– Иначе что?

– Иначе я натравлю на тебя всех духов, что находятся у меня под контролем.

– Я не боюсь их, – вздёрнув подбородок, процедил маг. – Я видел силу Стика, я видел то, на что способен Интрай – может быть, я и не сильнее их, но и им не так уж легко будет справиться со мной, особенно если я использую все свои возможности.

По руке Хеля зазмеились белые нити, покрывая его кожу, и Мойра, как будто обжёгшись, разжала свои пальцы. На лицо её упала тень, а сквозь мягкие черты начали проступать совсем другие – нечеловеческие, пугающие своей неправильностью. Но хлопнула входная дверь, и Мойра мгновенно успокоилась, и приобрела даже какой-то равнодушный вид.

– Что же, я ожидала от тебя упрямства, но надеюсь, ты всё же прислушаешься к голосу разума, человек, а не к той твари, под чьим контролем ты сейчас находишься, и которая толкает тебя сейчас прямо к своему хозяину. Если хочешь сохранить свою свободу, если хочешь, чтобы Ойкумена продолжала существовать – не вмешивайся. Поверь мне, у девочки и без тебя найдутся союзники. Она не останется одна.

И исчезла так, как будто Её никогда и не было. Почти сразу на кухню зашёл Тари. Удивлённо принюхался, посмотрел на сидящего за остывшей едой некромага с каменным лицом и простодушно спросил:

– Вы уже поели без меня, да? Вот для чего я ходил за продуктами? – он возмущённо поставил бумажный пакет на стол и плюхнулся на стул, на котором мгновение назад сидела богиня. – Я что-то пропустил? Мне казалось, я слышал чей-то голос. Это Стик?

Некромаг утомлённо прикрыл глаза.

– Нет, и едва ли нам стоит его ждать. Твоя порция в буфете, а я пойду, подремлю немного наверху.

Он поднялся по лестнице в комнату Несс так, как будто был немощным стариком, и рухнул на её кровать. Гнев Мойры ему дорого обошёлся, выпив почти все его силы, и появись сейчас кто-либо, желающий причинить ему вред едва бы он смог его остановить. Да и захотел бы? Глухое отчаяние затопило его. У гармцев были их магические кристаллы и Зеркала, связывающие их со всей Ойкуменой, у Орани – доступ к источнику и собственный телепорт. Что было у него? Ничего, кроме возможности исчезать так, что никто не мог его заметить. Но не перемещаться на большие расстояния, а ведь это было нужно сейчас ему больше всего. Он не был дураком, и смог понять то, что богиня не договаривала. Даже если Несс и закроет Источник навсегда, она не вернётся. Потому что даже сквозь закрытый навсегда проход Лорд Хаоса сможет дотянуться до неё и забрать с собой. Тот миг, когда она воспользуется своей силой Бродяги, станет для неё роковым.

Взгляд бесцельно бродил по полу, пока что-то не привлекло его внимание. Осколок, застрявший в дощатом полу и так и не замеченный хозяйкой. Кусочек Зеркала, созданный некромагами, тоже, в какой-то степени, бывший хотя и слабым, но всё же телепортом, с помощью которого Велор смог переместить созданного им ментального паразита в Истик. Идея, пришедшая в этот момент в голову Хельмина, показалось безумной даже ему, но принесла неожиданное успокоение. Он усмехнулся, и закрыл глаза, намереваясь хорошенько выспаться. Скоро ему понадобятся все силы, что он имеет, чтобы помочь Агнессе и выжить самому. А гнев Леди Судьбы уж он как-нибудь переживет.

Мы с тобой одной крови, мы с тобой одной породы,

Нам не привыкать к боли, если имя ей "свобода"

Где же ты, мой брат,

Где же ты, мой друг,

Где же ты, моя любовь?

Мельница.

Гарм, Агнесса Эйнхери.

Я бы не поверила, скажи мне кто год назад, что я буду проводить вечера в компании Велора Рейвена, Консула Гарма, и вполне возможно, самого древнего и опасного в Ойкумене некромага. Моего прадеда.

Когда-то, впервые его увидев, я сравнила Велора с драконом — древним ящером, мудрым и нечеловечески-жестоким. Вблизи он поражал ещё больше, и мне порой нужно было напоминать себе дышать в его присутствии и не замирать, подобно кролику, обречённо ждущему свою смерть. И вот это вот древнее чудовище сейчас сидело напротив меня, забравшись с ногами в кресло, и прикусив кончик длинной косы, наблюдало за тем, как я делаю свой ход в игре.

