Нашла я его во внутреннем дворике за изучением каких-то бумаг. Но при моем появлении он тут же убрал их в обитую кожей папку и кивком пригласил присесть в плетенное кресло. Лауро Фоскарини будто бы только меня и ждал, и совсем не был удивлен моим рассказом.

– Вы правильно сделали, что поделились своими сомнениями, Рената, – спокойно сказал он. Единственный взгляд дожа смотрел на меня непривычно серьезно и даже строго. – Наверное, для вас не секрет, что у меня напряженные отношения с нашим Понтификом. Он безуспешно цепляется за власть, не желая признавать, что в Лермии настали новые времена, и что Святой Престол не более не способен обеспечить безопасность нашего государства. Но после того, как народ Лермии и патриции изберут меня как своего правителя... никому больше не придется терпеть притеснений от зарвавшихся святош.

Несмотря на солнечный и теплый день, меня пробило на дрожь. До этого дож Конте казался мне человеком деятельным, но довольно миролюбивым. Он славился своими дипломатическими способностями и умением договариваться. Но... так же судьба его врагов была довольно печальна. Он не был склонен ко всепрощению, и жестоко мстил своим обидчикам. Единственным, кому удавалось задеть интересы Фоскарини и не поплатиться, был Святой Престол.

Но кажется, временному перемирию пришел конец.

***

Я не была в столице Лермии, Орлэнде, с тех самых пор, как закончила обучение. Когда-то священный город меня очаровал, и казалось, что я больше никогда не захочу жить где-либо еще. Но после смерти сестры я просто мечтала сбежать куда-нибудь. Меноде стал для меня маленький раем, тихим и спокойным местом, где я могла растить племянника и не привлекая внимания, совершенствоваться как маг. Может быть, со временем я вышла бы замуж, за вдового хозяина аптеки, который давно намекал на разумность такого решения, и стала бы по мнению своей семьи, полноценным членом общества.

Но... Теперь я возвращалась в Орлэнду в компании самого амбициозного и скандального политика этого века ЛауроФоскарини и авантюриста из Грйдора с самым опасным на свете даром. И это не считая сопровождения магов и церковников, одним из которых был Кроне. Видимо, когда-то я сильно прогневила небеса.

После разговора с Кардильеро у меня был день передышки, когда я спокойно могла собрать вещи, и принять решение насчет Лучиано. Я надеялась договориться с дожем, что мой племянник сможет остаться в его палаццо под присмотром его супруги, вместе с Сандро. Тащить Лучи в столицу, где возможно будет небезопасно, мне не хотелось. Но внезапно оказалось, что Джакомо был против. А затем и дож сообщил, что собирается взять всю свою семью с собой. Для него это был способ сообщить всем своим недоброжелателям, что он ничего не боится. Так что мне в скорости предстояло познакомиться с сеньорой Фоскарини, ровесницей своей падчерицы и весьма набожной женщиной, которую любвеобильный муж предпочитал держать от себя подальше.

В день самого отъезда произошел весьма неприятный инцидент. Сначала я случайно столкнулась в коридорах с Джакомо. Он сердито пыхтел, и казалось,просто излучал вокруг себя ненависть ко всему миру. Я испуганно замерла, жалея, что уже не успеваю спрятаться, так как Кроне вполне мог попытаться сорвать злобу на меня. Вместо этого он просто проигнорировал меня. Глаз его был подбит.

Почти сразу после этого мне встретился Рихтер.

– О, а я тебя как раз ищу! – радостно заявил он. – Мне нужна твоя профессиональная помощь.

На скуле северянина наливался свежий синяк. Не оставляло сомнения, что произошло – эти двое идиотов подрались. Вопрос был только в том, почему оба были живы, и при этом практически целы.

– Кто напал первым? – спросила я, прикладывая к синяку лёд, ради которого пришлось тащиться на кухню. Здесь же мы и остались, беседуя небольшом закутке. Маг сидел передо мной на крепко сколоченной табуретке, и мне в кой-то веки не пришлось задирать голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Не помню. – В зеленых глазах северянина светилась ангельская искренность. – Оно как-то само.

– Вам хотя бы хватило ума не использовать магию, – проворчала я. – Что произошло? Ты к нему приставал со своими дурацкими подозрениями? Я же просила тебя оставить Кроне в покое!

– Я был предельно вежлив!

