Грим и сам не знал, нравится ли ему его будущая жена. Обычно его привлекали совсем другие женщины: смешливые, легкомысленные, полные жизни. Впрочем, последним качеством Агнесса всё же обладала. Как и все юные арэнаи, она была самим воплощением жизни – стремительная, полная противоречий, жадная до всего нового и необычного. Вот только в её порывах не было ни лёгкости, ни того особого, небрежного изящества и кокетства, что так украшает молодых девушек. С теми, к кому она действительно была привязана, арэнаи могла быть очаровательной, даже милой, но она никогда не использовала своё женское обаяние в работе или для того, чтобы получить выгоду.

По крайней мере такой он видел её раньше. Но сейчас, глядя на уставшее лицо, небрежно разметавшиеся по лбу светлые локоны, лёгкий беспорядок в одежде (и что это у неё щеке – неужели свежий порез?), он вспоминал не ту высокомерную, всегда себе на уме девчонку, что служила когда-то при дворе, а трогательную, забавную, иногда излишне капризную, но гораздо более близкую и понятную ему девушку, которую он встретил в Пустошах.

Конечно же, он не любил Агнессу Эйнхери. Изенгрим влюблялся и любил когда-то, и ни за что бы не перепутал это чувство с чем-то другим. Но ему начало казаться, что они вполне способны ужиться рядом. Тем более что она вполне привлекала его чисто физически – ему нравилась и ладная, тонкая фигурка, отнюдь не мальчишеская, как ему показалось когда-то, и мягкие, женственные черты лица своей невесты... Но больше всего ему нравился её улыбка, делающая просто миловидную, но не более того, девушку совершенно очаровательной. Жалко, что улыбалась она редко, не зная, сколь многое может добиться от мужчин своей улыбкой.

Впрочем, сейчас ей явно было не до улыбок. На лице Агнессы застыла печать раздражения.

– Не хочешь отвечать на мой вопрос? Что же, хорошо хоть, у тебя не хватило наглости мне врать, – небрежно пожала плечами Агнесса, не дождавшись ответа от Бергеля. – Мы пришли. Старайся, пожалуйста, не удивляться ничему, что ты увидишь.

То место, куда они пришли, было странным. За последние годы Грим не раз бывал в столичном доме Эйнхери, а вот о наличии подземных казематов в подвале не знал. Да и зачем они вообще нужны Эйнхери? Боевые маги не держат своих врагов в плену, предпочитая избавляться от них сразу же...

Заметив недоумённый взгляд Грима, Агнесса пояснила:

– Это дедушкина задумка. Он когда дом перестраивал лет сто назад, решил несколько усовершенствовать подвал. Расширил и углубил его, треть отвёл под хранение продуктов, треть под убежище и тайные выходы из дома, а в оставшейся части построил камеры. Все думали, что это у него паранойя разыгралась, а оказалось, что он и в этом был прав. Только кто же знал, что не для врагов эти стены будут построены, а для собственных потомков?

Тяжёлая, железная дверь, запертая на засов и несколько замков. Агнесса с видимым усилием сдвинула засов, а затем подыскивает в огромной связке нужные ключи. Пояснила:

– Рорик попросил посмотреть на Эйнара, и если получиться, помочь ему. Удивительно, что он хоть как-то заботиться о своём блудном внуке.

– Возможно, ты слишком плохо думаешь о своём деде, – предположил Грим. Агнесса фыркнула. – Тебе стоит быть к нему снисходительнее, тем более тогда, когда он так болен. Или ты действительно думаешь, что он только симулирует болезнь?

Связка ключей упала на каменный пол, но девушка не торопилась её поднимать, оставаясь стоять с опущенной головой.

– Нет, – негромко сказала она. – Не думаю. Если честно, я была в ужасе, когда увидела сегодня Рорика. От него остался один скелет, обтянутый кожей. Целитель говорит, что ему едва ли осталось больше полугода.

– Тогда почему ты не бережёшь его?

– Не берегу!? – девушка яростно сжала кулаки. – О, сегодня я не сказала ему и половины того, что хотела. Если бы не его болезнь...

Молчание затягивалось, и Грим не выдержал.

– Что? Что тогда?

– Возможно, я бы уже покинула клан.

