Денек выдался солнечный. Почти такой же теплый как их первый день в поселке. Но вовсе не душный, а вполне себе освежающий.

В ночь на понедельник Юрий не ночевал у них.

Во-первых, Валя была утомлена и ей нужно было какое-то время носить прабабушкин кулон-каплю непрерывно. Во-вторых, было решено, что выходить из дома утром на занятие, за ручку с преподавателем – немного слишком для сельской местности. Валя и Юрий решили тактично явить себя миру столь недвусмысленно, когда у студентов закончится секционный курс. Тогда Юрия с ними не будут связывать никакие профессиональные отношения, и ни у кого (даже у председателя поселка) не случится истерики на предмет этики и деонтологии.

На пары надлежало явиться к двенадцати дня. Юрий предложил встретиться на территории больницы и позавтракать всем вместе в больничном кафетерии. Это не возбранялось. А от долгих поцелуев в публичным местах, Валя с Юрием, так и быть, согласились воздержаться.

Андрей, как впрочем и всегда, не обрадовался перспективе такого “английского завтрака”. Но спорить с сестрой и подругой не стал.

За что был вознагражден крайне неприятным происшествием.

За столиком больничной кафешки Юрий сидел не один. Когда трое подходили, их преподаватель увлеченно беседовал с подтянутым мужчиной лет сорока, с глазами любопытного болотного оттенка. Цвета мутной воды. Классическими чертами лица. Густыми темными волосами… Только серый плащ, что собеседник Юрия, небрежно бросил на спинку стула, казался студентам смутно знакомым.

Троица непонимающе уставилась на Юрия. Забыл, что договаривались встретиться? Внезапно изменились планы? Почему было не написать хотя бы сообщение…

Внутренний монолог Ольги, преимущественно состоявший из недовольного ворчания, резко оборвался. Знакомый Юрия поднялся на ноги, приветственно склонил голову. Каким-то знакомым жестом. И приглашающе отодвинул стул. Несомненно для нее – для Ольги.

Несколько секунд она стояла в ступоре. Не в силах поверить своим глазам. Затем рухнула на предложенный стул.

Пока в абсолютной тишине рассаживались Валя и Андрей, она выпалила:

– Ботокс?

Семенов рассмеялся.

– Просто выспался, – мягко ответил Старший Страж.

– Чтоб я так жил как вы болеете, – оторопело пробормотала Ольга, – выглядишь как будто вылечился от цинги за одну ночь…

Семенов снова засмеялся.

– Вы следователь, – заговорил Андрей, – мне казалось, вы старше…

– Дрюня, разуй глаза, – весело протянула Ольга, – он волшебный пёс – мечта любого пятиклассника…

– Эк вы сузили сферу моего влияния, – Семенов щелкнул зубами, выставляя напоказ длинноватые клыки.

Ольга непроизвольно улыбнулась. Андрей нахмурился. Через полминуты обмена впечатлениями, Валя, Юрий и Андрей ушли взять у буфетной стойки кофе и чего-нибудь еще к завтраку. Ольга осталась за столом.

– Я лишил вас аппетита? – чуть наклонил голову набок Старший Стаж, буравя Ольгу взглядом болотных глаз.

– Еще не родился тот пёс, который в силах отбить мне аппетит, – ухмыльнулась Ольга, но с места не двинулась.

Семенов наслаждался компанией дерзкой человеческой женщины.

Читая вчера вечером рапорт Юрия, он ухахатывался над протоколом “встречи”, сценой на кладбище. Пробегал взглядом абзацы, касающиеся Ольги, по нескольку раз. Его интерес разгорался все сильнее.

Только раз в его сознании всплыла мысль, что больно гладко все складывается. Юрий увлекся наследницей Геллы. Сам он, Старший Страж, засмотрелся на наглую человеческую девчонку, которая только и делала что хамила ему… Мысль эта пронеслась галопом, едва касаясь невесомыми копытами края понимания, и нырнула за ближайший поворотом реальности, чтобы больше не всплыть.

Поднос с кофе и бутербродами опустился на столик. Все заняли свои места. Юрий прищурился и всмотрелся в Старшего.

Предположить, что Ольга вдруг просто понравилась Семенову, он конечно мог. Но представить, что Старший не пытается добиться какой-то побочной цели было немыслимо.

