– Меня уже осведомили. Притом практически из первых уст.
– О-о-о. Ты не теряешь времени зря, – вскинула в поддельном изумлении брови шаноэ. – Как бы то ни было, издавна принято, что шаноэ, особенно из рода Танары, играли особую роль в политике Степей. И каганы всегда ценили и уважали это.
– А кто не ценил и уважал, тот быстро умирал мучительной смертью, – подсказала я.
– Не без того. Как бы то ни было, Танара поддерживала тесную связь с ханами Соргона. Этот город строился как раз одним из них, и когда он был отстроен, тогдашний хан предложил Танаре часть земли внутри городской стены и предложил построить дом.
– Тут весьма мило. Не думала, что у моей драгоценной бабушки такие вкусы. Видимо, тяжелое детство сказалось. Знавала я одного некромага, который почитывал сказочки об эльфах и нежных девах, ими спасаемыми. Преимущественно от Тёмных Властелинов, что особенно забавно учитывая репутацию гармцев.
Пока Зора разговаривала со мной, она уже успела разлить суп по тарелкам и поставила вариться кофе. Я тоскливо втянула запах мясного бульона, и наконец, решившись, придвинула одну из тарелок к себе.
– Некромагов, говоришь? Плохая компания для арэнаи.
– Шаноэ едва ли лучше. Впрочем, как и маги хаоса.
Жаль, я не видела лица Зоры. Но её пауза, слишком долгая для обычного диалога, тоже много о чём говорила. Наконец она обернулась ко мне, сохраняя безмятежность выражения лица.
– А что, приходилось общаться с магами хаоса?
– С одним – достаточно близко и не так давно. Впечатления еще свежи, как и следы. Хочешь посмотреть?
Я закатала рукава, обнажая свои запястья. На них всё еще были видны следы от антимагических браслетов – и едва ли они сойдут скоро, если вообще сойдут, так как при снятии браслетов часть металла попала в открытые раны, мешая регенерации, свойственной арэнаи. Чуть выше запястий были видны другие шрамы – более ровные, тонкие и длинные. Это уже от скальпеля – когда Асет изучал мой болевой порог и возможности моего тела. Прошло уже несколько месяцев, а они так и не прошли, лишь слегка выцвели. Если попаду к нормальному целителю, смогу их свести, но до этого вряд ли мне будут идти открытые платья.
Зора прикоснулась к моим рукам – впервые за долгую встречу – осторожно, нежно, и долго, почти вечность вглядывалась в следы моей встречи с Асетом Орани. Я аккуратно отняла свои руки и спрятала под стол, пытаясь скрыть их дрожание.
– Ты знаешь, что он от тебя хотел? – наконец спросила Зора.
– Того же, что и от моего брата. Тайны полной трансформации, магии оборота. И – верную рабыню, возможно, одну из многих.
Глава 20. Я убью тебя
Асет Орани.
Как только за девушкой закрылась дверь, сигил активировал двойной периметр. Первый – сильный, но достаточно грубый и очевидный, чтобы тот, кто его прошел, расслабился и не ожидал препятствия впереди. Второй же не просто охранка, предупреждающая хозяина о проникновении, и даже не защитный барьер: это сложная, многоуровневая защита, которая лишит нежданного гостя доброй доли его магических сил, а затем, когда незваный гость не сможет сопротивляться внешнему воздействию, заставит его мучиться от невыносимой боли. Не то, что Асет Орани так уж любил причинять людям страдания – просто это была лучшая страховка от вторжения боевых магов. Как бы не была хороша трансформация арэнаи, даже они не способны действовать, когда их собственный мозг предает их, посылая в тело сильнейшие болевые сигналы.
Позаботился маг хаоса и о защите от некромагов. Точнее, о защите от одного конкретного некромага. Ничего убийственного – Орани бы не рискнул встретиться с Хелем лицом к лицу в смертельной схватке, скорее, просто превентивные меры. Почти пятьдесят лет назад Асет Орани смог добыть часть личных вещей мага смерти, и создал простенький амулет, надетый сейчас на руку и предупреждающий сигила о приближении противника в радиус нескольких десятков метров. Асет сделал бы амулет и посложнее, но вот только не хотел, чтобы некромаг почувствовал на себе чужую магию, а затем, дернув за ниточку с другого конца, вычислил бы любопытствующего. Но и нескольких метров должно было хватить, чтобы успеть вовремя смыться из города, воспользовавшись телепортом. Жаль, что эту фишку некромаг давно уже просёк, и теперь, как и маг хаоса, вместо прямой конфронтации предпочитал более тонкие ходы, как с этой проклятой пентаграммой в Алискане, которая взорвалась прямо посреди его лабораторий и вынудила его досрочно покинуть империю.
