— Когда же ты успокоишься, и перестанешь втягивать нас в неприятности? — Рядом встал Вул, доставая меч. Он пытался выглядеть угрюмым, но в глазах плясали чертенята.

— Не того видимо ты брата выбрал. — Хлопнул ему по плечу наш герой. — Но менять уже поздно.

— Это кого тут менять на кого собрались. — Бер разминая плечи, достал меч, посмотрел в него как в зеркало, и стряхнул с себя несуществующую пылинку. — Кого тут убивать-то надо? Этих. — Кивнул он в сторону вытирающегося для атаки войска.

— Может сам справишься? — Шишок не мог сдержаться от шутки.

— Не. — Почесал затылок медведь. — Дюже много их тут. Помощь потребна. Вы как, поможете?

— Глянь-ка старая как Чернобог нашего богатыря боится, целое войско прислал. — Чащун, укутанный как паровоз клубами дыма, стоял на голове рыси, и тыкал кривым пальцем в сторону вражеского строя, обращаясь к сидевшей на осле Ягире.

— Ты посмотри, дух жизни, что он с Кацикином сотворил. А говорили бессмертный. — Захохотала колдунья. — Это же надо такое учудить. Прямо в лоб ему стрелой водяного попал. Вот только, меня беспокоит это упыри. Тяжко нам придется. Это сила серьезная. — Нахмурилась она.

«А я тебе подарок приготовила». — Вспомнил слова внучки кикиморы про комариков Федогран.

— Справимся. — Улыбнулся парень. — Есть у меня для них подарок, и не один. — Тут же вспомнились еще и последние слова кота: «На землю перед боем бросишь, какая ни какая, а помощь. Это тебе подарок, за то удовольствие, что мне доставил. Довесок к совету». — Парень погладил кнут на поясе. — Есть чем порадовать противника.

— Ответной лавой встречать не будем. Пешими поприветствуем. — Прозвучал голос князя Сослава.

— Согласен. — Поклонился ему Ермох. — От упырей сподручнее щитами прикрыться. Дюже шустрые. — Он развернулся к строю и рявкнул. — Слезай! Стреножь! Стройся!

Слаженно, как единый организм войско спрыгнуло с коней, отвело в сторону, и тут же вернулось сомкнувшись в единый, монолитный щит, ощерившийся наконечниками острых копий.

— Засуетились. — Пробурчал Чащун косясь в сторону вражеского войска. — Сейчас начнется.

Сначала раздалось недовольное шипение, постепенно переросшее в жуткий, леденящий душу вой. Упыри дрогнули, слегка подавшись вперед и вдруг сорвались с места, бросившись в атаку. Быстрые. Неимоверно стремительные, на грани видимости, сгустками исчезающего тумана они рывками неслись вперед.

— Сейчас в строй врежутся, порушат, а следом основное войско пойдет. Ох, и тяжко нам придется. — Ягира начала вытягиваться, трансформируясь для драки.

— Сдюжим. — Чащун быстро раздувался в боевой шарик. — Мне не впервой с упырями сталкиваться. Бивал уже. Правда их всегда поменьше было. Сегодня больно уж много набежало в этот раз.

Над княжеской дружиной звучала песня. Нежный тоненький девичий голосок воодушевлял воинов. Алина послушалась наконец, и ушла назад, за спины, и пела старинные гимны.

Федогран улыбнулся, представив ее стройное тело, с копьем в руке, и прикрытое щитом. Тепло нежностью наполнило грудь. Он победит. Только ради нее он сделает это. Она достойна жить, и будет жить на зло всем врагам.

— Ты как? Готов повоевать? — Погладил он гриву Туплара.

— Знаешь. — Прозвучал в голове его задумчивый голос. — Я в первый раз вижу, как на зов помощи, отзывается столько народа. Поверь, я прожил достаточно долго, и у меня есть с чем сравнивать. Ты великий батыр, Федогран, способный повести за собой на подвиг. Встать с тобой в один строй, плечом к плечу, большая честь. Я с тобой. Приказывай.

— Тогда вперед, мой друг. — Взлетел на спину коня парень. — Прямо навстречу кровососам.

— Ты что задумал? Безумец. — Закричал Чащун увидев что делает богатырь.

— Верь мне старик. — Рассмеялся парень. — Я пока не собираюсь умирать. — И рванул навстречу приближающимся упырям.

