Ольга шла рядом и ничего не говорила. Она была с ним согласна. Всем своим существом. Не потому что она Страж, а Семенов ее Старший. Просто знала, что он прав.

Что Вале больно, что она потеряла всю семью, Ольга тоже понимала. У нее оставался только Юрий, с которым Валя стремительно сблизилась. Ольга это очень даже одобряла. Но он был новым человеком. А вырезать из сердца всех старых, связанных по крови, да ещё одним махом…

Не хотела бы она оказаться на месте подруги.

– Насколько все было бы проще, если бы Юрий просто свернул ей шею тогда в тамбуре, вместо того чтобы клинья подбивать… – страдальчески вздохнул Старший Страж.

Ольга улыбнулась уголком рта. Она не была уверена, насколько он серьезен. Скорее всего, вполне себе.

– Нельзя оставить жить двоих покойников просто так, – продолжил Семенов.

– Во-первых Андрей не покойник, – попыталась парироваль Ольга.

– Я тебя умоляю, очевидно же, что он обречен, – махнул больной рукой Семенов и резко поморщился, – ничего страшного, почти норма. Все-таки Пасечник был преизрядным говнюком…

Семенов баюкал руку, которая очень медленно для Стража регенерировала. Пожалуй, им действительно не стоило соваться на территорию Пасечника сегодня днем втроем. Ловушка Медового Короля для незваных гостей все же существовала. И Старший принял удар на себя.

– Но ты же оставил меня в этом мире, хотя я умерла, – вернула Ольга Семенова к интересующей ее части разговора.

– Это другое, – отрицательно качнул головой Семенов, – тебя-человека больше нет. Ты существуешь в другой форме. Поступить так с наследными ведьмаками нельзя. Плохо получится, пытались уже…

Ольга не успела выяснить кто, когда и при каких обстоятельствах пытался. Они подошли к калитке приснопамятного дома с флюгером-пчелой, на Октябрьском, тринадцать.

Шелестя в ночной тьме черной травой под ногами, шестеро вышли на задний двор к берегу Медовой реки. Никто не выдал волнения, увидев на берегу пенек. А на пеньке – старичка с густыми седыми волосами, в полупрозрачной, дрожащей на манер апельсинового желе, золотистой короне. Старичок сидел к ним лицом, но никаких черт его было не разглядеть. Бежевая рубашка Пасечника была расстегнута у ворота. Шов, который Юрий наложил старому колдуну в секционной, выглядывал в разрез рубашки черным узлом.

Валя вышла вперед и глубоко втянула воздух. Мед. Дождевая вода. И запах разложенья.

“Так вот что они делали весь день”, – поняла Валя.

В ответ на ее мысли зазвучал знакомый то ли запах то ли голос. Самый первый голос мертвеца, который она услышала в своей жизни. Пасечник.

– Это еще хорошо, – дребезжа заговорило желеобразное лицо мертвого Медового Короля, – что Юрий Константинович не изволили прийти с утра. За мой живот, набитый серой грубой солью, уж я б его поломал… Не то что Мишаню Леонидовича Семенова… Это я так, на лапку наступил в назидание. Чай не топил в речке незваных гостей, не то что некоторые…

– Юрий теперь со мной, – перебила Пасечника Валя. Она не совсем поняла насчет утопления в речке, но переспрашивать не стала. Решила, что Пасечник наверняка говорит об Ольге и ее погружении в Медовую реку.

– Знаю, Валюша, – по-стариковски хмыкнул Пасечник, – не трону твоего привязанного. Но пусть прощения попросит. Жжет мне нутро его чертова соль. Извертелся весь.

Валя оглянулась на своих спутников. По напряженным лицам Юрия и остальных, она поняла, что Пасечника никто кроме нее не слышит.

– Федор Еремеевич, – обратилась к покойнику Валя, с трудом вспомнив имя Пасечника, – мой брат пропал. Сестра убита. Вы дружили с прабабушкой. Расскажите, что вам известно. Нам нужна любая помощь.

– Видал я сестер и помертвее твоей, – желеобразное лицо Медового Короля мелко затряслось. Скорее всего, это был смех, – а вот с братом все сложнее.

Валя выжидающе уставилась на мертвеца. Тот молчал. Она сообразила, что делать через несколько мгновений. Коснувшись растекающейся короны своей мыслью, Валя влила в Пасечника две порции силы разом.

