Но теперь она в жизни к нему не подойдет. Всё было зря.

– Ты? Продолжай, Корбин. Мне интересно., что за мысли бродят в твоей бедовой голове!

– Я не должен был так делать.

– Ага. Это больше в духе Шефнера, хотя он все же действует тоньше и изящнее. Но так его жена то покрепче будет. А твою Ренату, кажется, всерьез задел обман. Ты серьезно попал, Корбин.

– Хватит злорадствовать! И вообще, то ты там ей наболтал о моем прошлом?

– Рассказал о Софии... Так, чутка.

– Зачем? – устало поинтересовался маг.

– Потому что ты выглядишь великовозрастным обалдуем, для которого всё – только игрушки. И в отношения ты тоже только играешься. – Ланге уселся рядом, достал портсигар, и закурив, задумчиво сказал. – Поэтому я удивился, когда узнал, что ты решил жениться. Думал, что ты так и помрешь одиноким.

– Почему бы мне не жениться? – проворчал маг, морща нос от едкого дыма слишком дешевых для столь обеспеченного человека, как Ланге, сигарет. – В конце концов, я тоже хочу семью и детей.

Мимо них прошли слуги, стараясь не коситься на двух странных северян, устроившихся на полу.

– То есть чистая прагматика? – фыркнул Ланге. – Я бы тебе поверил, если бы не видел, как на неё смотришь. И на такие глупости, как ты тут продемонстрировал, способны только юнцы или влюбленные.

– Не выдумывай. Мне нравится Рената, но свой разум я не потерял. Просто наш брак выгоден обоим. Рядом со мной наконец будет женщина, которая меня не раздражает, и во всем устраивает, а Рената обретет немного устойчивости в жизни.

– С тобой?! Устойчивости?!

Ланге снова расхохотался, запрокинув светловолосую голову. Ударился затылком о колонну и поморщился.

– Проклятье! Мог бы и предупредить, что лермийка так умеет. Как вспомню, что она со мной сделала, так дрожь берет! Кстати, перед самым отъездом ты напился, и все твердил... как там было? О! «Никогда не женюсь на магичке. Хватит мне ведьминских закидонов!». И что я вижу?

Рихтер закатил глаза, не желая отвечать, и не желая признаваться, что он игнорировал любые причины, что могли бы помешать ему остаться рядом с Ренатой. Например, свою интуицию, которая при их первой встрече просто вопила, что с южанкой что-то не так.

Удивительно, но Стефан фон Ланге, придурочный грейдорец со смазливой рожей, никак не стал портить мне жизнь после того вечера. Напротив, прислал пространное письмо с извинениями, коробку конфет и прекраснейшую розу, созданную из роанского цветного стекла. Дорогую безделушку тут же разбил Лучиано, решивший посмотреть, как сверкают лепестки цветка на солнце, и даже не был за это наказан.

С Корбином... всё было сложнее. Он разумно не стал петь под моим балконом серенады, и не закидывал меня букетами с записками. Лишь один раз подошёл, чтобы объясниться, и вместо этого полчаса травил истории из своего детства и юности. Как это связано со мной, я так и не поняла, но была впечатлена тем, насколько он был эмоционален. Возбужденно размахивал руками, виновато заглядывал в глаза, и выглядел таким потерянным и несчастным, что справилась я со своим материнским инстинктом с трудом. У меня есть уже один сорванец на руках, но с его шалостями пока как-то было легче справиться, чем с выкидонами мага.

В какой-то момент мне всё это надоело, и я пользуясь тем, что никого рядом не было, заткнула словоохотливого северянина поцелуем. А затем чутка увлеклась. Хорошо. Сильно увлеклась. Настолько, что в себя уже пришла в кровати Корбина, абсолютно истощенная физически, но в удивительно благодушном настроении, лишь чуть-чуть приправленном грустью. Потому что, кажется, постель была единственным местом, где всё было просто и понятно. Но разве так должно быть между людьми, которые собираются заключить брак?

Собираются... Так ли это, или я надумала себе то, чего не было?

– Корбин?

– Да, малышка?

Сейчас маг выглядел расслабленным и беззаботным, неспешно перебирая рассыпавшиеся по моим голым плечам и спине волосы, то заплетая, то расплетая их в косички. Я стоически терпела, хотя иногда он, заигравшись, слишком резко дергал.

