– Я найду, кто это сделал, – в глазах Вали не было ни слезинки.

– Говоришь, как настоящая мать, – усмехнулся Старший Страж.

Валя спешно отдернула руку от стола. Ложка, которую она положила на край блюдца с кофейной чашкой, оплавилась почти полностью. Горячо ей не было. Просто неожиданно. Валя медленно ткнула пальцем растекшийся металл. Палец заблестел, как будто его обмакнули в серебрянку.

“Покажись”, – приказала Валя и нарисовала горячим металлом руну прямо на столе.

Из пустого темного камина полыхнул столб зеленого огня. От выброшенной неизвестным коробки сока в миг остался полупрозрачный пепельный остов. А пламя ушло зеленой шаровой молнией куда-то наверх.

Все, кроме Вали, вскочили из-за стола. Глухо стукнул, опрокидываясь, один из стульев. Затем всё на мгновение стихло.

– Предупреждай хоть, мать, – процедил Семенов. Он не стал скрываться. Лицо его вытягивалось, он покрывался волчьей шерстью прямо на глазах.

Затем Старший Страж – гигантский волк – круто развернулся, в один прыжок оказываясь в центре зала.

Он скалился и рычал. Оказавшаяся за его спиной Валя, не могла разглядеть, на кого Страж рычит. Ольга тоже зарычала. Сминая в какой-то неприятной судороге свое почти человеческое лицо, изуродованное волчьей пастью с длинными клыками.

Валя медленно и уверенно поднялась со своего места.

Юрий стоял с Валей плечом к плечу. Она впервые – одним горячим мгновением – ощутила, что Юрий теперь часть ее стаи.

Надя, вскочившая было вместе со всеми, стремительно поскучнела. Выражение ее глаз стало отсутствующим, разочарованным. На короткий миг она как будто снова умерла.

Бармен, якобы клевавший носом за стойкой, ловко вскочил на ноги. Его руки неприятно удлинились, пальцы срослись в коническую культю. Все тело приобрело гуттаперчевую гибкость и заблестело, как будто ослизнившись. Существо отбило сгусток зеленого пламени, залетевшего через камин, верхней конечностью. Явно лишенной костей. Раздался звучный шлепок. Зеленый огонь погас. Запахло одновременно стоячей тухлой водой и озоном.

Лицо бывшего бармена неприятно ухмыльнулось. Валю отстраненно покоробило сходство гуттаперчевого лица с той версией Андрея, что была этим днем на кладбище.

“Спрут”, – прозвучало в Валиных мыслях. Голос несомненно был прабабушкин.

– Спрут, – скучающим тоном пояснила Надя.

Семенов щелкнул зубами, как показалось Вале, раздосадовано. Но не отказал себе в удовольствии в один плавный прыжок оказаться у барной стойки. Ветерок овеял кривое лицо спрута-бармена, когда гигантский пес приземлился прямо перед ним. Ухмылочка не стерлась с тонких, почти рыбьих, губ спрута, даже когда тяжелая лапа походя раздавила эластичный череп. Лопнуло, и почти сразу хрустнуло. Костная крошка разлетелась, как мякоть перезрелого арбуза. От ухмыляющейся гуттаперчевой личины остался кровавый прорезиненный блин. Конечности попыталсь было собраться полукольцами, но быстро расслабились и безвольно повисли.

– Почему я про это ничего не знаю? – спокойно поинтересовалась Валя, – про мать, про созидателей. Теперь вот еще и про спрута. Что это? Неужели это не база? Именно это я должна была узнать в первую очередь. Я вынуждена действовать вслепую.

– Раз прабабушка не ввела эти понятия для тебя, значит в этом есть какой-то смысл, – Надя теребила шнурок просторной Ольгиной толстовки, в которую зябко куталась, – нам просто пока это не открылось.

Валя ненадолго прикрыла глаза. Она не злилась. Она понимала, что так оно и есть.

Семенов потрусил обратно к столику, часто и неслышно переставляя большие серые лапы. От передней правой на деревянном полу осталась цепочка алых отпечатков.

Ольга уже втянула клыки. Она блаженно зажмурилась и зевнула. Затем встала на цыпочки потрепала своего Старшего по холке. Как будто он был просто ее большой собакой.

– Всегда хотела завести большую собаку, – выдохнула Ольга в серую шерсть и закопалась в загривок пса лицом.

