– Спасибо, конечно. Но, Корбин, тебе не кажется, что сейчас не лучшее время для свидания?

– Ты так прекрасно пахнешь, Рената. – Мужчина снова заговорил по-грейдорски, отчего слова его прозвучали еще более интимно и бесстыдно. – Меня сводит с ума, что я не могу прикасаться к тебе. Что я должен ждать, когда ты решишь меня полечить. Но мне больше недостаточно быть твоим пациентом. Я хочу тебя.

Он не знал, что я его понимаю, и от того был бесстыдно откровенен. Я отвела взгляд, боясь себя выдать. Пока меня только насильственно нюхали, и это можно было пережить. Но сейчас я была прижата к Рихтеру, и игнорировать его возбуждение было сложно.

Горячие губы коснулись моей щеки, скользнули к приоткрытому рту, и на мгновении прижались.

– Украденный поцелуй – самый сладкий, – прошептал он.

Я, будто только сейчас очнувшись, оттолкнула мага от себя. И как ни странно, у меня получилось разорвать невольные объятия. Рихтер покачнулся, и тяжело упал на колени, скорчившись.

– Простите, – сквозь зубы сказал он. – Я взял в вас с собой для того, чтобы вы мне помогли, но не смог удержаться от... Давайте спишем это на мою невменяемость, а?

Рихтер упал на спину. Его ощутимо трясло, а конечности сводило от судорог. Если у меня и были претензии к хитрожопому магу, то они могли подождать. Я поспешно опустилась на колени рядом с грейдорцем, придерживая голову и не давая стукаться затылком о настил. Плохо дело. Если я промедлю с лечением, ему может стать еще хуже. Человеческое тело не способно выдержать всю силу рвущих его стихий. И пусть они частично находили выход, этого было недостаточно. Он слишком себя сдерживал. А если бы не сдерживал, или потерял сознание, как в прошлый раз, то всю прибрежную зону уже могло смести. В Ценасси редко были сильные шторма и бури, и берег был почти ничем не защищен. Некоторые дома горожан от водной стихии отделяло лишь несколько десятков метров.

Возможно, это меня убьет. Даже не так. Скорее всего, это меня убьет, и уж точно искалечит как мага. Но я должна была рискнуть.

Для начала нужно было привести Рихтера в относительно нормально физическое состояние, да так, чтобы магический источник меня не учуял. Торопясь, я обнажила грудь Рихтера, вырывая пуговицы с мясом. Хорошо бы и вовсе стянуть рубашку, чтобы дать доступ к рукам, но приподнять тяжелого мужчину , не контролирующего свое тело, было бы непросто. Так, что еще? Ослабить ремень, и немного приспустить брюки с нижним бельем. Без них было бы лучше, но пока сойдет.

Радуясь, что рядом никого не было, я приподняла юбки, и уселась на бедрах Рихтера. Он тихо застонал, тут же попытавшись ухватиться за меня руками. Замечательный хватательный рефлекс! Правда, совсем не вовремя.

– Лежи тихо. Я постараюсь тебе помочь!

Магии приходилось использовать минимум. Я растирала грудь и плечи мужчины, восстанавливая кровоток, и задействовав определенные энергетические точки на теле. Постепенно каменные мышцы расслабились, сжатые до боли челюсти разжались, а дрожь начала стихать. Дождь пока и не думал стихать, а небо все еще пронзали молнии, но я уже мало обращала внимание на бушующую стихию. Теперь, пока жизни Рихтера ничего не угрожало, можно было взяться за источник.

Тц! Он всё ещё был открыт почти нараспашку, пропуская через себя энергию неизвестного мне характера. Магию самого мира? Возможно, я могла её почувствовать лишь опосредованно, через самого Рихтера. Знала лишь, что она была гораздо больше, чем могло вынести хоть чье-либо сознание и тело. А грейдорец как-то справлялся. И теперь мне предстояло обуздать его. Не Рихтера, конечно. Его источник. Ладно, пока источник меня щадил, будем надеяться, что он «не сожрет» меня сразу.

Особенно после того, что я сделаю.

Я еще раз проверила пульс северянина, и убедившись, что он в порядке, насколько это возможно, отвесила ему оплеуху. Одну, вторую... на третьей маг очнулся, перехватив мою руку.

