– Всё можно исправить, Нат. Я могу вытащить тебя отсюда.

– И что ты попросишь взамен? – задыхаясь, спросила я, борясь с головокружением. Кроне, заметив, что мне поплохело, ослабил хватку. Рука его скользнула вниз, проникнув в скромный вырез платья. – Нет! Перестань!

– С твоей стороны разумнее не быть столь упрямой. Я всё равно получу то, что хочу. Но если станешь чуть более ласковой, то сможешь получить от этого выгоду. Им нужна не ты, им нужен Фоскарини, и если ты дашь Престолу то, что они хотят, Кардильеро просто закроет глаза на твое исчезновение.

Сил, чтобы трепыхаться, у меня было не столь много, тем более что разница в нашей силе была просто колоссальной. Попытка вырваться из объятий или пнуть Джако тут же жестко пресекалась, а поцелуи становились всё более жадными и агрессивными. Я вертела головой, сдавленно проклиная ублюдка, но едва ли это могло его остановить. В какой-то момент магу надоела это возня, и он швырнул меня на матрас, тут же навалившись сверху. Меня охватил отчаяние. Изображать страсть я не могла, да и не хотела, но и в сопротивлении не было смысла. Может, и вправду сдаться? Всё закончится, рано или поздно. Нужно только немного потерпеть.

– Одумалась? – Кроне растянул губы в улыбке, в которой не было ни радости, ни любви, одно лишь довольство своим превосходством. Он провёл большим пальцем по моим искусанным в кровь губам, раздвигая их и пытаясь проникнуть внутрь. Я сжала зубы сильнее.

Почему... почему... Почему всё, что я могла, это только беспомощно дрожать, жертвенно отдавая себя во власть Джакомо?!

Не хочу. И не могу. Больше никогда.

Джакомо встречал женщин красивее. Соблазнительнее. Ярче и искуснее в постели. Но ни одна из них почему-то не могла сравниться с Ренатой Бьянки. По крайней мере в глазах боевого мага. Такая мягкая и гладкая кожа, на которой так легко выступала кровь, тёмные глаза, от слез сияющие как драгоценности, шелковистые волосы, в чью прохладу столь приятно было запустить пальцы, заставляя девушку опрокинуть голову и обнажая тонкую беззащитную шею. Те чувства и желания, что обуревали его при взгляде на Ренату, были столь пугающе противоречивы. Нежность прорывалась сквозь ослепляющую ярость, а желание причинить боль казалось едва ли не проявлением милости. Разве она сама не провоцировала его? Играла с ним, заманивала, а потом снова и снова отвергала.

Он должен был наказать её. Растоптать. Может быть тогда, полностью уничтожив, он смог бы её простить. За то что посмела его отвергнуть, за то что отдалась другому мужчине. Теперь Джакомо собирался стереть все его следы с её столь слабого и хрупкого тела, которое так сводило его с ума.

Маг грубовато задрал рубашку, лаская сквозь тонкую сорочку горячую, чуть влажную от пота кожу. Услышав слабый вздох, он вскинул глаза, продолжая кривить губы. Усмешка застыла на его губах. Взгляд, которой он поймал, не был умоляющим или испуганным, хотя на пушистых ресницах все еще мерцали слезы. Но то, как она на него смотрела... Холодно, пристально. Внезапно тонкая рука, до этого пытающаяся его оттолкнуть, взметнулась вверх, обхватывая его шею, приближая мужчину к себе. Дыхание обожгло лицо. Рената яростно и зло его поцеловала, смешивая свою кровь с его. Мазнула влажным языком по щеке, прикусила мочку уха, заставляя сладко содрогнуться.

– Джакомо, я открою тебе небольшой секрет, – зашептала она, лаская его затылок умелыми пальцами. – Эти оковы... подавляют мою магию, но не полностью.

– Нет? – хрипло спросил он, почти не понимая, что она говорит. Её внезапная реакция смела остатки осторожности.

Игривый смешок.

– Нет. Он только запечатывает дар в моем теле. Я не могу воздействовать на других... Но я всё ещё могу влиять на собственное тело. Например, сделать так, чтобы моя дыхание и кровь стали самым страшным для тебя ядом. С каждым прикосновением ко мне ты будешь всё больше заражаться, впитывать в себя смерть и разложение. Как скоро, думаешь, болезнь пожрёт твою плоть, Джакомо?

Маг отпрянул, только сейчас заметив, что жар податливого тела совсем нездоров, а безупречную прежде кожу покрывают маленькие язвочки. Рената внезапно изогнулась, заходясь в кашле, и на испуганное лицо боевика брызнули алые капли.