– Так я тебе и поверила. Что произошло?

Рихтер вздохнул, будто не слишком желая признаваться, и я не выдержав, ущипнула его в плечо.

– Ай! Больного человека мучаешь!

– Корбин!

– Хорошо-хорошо. Просто я тут поспрашивал народ о том, как правильно ухаживать за лермийскими девушками... – Я дернулась, и Корбин тут же вскинул руку, прикрывая лицо. – Только не бей!

– Не паясничай, – процедила я. – Давай сюда компресс. Полностью синяк я тебе не излечу, но оттек немного спадет.

– Да как-нибудь может само рассосется... – промямлил маг, совершенно не вдохновленный тем, что я собираюсь его лечить. Не без повода, потому что сейчас мне хотелось сделать ему очень-очень больно. – Собственно, я понял, что делал всё неправильно. Мне казалось, что раз мы оба с тобой взрослые люди, наши с тобой отношения касаются только нас двоих.

– Так и есть. Пока ты держишь язык за зубами.

Рихтер поднял на меня взгляд, просила полный внезапной нежности, и какой-то беспомощности.

– А что, если я не хочу? Как оказалось, мне не очень то и нравится роль твоего тайного любовника. Что-то староват я для такого. Да и разве ты не заслуживаешь большего?

Слова найти удалось не сразу.

– Разве я просила тебя хоть о чём-то, Корбин?

Вместо ответа маг потянул меня к себе, усаживая на колени, и поцеловал. Совсем рядом, за тонкой занавеской, суетились поварята, игриво хихикала служанка, флиртующая с забежавшим на кухню дворецким. Пахло сбежавшим молоком и мелко-порезанной мятой. У поцелуя северянина был тоже привкус мяты – кажется, он стянул веточку со стола, пока я искала лёд.

Я не сразу смогла оторваться от губ Рихтера, а покидать его объятия и вовсе не хотелось, хотя нас и могли в любой момент застать в совершенно неприличной близости. Холщовый мешочек со льдом давно валялся на кафельном полу, но щека мага, прижимающаяся к моей щеке, все еще была прохладной.

– Раз уж ты не хочешь ни о чём просить, я взял смелость, и сам сделал следующий шаг.

– Следующий шаг?

– Да. Нам ведь так хорошо вместе, почему мы должны скрываться?

Сердце мое наполнилось дурным предчувствием.

– Что ты натворил, Корбин Рихтер?

– Сообщил твоему... как это у вас говорится? Ах, да, зятю, что собираюсь официально за тобой ухаживать. Кажется, он немного вышел из себя.

– Ты что, решил его позлить, и ради этого сказал ему такую глупость?!

– Почему глупость? – обиженно спросил Рихтер, пытаясь вернуть мою голову себе на плечо. Я тихо на него шикнула, и он прекратил попытки снова меня облапать. – Я был абсолютно серьезен. Теперь нам не придётся скрывать наш чувства, а Кроне придется держаться от тебя подальше, раз уж у тебя появился жених.

– Жених? – медленно повторила я. На кирпичной стене за спиной Рихтера висели чугунные сковороды, и рука моя будто против воли сама потянулась к одной из них.

– Насилие – не метод! – сказал северянин, поспешно меня перехватывая, и не давая добраться до инструмента для воспитания. Хотя его, наверное, уже поздно воспитывать. Но хоть душу отведу. – И почему ты вообще так странно реагируешь? Я тебя хочу честной женщиной сделать! Поступить, хоть раз в жизни, как приличный человек!

– И это ты-то приличный?! – закричала я. Шум на кухне умолк. Кажется, я знаю, о чем будут сплетничать слуги в ближайшие дни. – Ты невыносим, Корбин Рихтер!

Я ударила мага кулаком в плечо, при этом отбив себе руку, и рванула прочь, стараясь не смотреть на свидетелей нашей ссоры. Должна ли я попробовать объясниться с Джакомо? Сказать, например, что Рихтер пошутил, или что он мне совсем не интересен? Нет, это вызовет еще больше подозрений. Черт возьми! Если Кроне на самом деле решит, что я собираюсь выйти замуж за северянина, он может решить, что я заберу Лучиано с собой, в Грейдор. Корбин Рихиер – придурок! А я – кретинка, раз с ним связалась. Так что, наверное, мы с ним друг друга стоили.