– Ты говорила, – усмехнулся Юрий, – и еще что-то про обоссанные углы…

Семенов издал короткий предупреждающий рык. Явно для порядка.

– Это было не худшее из того что я сказала, – широко улыбнулась Ольга, заглядывая Семенову в болотный человеческий глаз на собачьей морде.

– Я кушать хочу, – пожаловалась Надя, продолжая терзать толстовку.

– Это моя реплика, – улыбнулась Ольга, – давайте наберем чего-нибудь с собой и двинем назад в нашу деревню, а? В машине все обсудим. Ну не везет нам с общепитом!

На улице их встретил отряд Стражей. Человек восемь, как Вале показалось. Крепкие молодые мужчины и женщины медленно двигались к ним навстречу. Всем на вид от двадцати пяти до тридцати пяти лет.

Прежде чем Валя успела занять оборонительную позицию, Семенов, уже в человеческой форме, сделал шаг вперед и предостерегающе поднял левую руку на уровень глаз. Видимо этот жест – раскрытая ладонь – что-то значил внутри их сообщества.

Группа незнакомцев остановилась. От нее отделился один мужчина, сложенный почти как Юрий. С серебристо-белыми волосами, собранными в короткий хвостик. Мужчина что-то прощупал в нагрудном кармане своей кожанной куртки нервным рваным движением и заговорил:

– Мы услышали ваш призыв, Старший. Почувствовали, что в вашей стае потеря. И ведьмовской огонь вокруг вас. Было трудно отследить. Сигналы искажались…

– Благодарю за участие, – спокойно ответил Семенов, – потери не было. Так и передайте Верховному. Один Страж покинул меня, ушел в Ведьмин стан. Один Страж пришел ко мне, из числа людей. Претензий у меня нет.

– Верховный будет не согласен, – перебил Беловолосый, сканируя взглядом компанию. На Валю он взглянул мельком, как ей показалась, с неприязнью. Ольге, как будто, слегка улыбнулся. На Юрия посмотрел презрительно. А вот когда его цепкие серые глаза добралась до Нади… Беловолосого Стража перекосило.

Надя сделала несколько шагов вперед, становясь между Семеновым и Беловолосым. Она попала в круг лунного света. Серая толстовка сползла с одного острого гладкого плеча. По земле шлейфом тянулось грязное свадебное кружево, в высоком разрезе поблекшего платья белела стройная девичья ножка.

– А я тоже тебя узнала, – Надин голос звенел как горный ручеек, в нем отчетливо слышался смех, – ты меня унес с алтаря и куда-то подбросил. Не помню точно куда – к воде. Где люди потом меня нашли.

Беловолосый издал горлом странный птичий звук. То ли клекот, то ли затяжной выдох. Юрий слышал такой булькающий свист в легких некоторых свежих покойников. Валя выцепила эту яркую мысль Юрия из их общего информационного поля, и ясно представила, как Беловолосый тащит голую мертвую Надю за окоченевшую белую руку. Как в ее грудной клетке что-то сдвигается. И воздух выходит через раны и из горла с точно таким же звуком.

– Ничего страшного, что ты тащил меня, как колоду, – весело продолжала Надя, а лицо Беловолосого стремительно бледнело с уклоном в зеленоватые оттенки, – ничего, что пересчитал моей головой все ступеньки на деревянном спуске к реке, в которую ты меня выбросил. Прямо как в Винни Пухе, помнишь?

Надя рассмеялась. Беловолосый, кажется, покачнулся. А она все говорила:

– В книге мальчик держал медвежонка за ногу и тащил. А Винни Пух бился о каждую ступень головой. Как я. Только моя голова громче стучала. Но мне было совсем не больно, – Надя улыбнулась, заглядывая в серые глаза Стража. Тот снова что-то судорожно проверил в нагрудном кармане. Напоследок, Надя передразнила его неживой длинный выдох.

– Мы… – получилось сипло, Беловолосый прокашлялся и начал снова, – мы выполняли приказ. Ритуал надо было скрыть. И людям представить все, как обычное убийство… Прости меня.

Надя тем временем успела приблизиться к мужчине вплотную. Он кажется и думать забыл о недовольстве некоего Верховного Стража. Надя совершила еле заметное движение – качнулась вперед, целуя Беловолосого Стража в губы. Тот дернулся и обмяк.