– Что ты творишь, женщина?!

Я склонилась к самому лицу ошарашенного мага и зашипела:

– Жалкий червь! Говоришь, украденный поцелуй сладок? Да ты просто смешон! Отвратительный, самодовольный, напыщенный придурок, только и умеющий что надоедать. Знал бы ты, насколько меня достал! Никто добровольно не захочет тебя целовать, поэтому всё, что тебе остается, северянин, так это щипать служанок, да доставать их хозяек своими льстивыми речами!

Ох, как над головой-то сразу загрохотало! А вот лицо Рихтера буквально окаменело, хотя пальцы обхватили мое запястье еще сильнее, выдавая сдерживаемый гнев.

– Прости, если тебе не понравилось, – ровным тоном сказал он. – Может, попытаемся еще раз?

– Всё пытаешься шутить? Но мне почему-то не хочется смеяться. Но знаешь, лучше бы ты продолжал изображать из себя дурачка. Потому что то, что ты сегодня устроил – чудовищно. Ты – чудовище, какая-то ошибка мироздания, способная лишь вредить другим.

– Хватит! Зачем ты меня злишь?!

Я жестко обхватила подбородок мага пальцами свободной руки, нарочно причиняя ему боль. Его сознание все еще было спутано, так что хотелось надеяться, что он поведется.

– Потому что бесит, что кто-то вроде тебя, эгоистичный и безрассудный, делает вид, что хочет защитить меня. Но если бы ты на самом деле заботился обо мне, то не потащил бы за собой подыхать лишь из прихоти. Точнее даже, из похоти. – Я усмехнулась, и уже на грейдорском прошипела: – Хочешь меня?! Да никогда в жизни я под тебя не лягу! Меня тошнит от Корбина Рихтера!

Вот оно! Купол вокруг нас в одно мгновение исчез, и холодная вода хлынула сверху, а свирепый ветер заставил жадно глотать воздух. Я практически улеглась на мага, крепче сжимая его ногами, и наконец по настоящему окунулась в полностью распахнутый источник, теперь доступный мне полностью. Гнев Рихтера не хуже его доверия позволил мне обойти все защиты, защищающие мага от меня, а меня – от мага.

И холод тут же ушёл. Казалось, что я почти сгораю заживо, каждой клеткой тела испытывая боль. Но хуже всего было ощущение потери себя. Будто я, как личность, просто стиралась под воздействием превосходящих меня сил.

Какое заблуждение, думать, что я успею поставить блок.

– Нет, не смей!

Не знаю, как смогла открыть глаза, но то, что я увидела, было невероятным! Надо мной склонилась молодая женщина, насквозь промокшая, с перекошенным лицом. Темные пряди падали вокруг осунувшегося лица, а дикий яростный взгляд делал её похожей на ведьму.

И это была я.

Это так меня испугало, что я тут же зажмурилась... И оказалась в своем теле. Но в этот раз все было по-другому. Источник Рихтера не обжигал меня, а грел, даря тепло и щедро делясь силой. Отдавая ровно столько, сколько я могла выдержать. Я уже была собой, но в то же время чувствовала спиной жесткий настил, и мягкость женского тела на себе. То есть то, что испытывал маг. Какая странная двоякость! Судя по ошарашенному взгляду, с Рихтером тоже происходило что-то подобное.

Мы смотрели друг другу в глаза, долго, очень долго, и я не знаю, в какой момент буря стихла, оставив над нами удивительно ясное небо.

А затем я приникла к столь желанным губам Корбина Рихтера. Потому что сейчас этот растрепанный и потерянный мужчина был самым желанным человеком на свете. И потому что я не знала другого способа утолить огонь в своей крови.

То сердце не научится любить, которое устало ненавидеть.

(с) Козьма Прутков

Корбин Рихтер.

Третий раз в жизни Корбин терял контроль над магией стихий. Все доводы разума, убеждения, прежние ценности не то что исчезли, а стали не важны. Желания – дикие, необузданные, брали вверх, подпитываемые стихиями, а затем, сея хаос, обрушивались на мир.

Это даже было приятно. Дать волю своему гневу и злости, испытать чистую, незамутненную сомнениями или чувством вины радость. Позволить своей печали излиться дождем. И стать, пусть и на время, чем-то большим, чем просто человек.