Лицо старика проступило сквозь застывшие золотистые потеки, и он открыл кажущиеся слепыми глаза. На видимой части груди Пасечника шов-косичка исчез, вместо него выросла усыпанная старческими пигментными пятнами кожа. Почти живого цвета.

– Благодарствую, – Пасечник потянулся и удовлетворенно хлопнул ладонями по коленям.

Валя не отводила от мертвеца выжидающего взгляда. За спиной ее послышалась возня. Но она сконцентрировалась на Пасечнике.

– Так вот, милая моя, – продолжил Медовый Король, – ты на Геллу не серчай, что она тебя впотьмах водит. Пока ты еще не в зените силы злодей твоими глазами смотреть может, да узнавать то, что тебе известно. Сейчас не вижу его нитей путеводных на тебе. Видать щелкнули вы его по носу… Но с со спутниками тем, что скажу тебе – не делись. Так оно пока лучше будет.

Валя перевела дыхание. Кулаки сжались сами собой: получается она и сама могла быть марионеткой в руках злодея?

– Почему же он меня не убил до сих пор? – Валя старательно подбирала слова, чтобы не выдать остальным лишнего, как и советовал Пасечник.

– От полумертвой сестры бесполезно скрывать, да от волка, которого ты к роду подвязала… Не скроешь, – “успокоил” Валю Пасечник, – а вот прочие…

Старик прищурился и лицо его поплыло. Валя торопливо влила в мертвеца еще две порции силы. И покачнулась.

– Так резко не делай, девочка, – голос Пасечника звучал как будто бы тревожно, – себя не растрать. А то разума лишишься. Кое-кто в твоем роду лишался. Мужчины больше. Они к этому менее приспособлены.

– Андрей… – еле слышно произнесла Валя.

Пасечник поморщился.

– Брат твой не свою волю исполнял. Но спрута в себя добровольно принял. Посулили ему… Да ты не осуждай его. Мать ему вернуть посулили с того света. Он и ослаб. А подругу, – Пасечник кивнул Вале за плечо, явно подразумевая Ольгу, – надлежало на место матери положить. Уж уяснила ты поди – ничего нельзя взять просто так. Можно только обменять.

Валя ошеломленно молчала.

– Знал твой Андрей, что сам не сможет. Любил он подругу. Но любовь за любовь. Связи по крови они крепче, по избранию – тонки. Где тонко там и надорвется, милая. А ты думай теперь, чем за волка своего откупаться будешь. Да кого выберешь, как время придет. Всех не спасешь.

– Откуда знаешь? – резко перебила Валя Пасечника.

– Наперед вижу, – спокойно ответил Медовый Король, не обращая внимания на Валин резкий тон, – вижу что к Покрову двое будут при тебе, да прочие – в трех могилах. А уж кто на земле, а кто под землей – твоя воля. Ты – мать.

– Где мне найти Андрея? – тихо спросила Валя, глядя под ноги.

Пасечник крякнул, как будто разочарованно.

– Да здесь он, – проворчал мертвый Старик, – так и лежит с того самого дня в Медовой реке. По запаху найдешь.

Валя поняла: Пасечник ждал от нее другого вопроса.

– Когда Андрей подпустил к себе спрута?

Теперь старик удовлетворенно улыбался. Он назвал дату. Дату смерти Валиного отца. И Нади. Лицо Вали удивленно вытянулось.

– Сил осталось на еще один вопрос, Валюша, – пожал плечами старик, – больше ни ты ни я не потянем. Да и правила есть правила. Как в сказках. Так что спрашивай, а потом я спать пойду. Думай хорошенько. Назвать имя убивца не могу – сразу предупреждаю…

Валя собралась. Следующий вопрос она произнесла мысленно. Четко проговаривая про себя: “почему Семенов так поступил с могилой отца”.

Теперь Медовый Король буквально расцвел. Запах меда многократно усилился, заставляя тлен и гниющую плоть потеряться в цветочной золотистой сладости. Она правильно спросила. И Пасечник ей ответил.

Было уже за полночь, луна нырнула за тощее облако.

Андрея вытаскивали из густых неподатливых вод, и впрямь напоминающих мед. При свете дня они выглядели бы золотистыми.

– Что ж, – с энтузиазмом объявила Ольга, ставя руки в боки, – если Андрей с тех самых пор лежал здесь… Просто, несколько э… глубже, выходит он меня не убивал тогда, в больничном кафе! А, и даже в окно дома Пасечника не выбрасывал!