Он улыбнулся, прищурившись на огонь.

Теперь все по-другому. Теперь он далеко не тот умирающий от ужаса ребенок. Теперь он взрослый, тертый жизнью мужик, несмотря на свои семнадцать лет, уже не раз смотревший в глаза смерти. Да что там говорить, он ее хороший знакомый, той самой костлявой старухи, которую принято рисовать в сказках древней горбатой уродиной, а на самом деле прекрасной женщины — Богини Морены.

Он опять улыбнулся, подумав на сколько сильно развита у людей фантазия, и как она извращенно рисует то, чего человек не знает, да еще и боится вдобавок к этому.

— Послушай меня внучек. — Прервал наконец раздумья, и прокашляв дымом, Чащун заговорил глухим голосом, не поворачиваясь к собеседнику. Он, все также, не останавливаясь продолжал ковырять костер палкой, внимательно наблюдая за разлетающимися, обиженными искрами. — Кто-то очень сильно желает тебя убить… Выслушай сначала. — Поднял он руку, прерывая на полуслове попытавшегося что-то ответить Федора. — Кто-то в Новгоре, подкуплен и служит Чернобогу. Причем это очень сильный колдун-человек, или, что еще хуже дух. Я только недавно это понял, за что и виню себя, за такую вот глупость и упущенное из-за этого время.

Помнишь тот самый первый раз, когда тебя усыпили и обокрали в харчевне? — Он повернул голову, и внимательно посмотрел в глаза парня, выпустив неторопливо и задумчиво длинную струю дыма. Федор кивнул утвердительно в ответ. Старик снова отвернулся к костру и продолжил. — Сначала я думал, что это Ягира подстроила.

— Всегда я у тебя, старого нытика, во всем виновата. — Пробурчала колдунья в ответ, и наконец сделала то, что у нее никак не получалось, громко чихнула. — До чего же противные эти комары, ладно в нос залез, я его давно уже выковыряла, так он еще укусил, гаденыш. Чешется внутри, мочи нет.

— Ты можешь помолчать. — Рявкнул Чащун и со злостью швырнув палку в костер, который от этого взметнул в верх сноп искр, словно обидевшись, но дед быстро успокоился, у него всегда перепады настроений происходили мгновенно, и продолжил.

— Не Ягиры это была работа. Другой кто-то тебя обокрал. И самое противное, что я не знаю кто.

Потом пещерный медведь, который никаким образом не должен был оказаться там, где стояли лагерем вы. Но пришел именно в то место. Кто-то же его направил?

Дальше на вас напали упыри. Простое, казалось бы, задание воеводы: «Отвезти подати князю», по безопасной, много раз хоженой дороге, едва не стоили вам жизни. Не верю я в такую случайность, подстроено это чьей-то извращенной фантазией.

То, что вас посадили в порубь в столице и чуть не казнили, то же не просто так, ведь не сам лешак пришел вас тогда оклеветать, его послали, сделали все грамотно, если бы не шишок, не выбраться бы вам было оттуда.

То, что орда тогда, во время нашествия, пошла в обход, и именно туда, где стояли вы, а не туда, куда должна была идти, и где ее ждала дружина, тоже не совпадение.

Наводит на вас все эти беды кто-то из близких, знающих ваши планы. Я голову сломал, но не смог понять, кто в Новгоре служит Чернобогу.

— Ага. — Чихнула колдунья. — Я поначалу не поняла. Чего этот старый сморчок на меня накинулся с кулаками. Выяснять принялся, зачем я письмо к воеводе у тебя стащила. Чуток опять не подрались. Но разобрались опосля, что к чему. С тех пор тоже сна лишилась, все подсыла вычисляю. Вроде всех в городе перебрала, а никак догадаться не могу. — Она почесала нос и снова чихнула. — Ума не приложу, как этого гаденыша выискивать.

— Для того я вас тут и оставил, одних, без всех друзей, чтобы втроем покумекать. Может что-то дельное придумаем. — Он замолчал, окутавшись дымом, и на поляну опустилась тишина.

Слышно было как ветер гуляет по вершинам деревьев и шелестит задумчивой листвой. Потрескивал костер и фыркала носом Ягира. Чащун окутал себя облаком дыма, и молча кивал головой, словно соглашаясь с тем, что беззвучно бормотали его губы.

