчина взял Алевтину за руку и повёл за собой, словно уже давно имел на это полное право.

Когда они садились в машину, Иван совсем не надолго выпустил ладонь Али из своей, а в салоне он сразу же вернул руку на место.

- Волнуешься?!- утвердительно произнёс Ринберг и, стараясь успокоить девушку, несильно сжал её ладонь.

- Да, есть немного,- не стала отнекиваться Островская.- Это трудно объяснить…Я уважаю Хаю Вениаминовну, но, честно говоря, не люблю я такие мероприятия.

- Не нужно объяснять. Я понимаю.

Он и, правда, понимал искренние опасения Алевтины: этакая золотая рыбка, по доброй воле плывущая в аквариум к пираньям. Только его рыбка была не так уж и беззащитна и с каждым днём нравилась Ивану всё больше и больше.

- Я рядом. Всё будет хорошо.

В ответ Аля вроде бы утвердительно кивнула, но в её жесте не чувствовалось даже капли той уверенности, которая жила в мужчине.

Островская отвернулась к окну и спешно заправила за ухо выбившийся из причёски тёмный локон, и в ту же секунду Ринберга накрыло стойкое ощущение дежа вю.

- Иван Соломонович, приехали,- пробасил Гена, безжалостно разгоняя проступившее было озарение.

С первого взгляда Островской стало понятно: заказчики не поскупились, а организаторы праздника расстарались на славу. Но, не смотря на всю окружающую её красоту, фамильное гнездо Боринштейнов произвело на Алю гнетущее впечатление - всё здесь было как-то слишком: слишком большим, слишком дорогим, слишком отличающимся от той простой жизни, к которой привыкла она сама и большинство людей из её обычного окружения. Невольно девушка почувствовала себя самозванкой, явившейся на чужой праздник жизни.

Стоило только им выйти из машины, как она сразу же ощутила на себе чужие взгляды: преимущественно оценивающие от мужчин и весьма недоброжелательные от женщин - они, будто грязь к подошвам обуви, липли к коже.

Как-то отвыкла Островская от подобных светских развлечений. Да раньше никто так и не препарировал её внешний вид. Хорошо ещё, до внутреннего добраться не успели. Чувство благодарности по отношению к Еве расцвело пышным цветом в душе Алевтины - как ни крути, а образ, созданный по настоянию Ясной, сейчас придавал ей уверенности.

Иван Соломонович напротив абсолютно не замечал пристального внимания, направленного на них. Со своей фирменной маской невозмутимости на лице он подал Але руку и помог ей выбраться из автомобиля.

Пока же ясно было одно - вечер обещал быть долгим.

Первым делом они направились к имениннице, по пути обмениваясь бесконечными приветствиями, но, Слава Богу, нигде надолго не задерживаясь.

Несмотря на молчаливую поддержку Ринберга напряжение так и не отпускало Алевтину. Мужчина, правильно оценив её состояние, взял с подноса мимо проходившего официанта бокал шампанского и протянул Островской.

- Пара глотков для храбрости тебе не повредит.

Аля отрицательно покачала головой.

- Как бы потом не пришлось жалеть о моей храбрости. Алкоголь, волнение и голодный желудок- совсем не лучшие друзья девушки. Внезапно чувство такта может изменить и…

Иван внимательно на неё посмотрел.

- Уверен, ты на себя напрасно наговариваешь. Всё будет отлично.

- Хорошо, должен же хоть кто-то из нас двоих быть в чём-то уверен,- неопределённо сказала Алевтина и, сделав маленький глоток, поставила бокал на стол справа от себя.

- Пойдём?

- Да,- кивнула девушка и снова вложила свою руку в его.

Они передвигались по саду, лавируя между декоративными белыми шатрами и арками, украшенными гирляндами из живых цветов. Словно ледокол Ринберг прорезал толпу собравшихся и настойчиво вёл её за собой.

Добраться до именинницы им удалось спустя добрых полчаса нарочито любезных приветствий и плохо скрываемого любопытства, когда от насильно натянутой на лицо вежливой улыбки у Островской уже болезненно сводило скулы.

Хая Вениаминовна обнаружилась, восседающей на большом кресле, стоящем на возвышении и стилизованном под королевский трон.

Вновь прибывшие гости сначала устремлялись к виновнице торжества, чтобы поздравить и лично засвидетельствовать ей своё почтение, а затем с облечением откланивались и сбивались в группы по интересам: ибо острый язык хозяйки разил не хуже хорошо заточенного меча.

При приближении их пары госпожа Боринштейн хитро прищурилась и растянула губы в лукавой улыбке.

- Иван, Алевтина, вместе. Какой, однако, приятный сюрприз, а я-то уже решила, зрение меня подводит.

- Какие ваши годы, Хая Вениаминовна,- искренне улыбнулся Ринберг.- Рад, что мы смогли доставить вам удовольствие.

- Да, уважили старушку. Смотрю, с нашей последней встречи, Иван, твой вкус в отношении женщин значительно улучшился.

- Вы как всегда проницательны,- невозмутимо заметил мужчина, не обращая внимания на сомнительный комплимент, щедро отпущенный в его сторону тетушкой Боринштейн.

Но в отличие от него Островская так и не смогла скрыть своего удивления от подобного течения беседы.

- Алевтина-детка, я знаю Ивана Соломоновича почти с пелёнок, когда он ещё звался Ванечкой,- миролюбиво продолжила госпожа Боринштейн.- Уважь старушку, Ваня, принеси-ка дамам шампанского, а мы здесь пока посекретничаем между нами девочками.

- Желание именинницы - для меня закон,- отозвался Ринберг и тихо добавил только для Али.- Я скоро. Держись.

Когда Иван ушёл, тётушка Хая снова обратилась к Островской.

- Алевтина, я за вас рада. Иван-достойный мужчина. Позволь дать тебе совет - не обращай внимания на местных стервятников. Поговорят, поговорят и перестанут. А жизнь, она одна. Смотри, чтобы не пришлось тратить её на сожаления.

- Мы просто вместе работаем.

Госпожа Боринштейн посмотрела на неё скептически, не поверив ни единому слову девушки.

- Я может и стара, но точно не слаба умом. Ты мне зубы-то не заговаривай- мала ещё. Коллеги они, знаем мы таких коллег.

Аля хотела было снова возразить, но краем глаза заметила, что к ним приближаются новые гости: Юрий Шабарин в компании Крупельницкого. Аркадий Семёнович выглядел бодрым и отдохнувшим, а ведь ещё буквально вчера супруга уверяла, что дела его совсем плохи.

В другой ситуации Островская, возможно, посчитала бы это везением, ведь она заметила мужчин первой, ещё до того, как те успели обратить на неё внимание. Но сейчас, когда в висках стучало малодушное: «Бежать!», у Али в голове почти не осталось разумных мыслей. При хорошем стечении обстоятельств у девушки оставалось в запасе несколько секунд форы, а при плохом… Об этом Алевтине не хотелось даже думать. Оценив свои шансы на успех, она всё же осталась на прежнем месте - рядом с именинницей.