— Вперед. — Рявкнул Ермох. — И строй княжеской дружины двинулся следом за богатырем вперед. — Поддержим! Примем смерть, если надо, но не опозоримся перед потомками трусостью!

Враг приближался быстро. Уже видны скривленные злобой пасти, уже сверкают отчетливо налитые кровью глаза.

— Ближе. — Шепчет Федогран. — Еще чуть-чуть. — Замирает на готове. — Пора! — Вырвав зубами затыкающую тряпицу из горлышка подаренного внучкой кикиморы пузырька, он швыряет его вперед, в воющую толпу упырей и врезается, на полном скаку туда сам.

Не зря старалась девочка. Огромное облако зеленого тумана, вырвавшись на свободу, мгновенно опустилась вниз, накрыв собой, как одеялом поле боя.

Замедлились, зачихали, принялись тереть глаза кровососы, забыв про все на свете, кроме лезущего в нос и горло поганого тумана. Вырвать его когтями, выблевать из горла рвотой. Очистится. Федогран и подоспевшее княжеское войско не дали на это времени. Порубили упырей единым разом. Легко далась первая победа. Воспылали души воинов радостью и гордостью. Но это еще не конец сражения. Впереди еще огромное войско, и оно готово к драке. Ему отступать некуда. Провал в пространстве, приведший их сюда, давно схлопнулся, оставив или умереть или победить.

— Равняй строй! — Заорал грозно Федогран подняв на дыбы расправившего крылья Туплара. Ермох склонил голову соглашаясь с его правом принять командование на себя. — Вул! Берешь на себя правый фланг. Бер — левый. — Указал парень каждому из братьев его место.

— А я по центру. — Взобрался на свое место и прошипел злобно шишок. — Плечом к плечу! — Рявкнул он.

— Плечом к плечу! — Взорвалось криком войско.

— И пусть враг сдохнет. — Улыбнулся такому единодушию Илька.

— Гойда! — Федогран взмахнул полыхнувшим огнем мечем, и войско сделало первый шаг.

Две несокрушимые силы сошлись в поле лязгом стали, криками и стонами умирающих, выкриками радости побед. Две силы, которым некуда отступать. Вечное противостояние добра и зла, света и тьмы, решалось в эту минуту на поле боя. Кто выстоит, вытерпит, тот и победит, а соперник умрет. Другого исхода нет, поэтому пленных не брали, да и не сдавался никто, не поднимал руки и не бросал оружие. Победа или смерть.

Сеча была страшной. Кровь лилась потоками, и это ни иносказание, ни метафора, это та действительность в которой сражались воины, иногда проваливаясь по колено в раскисшую от жуткой влаги землю, перемешанную с кишками вязкую глину, спотыкаясь об отрубленные головы, руки и ноги, и продолжая биться выскальзывающим из уставших рук, залитым потом и кровью оружием.

Маятник победы раскачивался то в одну, то в другую сторону, никак не желая склониться к победе задыхающегося усталостью Федограна. Перед глазами розовая пелена. Туплар хрипит сбитым дыханьем, в его груди торчит две стрелы вздрагивая опереньями при каждом движении и причиняя жуткую боль, но конь еще держится, продолжая нести на спине друга.

Шишок давно исчез со своего места. Спрыгнул с плеча в самую гущу сражения. Только изредка, то там, то здесь раздавалось его глухое рычание. Жив еще маленький пересмешник. Сражается.

Ни Вула ни Бера не видно. Но они на своих местах, на флангах, на острие атаки. Они бьются. Он это знает. Они по-другому не могут. Они такие, его названые братья. Всегда в самой гуще событий. Всегда впереди. Всегда плюют на опасность и смеются смерти в лицо.

Чащун рядом с Ягирой и князем Сославом. Правильно. Владельца земель надо охранять. Дух жизни колотит своим чудо-кулаком, выбивая кровавые брызги из лопающихся от удара черепов. Ягира, как пастух загоняющий стадо, щелкает плетью, вот только под ее кнут попадают не коровы, трупы валятся от соприкосновения с игрушкой старой колдуньи.

И звучит не останавливаясь над полем песня. Сорванным в хрип девичьим голоском, воодушевляет на подвиг воинов:

— О битвы грозный вид! Смотри! Перун сверкает!

Се мчатся! грудь на грудь! дружин сомкнутых сонм!

Средь дымных вихрей бой и гром;

По шлемам звук мечей; коней пронзенных ржанье

И труб стозвучный треск. От топота копыт,

От прения бойцов, от кликов и стенанья