Неужели тот всерьез в чем-то подозревает Андрея? Этого тощего безвольного мальчика, который при таком близком родстве с Геллой имеет так мало потенциала?..

Юрий сконцентрировал на Андрее все свое внимание. Что-то было не так. Конечно, паренек ожидаемо стискивал зубы и смотрел озлобленным щенком. То, что Ольга давно нравится ему, Юрий понял в первые мгновения – еще когда они все вместе ехали в одной пригородной электричке.

Когда Семенов решил что может взять Ольгу за руку, якобы объясняя нечто об истине и заблуждениях практической хиромантии, Андрей наконец не выдержал. Он подскочил на ноги.

Произошло сразу несколько вещей.

Ольга смеялась, протягивая свою руку. Семенов потянулся к ней навстречу. Валя прекратила теребить в пальцах кулон и задержала дыхание.

За секунду до.

И раздался взрыв.

Самый настоящий. Не такой, как был три дня назад – когда взрывался битый внедорожник ныне почивших (или как любили говорить Стражи – новопреставленных) горе-вымогателей из города.

Этот взрыв скорее напоминал хлопок петарды, брошенной под автомобиль. А еще хруст чего-то ломкого, звучного.

Но это несомненно был он.

– Андрей, – одними губами произнесла Валя.

Ее брат вошел в силу в один момент. В помещении повис запах, чем-то напоминающий вонь в кабинете стоматолога, когда активно поработала бор-машина.

Пахло… костяной пылью и жаром.

Андрей так и остался стоять хватая ртом воздух.

Ну а Ольга. Удивленно смотрела на свои пальцы, забрызганные бордовым. Не понимала – как то что лежит перед ней – на белой скатерти – несколько мгновений назад было внутри нее. А эти желтоватые изогнутые дуги – маленькие слоновьи бивни – это что, были ее ребра? А пульсирующий перед ней комок в желтоватом тонкостенном коконе? Тугой, трепетный, натягивающий крупные синюшные трубки, что тянутся из ее груди? Разве может человек видеть собственное сердце.

– Как-то это неправильно… – Валя в ужасе поняла, что слышит Ольгин голос внутри своей головы. Она еще здесь. И губы шевелятся. Но уже там – сердце сделает еще 4 неровных сокращения. И тугая алая струя, что толчками бьет из груди подруги, обесточит ее безвозвратно.

Вечно румяная Ольга была белее некуда.

Андрей медленно сполз на пол и глаза его закатились.

Кажется никто в кафе не успел вскрикнуть. Люди понабирали в рот воздуха, но тут же потеряли интерес. Их взгляды затуманились, и они начали подниматься со своих мест, направляясь к выходу.

– Неожиданно скоро, – ровным тоном резюмировал Семенов, аккуратно поднимая Ольгино сердце со скатерти, – уже второй раз за несколько дней я неверно рассчитал время… Старею.

– Валя, – обратился к ней Юрий, выпроваживая последнего пустоглазого посетителя кафе за дверь, – постарайся дать ей время.

– Я не умею, – еле слышно со слезами в голосе ответила Валя, – но кулон с шеи моментально сдернула, рванула сумку на себя. Достала ручку. Давясь плачем, она начала чертить что-то на белой, окропленной алым салфетке: продольная черта – это что-то холодное. Потом ромб – таким она запечатала дом. Из знака выросла еще какая-то скошенная буква. И еще одна. Рука сама водила по бумаге.

Потом Валя встала и положила красно-белую салфетку Ольге на лоб. Та странно шумно вдохнула. Валя увидела через разверзтую грудную клетку, как розоватые с серыми прожилками легкие Ольги стали светлее и воздушнее. Заполнили изнутри Ольгину грудь. Затем спались. И снова надулись.

Против всех законов природы и здравого смысла – Ольга дышала.

– Ольга, – обратился к ней Семенов, очень аккуратно держа на раскрытой ладони ее сердце – я вынужден повторить предложение, сделанное накануне. Понимаю, у тебя не было времени все продумать и оценить перспективы… Но Валентина вряд ли удержит тебя здесь больше минуты. Будь жива Гелла – у нас было бы часа полтора на взвешенное решение, а так…

Семенов держался абсолютно спокойно. Юрий даже всерьез задумался, не спланировал ли Старший такое.