Кроне вскочил, отплевываясь и поспешно стирая с лица кровь. Ведьма хрипло расхохоталась.

– Если почувствуешь недомогание, прими лекарства и сходи к доктору. Хотя не уверена, что тебе смогут помочь!

Маг с грохотом захлопнул дверь камеры, поспешно удаляясь. Рената зловеще усмехнулась, встряхивая спутанной гривой. От язв не осталось и следа, хотя в груди еще побаливало. Но небольшое причинение себе вреда стоило того страха, что она увидела на самодовольном лице Кроне. Эту ночь он едва ли сможет спать спокойно, а в дальнейшем у него и мысли не будет распускать руки.

Жаль, что такая забава не приходила ей голову прежде. Но теперь то она сполна могла насладиться непривычной, и все же весьма приятной ролью злой ведьмы.

***

Корбин никогда не собирался становиться шпионом. Во-первых, его магический дар слишком выделялся, тогда как «крыса» Службы безопасности должна быть неприметной и неуловимой. Во-вторых, его внешность слишком приметна. Не было другого человека на всем континенте с такими, как у него, глазами – напоминающими, как некоторые говорят, змеиные или кошачьи глаза — в зависимости от того, в каком настроении находился Рихтер в тот или иной момент.

В-третьих, несмотря на то, что он был неглуп и осторожен, хитроумные схемы, манипуляции и ловушки ему были неинтересны. Это то, что сильнее всего отличало повелителя стихий от его приятеля, нынешнего канцлера Грейдора, начавшего свою карьеру в Сб – Мартина Шефнера. Равнодушие к интригам, прямолинейный и едкий характер, полное игнорирование жесткой иерархии... Нет, он бы не прижился среди крыс Шефнера, а политический амбиций, чтобы шагать по головам, у него не было.

И почему же, раз за разом, его втягивают в шпионские игрища? Рихтер вздохнул, и согнув голову, чтобы не столкнуться с дверным косяком, вошёл в темную пыльную комнату, полную ящиков и коробок. Невыразительный мужчина, изучавший желтоватый листок в своих руках, даже не поднял голову. Маг не стал пенять своего нынешнего подчиненного за неосторожность, и вместо этого стянул с шеи теплый шарф, надетый явно не по погоде. Агент вздрогнул, потянувшись к спрятанной под курткой кобуре, но увидев Рихтера, облегченно выдохнул.

– Эта вещь не слишком опасна, чтобы привозить её в Лермию? – осторожно спросил он.

– Не беспокойся, я прячу артефакт так хорошо, что едва ли его кто найдет. Софи едва ли простит мне, если я потеряю одну из её любимых игрушек, – небрежно сказал Корбин, ласково погладив пестрый шарф.

Выдержка безымянного агента была более чем хороша. Его лицо не изменилось ни капли, хотя наверняка ему было интересно, что за отношения связывали сильнейшего мага Грейдора и жену нынешнего канцлера, которая и создала этот артефакт невидимости, позволивший Рихтеру ускользнуть как от дожа, так и от псов Святого Престола. Так небрежно и ласково упоминать имя жены Шефнера, злопамятного и ревнивого менталиста, мог только весьма безрассудный человек.

Но Рихтеру явно было наплевать, какого о нем были мнения другие люди. Он вскрыл один из ящиков, и начал небрежно рыться в кипе бумаг. Содержимое листовок его мало интересовало – все те же мерзкие подстрекательства, призывающие народ Лермии уничтожить злобных малефиков – колдунов и ведьм. Тексты были невзыскательны и примитивны, но на неокрепшие и дремучие умы действовали великолепно. Ловить фанатичных идиотов, следовавших за призывом избавляться от малефиков, было неинтересно, да и глупо. Но поймать тех, кто стоял за этой провокацией, пока так и не удалось – даже инквизиторы Церкви так ни на кого и не вышли. Нашли печатные станки, посредников, даже продажных журналистов, которые поддерживали истерию – но не настоящих заказчиков. Некоторое время Корбин Рихтер считал, что Престол пытался скрыть свои прегрешения, о чем дольше он копался в этой проблеме, тем больше находил несоответствия. Да, в прошлом Церковь не раз и не два устраивала охоту на ведьм, но в нынешнем их положении войны с патрициями Лермии... зачем настраивать против себя магическое сообщество? Не слишком многочисленное и сплоченное, но весьма опасное – ведь маги, хотела это Церковь или нет, работали во всех наиболее важных государственных структурах. Даже Понтифик, боящийся магических проклятий, держал в своей гвардии боевых магов, а история Гидеоном Нери показывала, насколько влиятельны могли оказаться целители, держащие человеческие жизни в своих руках.