Для боевого мага нет ничего хуже изгнания, но и добровольный уход – позор как для семьи, так и для мага. Расписка в том, что клан не способен дать своим птенцам самое необходимое.

– И чем же Рорик тебя удержал?

Агнесса беспомощно пожала плечами, как будто не в силах понять, что с ней происходит.

– Он сказал, что если я стану главой Семьи, то я смогу сделать так, как захочу. Принять Эйнара обратно в семью, сняв с него клеймо преступника, повлиять на решение совета в отношении полной трансформации, и...

– И?

– Изменить условия договора, а то и вовсе отменить его. Как глава семьи я буду иметь на это право.

– Только с моего согласия и при моём участии, – напомнил Грим.

Агнесса криво улыбнулась.

– Ну, уговорить тебя одного мне будет явно легче, чем сражаться сразу против двух глав семей.

– А ты не боишься, что я настою на заключение брака раньше, чем ты сможешь что-то предпринять?

– Но ты ведь пока этого не сделал.

Грим молча согласился. Не сделал, потому что всё ещё надееялся на то, что упрямая арэнаи смягчиться по отношению него, а не потому, что не уверен в своём решении.

Агнесса подняла с пола ключи, смущённо бормоча:

– Что-то мы слишком разговорились. Пора приниматься за дело.

Первое, что дало о себе знать, когда они вошли в темницу – это тяжёлый, животный запах, смешанный с запахом подгнившего сырого мяса.

– Здесь совсем что ли не убирают? – брезгливо заал нос Грим.

– Дед говорит, что служанки бояться сюда заходить, когда Эйнар чуть не искалечил одну из них, – тихо объяснила Агнесса. – Здесь где-то под потолком должна быть магическая лампа. Сможешь зажечь её?

Грим щелкнул пальцами, и под потолком загорается зеленоватый тусклый свет.

– Ого, с первого раза! Я бы провозилась минут пять с этим чёртовым светом, – удивлённо покачала головой Эйнхери, заставляя Грима чувствовать совершенно нелепую в данном случае гордость. Великий зажигатель ламп, ну надо же...

В углу раздался тихий звон цепей, а затем тяжёлое, хриплое сопение. Агнесса отступила назад.

– Эйнар? – встревоженно спросила она.

Странное существо выбралось из горы тряпок, набросанных в углу комнаты, и Грим испытал жалость напополам с брезгливостью. Старший внук Рорика не был похож на человека – вытянутое лицо, похожее на волчью пасть перекошено в болезненной гримасе, бледно-жёлтые глаза слезятся, густая шерсть, лишайными пятнами растущая почти по всему телу мага, свалялась и потемнела от грязи. На ногах – цепи, приковывающие Эйнара к стене, на руках – антимагические браслеты.

Тусклые, с жёлтым, почти вертикальным зрачком глаза настороженно следили за вошедшими в камеру магами.

– Эйнар, это я, Несс, – чуть более уверенно сказала девушка, делая пару шагов к своему брату.

– Несс? – кажется, что горло недо-перевёртыша не подходило для человеческой речи.

– Да. Я здесь, чтобы помочь тебе. Мы с айрином Бергелем вылечим тебя.

Эйнар перевел взгляд на Изенгрима, и внезапно, совершенно по-волчьи, едва ли не высунув язык, ухмыльнулся:

– Лис?

Агнесса недоуменно покачала головой:

– Нет, он человек. Разве...

– Всё в порядке, Агнесса, – остановил её Бергель. – Это моё прозвище среди... друзей.

Девушка недоумённо перевела взгляд с одного на другого:

– Разве вы дружили?

– Почти, – уклончиво ответил Грим.

– Я... работал... на... этого хитр-р-реца, – с каждой фразой Эйнару всё легче и легче выговаривалслова.

Взгляд Агнессы сразу же похолодел.

– А-а-а, работал. Представляю, какого рода была эта "работа".

Грим поморщился. Он действительно пользовался услугами Эйнара Эйнхери – когда нужно было провернуть тихое, и не слишком законное дело. Убрать ненужного человека, например. Вот только ему не хотелось, чтобы его невеста об этом знала.

– Дело прошлого. Сейчас нужно подумать о том, как привести Эйнара в нормальный вид. Ты уже знаешь, что нужно делать?

– Представляю в общих чертах. Эйнар, ты мог бы лечь на пол, и не слишком... дёргаться?