— Не получится. — Вздохнул Федогран. — Одного он меня требует, в противном случае грозит Алинку мою убить.

— Ну вот что за нежить подлая. Как так можно? Бабой прикрываться. Дам стрелу, не переживай. Для такого дела не жалко. Только ведь для нее и лук нужен добрый. Простой не подойдет, тетива сгорит, а плечи треснут, не выдержит он силы в стреле собранной.

— Так что же делать? — Расстроился парень.

— Подскажу, и даже плату возьму весьма скромную. — Хмыкнул тот. — Можно даже сказать не плату, а еще одну услугу тебе окажу. Русалку помнишь?

— Как ее забудешь. — Улыбнулся богатырь. — Ради нее тебя круги по озеру нарезать заставили. Как кстати у Солы с парнем тем, что утопился ради нее, дела?

— ООО… — Захохотал водяной. — Отлично все у них. Пацаненка народили намедни, мне на забаву себе на радость. Шустрый такой рыбенок получился, смышленый. Вон что вчерась учудил. Омутника за хвост укусил, а зубки то у него, что у той доброй щуки, длинные да острые. Так старый сом от боли и неожиданности едва на берег не выпрыгнул. Ох, и гонялся он потом за пострелом, всю муть со дна подняли, едва волной поднявшейся берег не смыли. Не догнал. Смеху было, до сих пор успокоится не могу. Как вспомню, так в животе бурлить начинает и наружу выплескивается. Уморил пострел меня своей выходкой. Так о чем это я? Ах, да. О луке. Так вот. У Березении спроси, а чтобы попусту не бегал, привет от сестры передай. Ей радость, а тебе не в тягость, и русалке службу справишь, и мне радость доставишь, и себе поможешь.

Есть у нее лук подходящий, самой Мокошью с дуба векового сотворенный, более сорока лет в водице реки Смородины мореный, с тетивой из судеб татей неупокоенных свитой. Тугой очень, простому человеку, какой бы сильный ни был не натянуть. Только тому под силу, кому богиня дозволение даст. Вот такому, словом Мокоши одаренному, как раз под силу, из него стрелу в ворога пустить. Промаха не будет, тут ты мне на слово поверь куда бы не выпустил стрелу, везде она цель найдет. Тебе где Кацикин встречу назначил?

— У Глухого леса, там, где река Волдан, берет начало. У истока. — Ответил богатырь.

— По пути все. Возьмешь лук, и наведайся к Баюну. Совета у него спроси. Он конечно кромочник неприятный, но дюже умный, много чего знающий. Не побрезгуй вопросом. Он может совет толковый дать. Ну теперь все на этом. Жди. Сейчас стрелу принесу.

Всё-таки прекрасная она девушка — Березения, стройная тростиночка, на фоне исполинских деревьев, единственное, что неприятно отталкивает глаз, это неестественная, какая-то загробная бледность кожи, нет даже намека на румянец.

Она вышла из ствола пожелтевшей осенью березы навстречу воину, сделала несколько шагов на встречу, улыбнулась, как умеет только она, мило, приветливо, с ноткой скрытой где-то глубоко в душе грусти, и поклонилась по вековому обычаю низко в пояс.

— Что привело ко мне моего друга — Федограна? — Зазвучал нежный колокольчик ее голоса. — Проходи, будь дорогим гостем. Сейчас звери накроют стол, и я буду рада угостить тебя дарами леса. Она взмахнула рукой, и сорвавшийся с пальцев порыв легкого ветра разметал опавшие листья на поляне, и на траву опустилась расшитая под осень скатерть. — Присаживайся, отдохни с дороги.

— Некогда мне, прекрасная Березения. Очень спешу.

— Все потом. — Прижала она тонкий указательный палец к его губам. — Сначала надо перекусить. Не обижай хозяйку отказом.

Как и в прошлый раз угощение было вегетарианским, но от этого не менее обильным и вкусным. Как и тогда дикие звери прислуживали за столом под открытым небом, делясь своими дарами. Нет смысла описывать то, что уже и так описано. Все по-старому, и все так же прекрасно.

Когда последний глоток клюквенного морса был сделан, и голодный, с дороги желудок, больше не вмещал в себя угощение, готовый взорваться от прикосновения, хозяйка леса мило улыбнулась и подняла глаза.

— Вот теперь можно и поговорить.

— Я с приветом к тебе от сестры и водяного, и с просьбой. — Федогран посмотрел прямо в глаза. — Отдай мне лук Мокоши. Очень прошу.