Федор смотрел на двух стариков, и пытался разобраться во всем том, что только, что они ему рассказали. Как-то так прошел год его попаданчества, что времени задуматься над происходящим у него не было. Сплошная череда смертельно опасных приключений, сыпалась на несчастную голову парня, с регулярным постоянством, не давая времени на размышления, и вот только сейчас он начал раскладывать все события по полочкам.

Теперь предупреждения Морены заиграли другими красками. Чернобог попытается от него избавится, и сделает это чужими руками, человека или духа, причем из довольно близкого окружения, того, на кого не подумаешь. Вот почему богиня советовала не верить никому. Но как так жить? Если подозревать всех, то можно сойти с ума. Надо срочно вычислить предателя. Но как это сделать? Нужно заставить его спешить, и совершить в суете ошибку.

— Надо заставить его волноваться. — Задумчиво произнес Федогран.

— Кого? — Не поняли ни Чащун ни Ягира, и подняли головы, внимательно посмотрев в глаза.

Но парень продолжил говорить так, словно не расслышал их вопроса:

— Нужно распространить слух о наших планах, но не истинных, а придуманных. Допустим я ехать на охоту собрался. Подождать немного, пока недоброжелатель, донесет это известие хозяину, и выехать совсем в другую сторону.

— И что это нам даст? — Задала вопрос, пожав плечами Ягира, но вот Чащун отреагировал по-другому:

— Ты гений мой мальчик! — Подпрыгнул он и забегал взад-вперед около костра, забыв даже выпустить струю дыма. — Отличный план.

— Не понимаю. Чего ты засуетился, словно тебе скипидару под хвост налили. — Колдунья в удивлении округлила глаза и чихнула. — Сядь наконец и объясни.

— Панику. Необдуманные действия. — Чащун резко сел и окутался табачным дымом. — Той вражине, что строит гадости нашему богатырю, придется быстро менять планы. А мы с тобой, Карга старая, будем рядышком, и понаблюдаем. Он обязательно совершит ошибку, и мы его… — Он резко прервался, насторожившись, словно кот, нацелившийся на ловлю мыши. Рука, как резиновый жгут рогатки выстрелила куда-то вниз и из кротовой норы выхватила за шкирку, трепыхающегося шишка. — Вот вам и подсыл вражеский…

— Отпусти! Какой я тебе подсыл. — Заорал тот перебирая в воздухе ногами, словно пытаясь таким образом убежать. — Я друг!!!

— Что же ты друг. — Не отпускал Чащун, бешено вращающего в страхе глазами Ильку. — Прячешься как тать, и разговоры секретные подслушиваешь? Так себя друзья не ведут.

— Отпусти его. — Чихнула беззаботно ведьма. — Нет в нем ни подлости, ни измены. Любопытство да дурости безрассудной полно, а вот гадости нет. Он скорее сдохнет, чем предаст. Такова их натура шишковая, тем более они с Федограном друг друга братьями считают, а это вообще высшая форма доверия. Тем более он нам пригодится.

— Это чем же нам этот крысеныш пригодится может? — Чащун поднес притихшего гостя к лицу, и принялся его разглядывать, словно ища на нем место, где можно укусить, поворачивая то одной стороной, то другой.

— Когда Федогран уедет из Новгора, нам с тобой, старый, туда лучше не соваться, нам лучше снаружи покараулить, а вот в городе, останется шишок. Будет там нашими глазами и ушами. Уж чего, чего, а это у него прекрасно получится.

— Думаешь? — Дед все еще недоверчиво рассматривал незваного гостя. — А ты как внучек мыслишь? Стоит этому подсылу доверять.

— Скажи ты ему брат, что не враг я. — Заверещал шишок, вновь забившись в истерике. — Пусть отпустит. Что он меня как грушу крутит и разглядывает.

Это выглядело со стороны на столько комично. Что наш герой не выдержал и рассмеялся:

— Отпусти. Он дурак, а не враг.

— Сами вы… — Не договорил шишок и махнул от обиды рукой, когда его поставили на землю.

— В следующий раз думай, когда что-то делаешь. — Захрюкала смехом в вперемешку с чиханием ведьма, и ее поддержал басовитый хохот Чащуна. Илька посмотрел на всех, подумал о чем-то о своем, улыбнулся и рассмеялся сам.

Долго они в четверым не могли остановится, тыкая в друг-друга пальцами, и от этого еще больше заливаясь хохотом. Наверно так выходила все накопленная за последнее время напряженность. К психотерапевту тут не сходишь, чтобы он помог, не изобрели еще таких. Нервы лечатся исключительно друзьями, их поддержкой, заботой, и добрым беззлобным смехом.