Наконец, Агнесса исчезла в дверном проёме, так и не почувствовав, что Зора была дома не одна. Асет удовлетворенно улыбнулся, и прошел вглубь тёмной комнаты к накрытому бархатным покрывалом зеркалу в полный рост. Обнажив гладкую поверхность зеркала, маг хаоса прикоснулся к потемневшей от времени деревянной раме, активируя встроенное заклинание Ока. У Танары любопытные игрушки: благодаря этому зеркалу он мог видеть всё, что происходило в доме так, как если бы он находился прямо там. Еще несколько мгновений, и в зеркале вместо сосредоточенного лица сигила отражалась просторная кухня вместе с находящейся там шаноэ. Сигил уселся в немного пыльное кресло, предусмотрительно подвинутое к зеркалу и устроился поудобнее: сейчас ему хотелось быть только зрителем. Время действовать придёт потом.
Отсюда, сквозь зеркальное око, голоса ведьм казался глухими и низкими, как будто бы принадлежавшими не двум молодым женщинам, а бесплотным, потусторонним духам. Но это не мешало сигилу – ведь то, что они говорят, не так уж и важно. Пустой трёп, единственная задача которого потянуть время. Истинный диалог велся совсем в другой плоскости – он отражался в нервных движениях рук Зоры, в болезненно вскинутом подбородке Агнессы. И в их глазах – столь похожих сейчас не цветом, но той болью и растерянностью, что в них светится.
Асет Орани давно знал шаноэ – они вместе сражались, вместе смеялись, переплетали свои тела в страстных объятиях и смотрели друг на друга сквозь отравляющий туман магии. Уже давно не любовники, еще не враги, и никогда – друзья или возлюбленные. И сигил, на свой лад, ценил шаноэ, и был к ней привязан – ему импонировала её целеустремлённость и холодная сдержанность, скрывающая за собой необычайно сильный дух.
И что уж скрывать, он получал наслаждение, видя Зору слабой и сломленной – как тогда, когда она упала перед ним на колени, сраженная его магией. Но никогда не видел её такой как сейчас. В роли матери, неуклюже выказывающей свою заботу, и в то же время в роли ребёнка, не понимающего, почему его любовь не просто отвергают, а даже не замечают. Умеет ли эта женщина вообще говорить о любви? Или её жизнь, полная лжи и обмана, была погребена под масками, почти приросшими к лицу? О, безусловно, Зора была той, кого Асету Орани хотелось разгадывать снова и снова, пытаясь найти ключ к головоломке.
Удивила Орани и Агнесса Эйнхери. Когда они только встретились, эта девушка напоминала смышлёного, но любопытного и от того немного неосторожного котёнка. Чуть удивленно распахнутые глаза, открытая улыбка, свободные, ничем не скованные движения человека, который верит, что мир вокруг не таит в себе ничего опасного, чтобы не говорили старшие. Всё это ушло, сменившись расчётливостью и осторожностью, совсем не свойственной молодым магам. Арэнаи, живущие мало, но ярко и насыщенно, всегда взрослели раньше других магов, но даже из них мало кто менялся так сильно и так быстро, как Агнесса Эйнхери. Всего лишь несколько месяцев прошло с тех пор, как они виделись в последний раз, но казалось, что для Агнессы прошли годы, за которые она смогла стать уже вполне взрослой, умеющей измерять свои силы и возможности чародейкой.
Безусловно, котёнок не превратился в тигрицу, но уже научился выпускать когти и не давать спасу своим обидчикам. И эта удивительная пластичность и изменчивость психики девушки интересовала сигила гораздо сильнее, чем её способности мага или даже родство с шаноэ, которым девушка столь умело манипулировала в разговоре, играя на чувствах своей матери. О, эта арэнаи оказалась той еще штучкой – он ожидал, что она сломается, как только видит мать, но она решила затеять собственную игру. Пытается выведать чувства Зоры, узнать её мысли, перетянуть на свою сторону – пока не слишком умело, но ведь и её мать в этой ситуации едва ли способна использовать все свои способности менталиста, слишком уж довлеют над ней её собственные чувства. Прежняя Зора едва ли позволила бы себя поймать на крючок. Всё таки семья это слабость, непозволительная сильным.