– Когда ты говорил о ухаживаниях... это ведь было только для того, чтобы у окружающих было меньше к нам вопросов?

– Нет, я был серьезен.

– То есть ты в самом деле хочешь на мне жениться.

– А ты против?

Глупо я сейчас буду выглядеть, если скажу, что хочу за него замуж, но только по любви. Должна ведь радоваться, что вообще берут – бесприданницу без знатной семьи и, как едко сказал однажды Джакомо, давно потерявшей очарование юности.

– А Лучи?

– А что Лучи? Пусть живет с нами, – добродушно сказал маг. – Мне он точно мешать не будет. Смешной мальчуган, буду его за тапками гонять и за пивом.

Я было взвилась, но заметила, что уголки губ Рихтера подрагивают.

– Если Кроне его не отпустит?

– Придётся, – беспечно сказал маг. – А если Кроне будет вредничать, то просто украдем твоего племянника, и пусть пишет ему письма! На большее может и не рассчитывать!

До чего же самоуверен! Этак и я поверю, что ему всё по плечу! Я не удержалась и дернула мужчину за длинный нос, а затем тут же утешающе поцеловала, прежде чем он начал возмущаться.

– Так ты выйдешь за меня, Рената?

В странных зеленых глазах его застыло беспокойство и нежность, которая просто рвала мне душу. Я перевернулась на живот, занавесив лицо волосами – сейчас мне не хотелось, чтобы повелитель стихий видел его выражение. Я так и не спросила Корбина, любит ли он меня хоть немного. Да и зачем спрашивать, если ответ мне не понравится. Но эгоизм и гордость свою – глупую, даже опасную, стоило упрятать куда подальше. Потому что между тем мужчиной, который говорит мне, что любит, причиняя при этом боль, и тем, кто равнодушен, но достаточно благороден, чтобы протянуть руку в случае нужды – я выберу второго.

А любовь... Что же, нельзя быть столь жадной. И своими глупыми чувствами я надоедать тоже не буду.

– Конечно, Корбин. Я стану твоей женой.

Раздался странный вздох, скорее разочарованный, чем довольный. Мужчина сплёл свои пальцы с моими, слегка их сжимая.

– Не бойся, всё будет хорошо. Ты не пожалеешь о своём решении. Ведь я тот, кто тебе нужен, а ты нужна мне. Не сомневайся этом, Нат.

«Ты нужна мне»... Снова, одной лишь простой фразой, он проделал брешь в моих доспехах. Теперь моя очередь вздыхать – растеряно, неверяще. Или даже с надеждой, что я все же нашла того, кто способен стать для меня самым близким и дорогим человеком, и которому могу что-то дать взамен.

Я потянулась к Корбину, прижимаясь к нему всем телом.

– Это ты не пожалеешь, сеньор Рихтер. Я постараюсь сделать тебя счастливым.

Маг схватил меня пониже спины, подтягивая повыше и не обращая внимание на испуганное и смущенное ойканье.

– Не знаю, что там со счастьем, но желание тебе во мне удалось возродить отлично!

Романтичный момент был безвозвратно испорчен, но тем лучше. Романтика нам давалась пока ещё плохо, в отличие от потакания более низменным удовольствиям.

Корбин Рихтер тот человек, с которым ухо надо держать востро. Только расслабишься, поверишь в его абсолютную благонадежность… а он исчезнет. Вот просто возьмёт и пропадет в неизвестном направлении, не предупредив никого и не оставив даже записки.

При этом о том, что этот тип слинял, я узнала только на второй день, от Лауро Фоскарини. Тот поджидал меня после урока с мальчиками, и выглядел крайне раздраженно.

– Вам нездоровится, сеньор?

– Немного побаливает голова.

– Тогда позвольте вам помочь.

Гувернер увёл Сандро и Лучиано на прогулку, и мы остались с дожем в классной комнате одни. Последовав моему приглашению, патриций уселся на школьную скамью, а я встала позади. Коснулась висков кончиками пальцев, осторожно и невесомо, снимая боль и напряжение. Лицо Фоскарини постепенно разглаживалось. Он откинулся назад, наслаждаясь незамысловатым массажем.