Мы играли в тоссе — древний прообраз шахмат, придуманный когда-то древними метаморфами. В наше время игра была уже утрачена, но Велора учила мать, и он утверждал, что ему больше не с кем играть, кроме меня. Правила у тоссе были чуть посложнее, чем в шахматах, поле имело не два, а три цвета, а чёрно-белые фигуры изображали две вполне себе узнаваемые армии — некромагов и метаморфов. Притом я сейчас играла чёрными фигурами, размышляя, куда переместить своего умертвия — под защиту жреца, или ближе к вражеской кошке — надеясь её захватить через два хода. И решила рискнуть.

— Боевые маги всегда предпочитают нападать, а не защищаться — достойная сожаления предсказуемость, — пожурил меня Велор, и передвинув медведя, поставил мою фигуру в совершенно безвыходное положение. — Ещё три-четыре хода, и ты проиграешь, Агния.

Как и Танара, Велор вечно коверкал мое имя на гармский манер.

— Если для того, чтобы метаморфы выиграли, я должна понести поражение, то так тому и быть, — скрывая свою досаду, сказала я. Глупо надеяться победить в игре, для которой у меня не было ни опыта, ни достаточно хороших знаний правил, но всё же я надеялась, что мне удастся продержаться немного дольше.

— Хочу напомнить, что ты сейчас играешь за некромагов, — двусмысленно ответил мне Консул. — Твой ход.

Он приходил ко мне теперь каждый день. Иногда заглядывал на несколько минут, иногда задерживался глубоко за полночь. Расспрашивал о семье, о детстве, но поняв, что я не слишком расположена говорить на личные темы, теперь просто развлекал ничего не значащими беседами и игрой в тоссе. Изучал меня, а я изучала его. И всё чаще задавалась вопросом: человек ли он? Мог ли он чувствовать те же, что и мы, руководствовался ли он человеческой логикой в своих поступках? Был ли способен на привязанность? Что он видел, глядя на меня: родную кровь, дочь вражеского ему народа или удобную жертву? Я смотрела на Велора, но впервые не могла ничего увидеть.

— Вы многое знаете о моём народе, айрин, — заметила я, передвинув своего жреца и съев целителя Вейлора. — Неужели в ваших горах всё ещё ходят легенды о нас?

В отличие от меня, Велор отвечал на вопросы охотно, но, хотя я ни разу не поймала его на лжи, не без подвоха.

— Я знаю арэнаи не по легендам. Моя мать была одной из вас, девочка.

— И вы помните её — через все эти тысячелетия? — моё удивление было неподдельным.

— Кое-что. Я был совсем юн, когда она умерла. Ты не похожа на неё — ни внешне, ни характером, но всё же вы принадлежите к одной породе, и это чувствуется. Такая прекрасная жажда жизни, такая несгибаемая воля, и в то же время полное пренебрежение к собственной судьбе. Всё ради других, не так ли?

Его ход, и мой жрец бесславно падает, сражённый его волком. Я досадливо поморщилась, понимая, что моё расположение на доске не слишком удачно.

— Уже слишком поздно, чтобы что-то менять, — заметив мой взгляд, сказалнекромаг, и я вздрогнула. Его слова показались мне пророческими, но они всего лишь относились к тоссе. — Ты поставила себя в безвыходное положение. Что бы ты ни делала, твой воин падёт. Если конечно не...

Он делает взмах рукой, и фигуры взлетели в воздух. Поступок капризного ребёнка, для которого правила ничего не стоят.

— И что это было? Вы только что отказались от своей победы? Мне не нужны подачки.

— Не будь такой строгой, — рассмеялся Велор. — Я просто не люблю предсказуемость. Ты знала, чем всё закончиться, знал и я — так к чему нам доигрывать? Тем более что играть без награды весьма скучно.

— А что бы вы хотели получить?

— Я бы хотел узнать тебя лучше, — мягко сказал он. — Но ты никогда не рассказываешь мне о себе.

Велор мог бы залезть в моё сознание, подчинить волю, украсть душу, в конце концов. Но он слишком самоуверен, думая, что ничего из того что я знаю, не может быть опасно для него. Что ж, мне только на руку то, что он изображает из себя заботящегося обо мне родственника.