Она задумалась, став в один миг серьезной. Даже природа насупилась закрывшей солнце тучей, вторя девушке-березке. Ветер замер, не смея отвлекать ее от мыслей.

— Странная просьба. — Наконец произнесла она. — Лук этот не в силах натянуть смертный, пока не получит благословения богине. Зачем он тебе. Даже если ты с ним совладаешь, то простые стрелы не подойдут, сгорят в его мощи. Я знаю только одну, которая предназначена для него.

— Эта? — Федогран достал из заплечного мешка подарок водяного.

Темно-голубая, тонкая как вязальная спица бабушки, оставшейся в далеком будущем, с перекатывающимися под стеклянной кожей волнами бушующего океана, с темно-зеленым наконечником в виде скальпеля хирурга со стекающей с жала осязаемой мощью, стрела, подрагивающая нетерпением легла на ладони богатыря.

— Она. — Восхищенно округлились глаза девушки. — Даже не думала, что когда-нибудь ее увижу. Очарование и смерть в одном предмете.

— Мне нужен лук, Березения. Очень нужен. Моя невеста похищена Кацикином. Мне предстоит бой, в котором без чудесного оружия я проиграю и погибну. Но не это страшно. Страшно то, что со мной вместе уйдет к Калиновому мосту и ни в чем не повинная девушка — Алина.

— Без разрешения Мокоши, я такого решения принять не смогу, только она может отдать лук. Я всего лишь хранительница этого оружия. — Вздохнула хозяйка рощи.

— Я уже приняла решение. — Поднявшийся внезапно порыв закружил опавшую листву смерчем, образовав фигуру пожилой женщины с добрым лицом, и развивающимися по ветру локонами каштановых волос с зелеными оттенками весеннего леса. — Отдай ему лук, а я благословляю богатыря на владение им. Зло пришло в наш мир. Никогда еще до этого воин, кто бы он ни был, и кому бы не служил, не закрывался телом женщины от врага. Подлость не должна вползти змей в нашу реальность. Останови это Федогран. — Она положила холодные ладони на голову юноши. — Даю силу земли, силу зреющего урожая и даров леса осеннего тебе воин. Владей мощью божественной. Сокруши зло.

К месту, где обычно спал Баюн, Федогран подъезжал рассматривая темно-коричневый, с черными с зеленью, прожилками мореного дуба лук. С виду простой, только тетива, словно едва заметный тонкий луч солнца светится силой. Гнутые плечи, обвитая живым плюющем рукоять. Стрела ложится, словно прилипает к телу оружия. Изделие богов, что тут еще можно сказать.

— Слезай с коня, подойди и присядь, послушай сказку путник. — Промурлыкал проснувшийся кот, протирая глаза и зевая. — Поверь, она тебе понравится, ты запомнишь ее навсегда.

— Только это «всегда», будет недолгим. — Засмеялся Федогран.

— Ты! — Возмущенно воскликнул кот, наконец рассмотрев гостя. — Что еще тебе надо? В прошлый раз я все исполнил, и никаких обязательств больше перед людьми не имею. Заставил старика покинуть насиженное место. Приспичило видите ли ему посмотреть как папоротник цветет. — Он вдруг осекся. — Ты что, еще жив? Ааа… Испугался, сбежал, не стал смотреть на чудо…

— Почему сбежал. — Взглянул в глаза коту Федогран. — И посмотрел, и даже сорвал цветок. Вот спасибо тебе приехал сказать, да заодно и совета спросить.

— Брешешь. — Баюн сощурился недоверчиво. — Хотя нет, вижу что правду говоришь. Но ведь я советы бесплатно не раздаю. Есть что предложить?

— И не спросишь, что за совет прошу.

— Какая разница.

— Что в оплату хочешь.

— Сказку новую. Старые надоели. Придумаешь чем меня удивить, и я в долгу не останусь.

Как теперь кстати оказался спор Федора с отцом в ушедшем навсегда прошлом. Он тогда выиграл себе новый велосипед, доказав предку, что не лентяй. Выучил поэму Пушкина «Руслан и Людмила» наизусть.

— У лукоморья дуб зеленый.

Златая цепь на дубе том6

И днем и ночью кот ученый.

Всё ходит по цепи кругом…

Целый день Федогран декламировал стихи великого поэта. Размахивал руками, изображая Руслана, прижимал ладони к груди и застенчиво опускал глаза, словно был Людмилой, теребил бороду, пытаясь ее пустить по ветру как Черномор. Как мог, передавал интонации. Старался, читая с выражением.