Новые похороны не привели к каким–либо изменениям в общественной позиции Даунинг-стрит, и, наконец, 3 октября голодовка была прекращена после смерти одиннадцати заключенных - восьми из ИРА и трех из ИНОА. Затем правительство объявило о сделке: заключенным будет разрешено носить свою собственную одежду, и половина льгот, утраченных в результате присо­единения к голодовке, будет восстановлена.

Наиболее важным практическим эффектом забастовки стало укрепление позиций тех членов республиканского движения, которые выступали за политическую агитацию. Сильное убежде­ние в том, что организация должна воздержаться от участия в выборах, которое вызвало перво­начальный раскол с официальными лицами и которого все еще придерживались многие во Вре­менной ИРА, было подорвано избранием Сэндса. После смерти Сэндса Оуэн Кэррон, другой видный республиканец, занял место в Ферманахе и южном Тайроне. Республиканцам удалось показать, что они могут победить на выборах, и сделали они это во многом благодаря эмоциям, вызванным самопожертвованием участников голодовки. Наличие члена парламента от Шинн Фейн открыло новое измерение для республиканских пропагандистов. Это напомнило населе­нию Бромли или Барроу, что сила настроений в Ольстере привела, по крайней мере в некоторых местах, к тому, что люди выбрали своим представителем кандидата, который явно одобрял наси­лие ИРА.

В годы, последовавшие за голодовкой, заключенные и сотрудники тюрем выработали способы разрешения кризисов путем диалога, а не конфронтации. Когда в 1990 году телеканалу BBC бы­ло разрешено снимать «Внутреннюю историю» внутри тюрьмы Мейз, стало ясно, что заключен­ные там пользуются привилегиями, совершенно отличающимися от преступников в британских тюрьмах. В одной сцене, вызывающей воспоминания о годах интернирования, когда полувоен­ные группировки проводили учебные парады перед «криминализацией» террористических пре­ступлений, лоялистский оркестр флейтистов и барабанщиков маршировал по коридору их кор­пуса «Н», чтобы почтить память битвы при Бойне. Тюремные служащие подтвердили, что эти люди на 100 процентов контролировали свое крыло: тюремные служащие могли выпол­нять свои обязанности только при содействии заключенных. Рэймонд Маккартни, офицер, командо­вавший заключенными ИРА в Мейз, и ветеран «грязного протеста», описал это как «поли­тическую тюрьму».

Чуть более чем через месяц после окончания голодовок началась еще одна драма с арестом Кри­стофера Блэка, члена Белфастской бригады, который устанавливал незаконный блокпост ИРА на дороге в Ардойне. Блэка доставили в Каслри для допроса, и под давлением он согласился предо­ставить информацию об организации. Несмотря на использование структуры ячеек и сравни­тельно низкое положение Блэка, он смог идентифицировать многих людей, которые, по его сло­вам, сыграли ключевую роль в террористических актах.

Ранее предпринимались попытки использовать членов военизированных группировок в суде, но главный констебль Хермон и армейское начальство в Лисберне согласились с тем, что, как опи­сывает это один высокопоставленный армейский офицер, «должны быть предприняты особые усилия, чтобы убедить некоторых ПВТ [перевербованных террористов] дать показания под при­сягой в суде Королевы», несмотря на то, что опыт работы с «Фредами» за несколько лет до этого дал смешанные результаты. «Совершенно особые усилия» включали в себя попытку защитить их от такого давления, которое заставило некоторых «Фредов» вернуться в гетто. Блэк должен был стать самым знаменитым из «суперстукачей», как называли этих информаторов. Были выделены крупные суммы денег, чтобы дать суперстукачам, часто в сопровождении их жен и детей, новую жизнь вдали от возмездия ИРА.

Блэк сказал полиции, что он будет свидетельствовать против нескольких человек, которые, по его словам, были высокопоставленными членами ИРА. Среди них были Джеральд Лафлин, кото­рый, согласно данным КПО, был командиром 3-го батальона Белфастской бригады, и Кевин Малгрю, о котором говорилось, что он руководил одним из подчиненных Лафлину подразделе­ний активной службы. В общей сложности по заявлению Блэка был арестован сорок один чело­век, хотя троим из них впоследствии не были предъявлены обвинения.

В августе 1983 года тридцать пять из тридцати восьми обвиняемых были признаны виновными по делу Блэка. Во время судебного процесса Блэк нарисовал картину ИРА, которая сильно отли­чалась от идеализированного образа, создаваемого республиканской пропагандой. Он рассказал о тоске, ошибках и службе в подразделении ИРА по прозвищу «Суини», которое назначало нака­зания правонарушителям в жилых районах. Хотя Блэк и его коллеги утверждали, что он наме­ренно препятствовал нападениям на силы безопасности, они проявили себя как жестокие люди, которые мало задумывались о цели или последствиях своего насилия. Это был заметный пропа­гандистский переворот для сил безопасности.

Использование суперстукачей открывала перед полицией заманчивые возможности. Мало кто стал бы давать показания против военизированных формирований, а растущая осведомленность ИРА в области криминалистики означала, что они часто оставляли мало улик. Хотя к началу 1980-х годов сеть информаторов Специального отдела предоставляла больше информации, чем когда-либо прежде, об операциях военизированных группировок и лицах, ответственных за кон­кретные преступления, многие сотрудники КПО были все более разочарованы, поскольку число обвинительных приговоров не поспевало за темпами преступлений. Натравливание террористов друг на друга привлекало многих офицеров разведки из-за атмосферы подозрительности, кото­рую это могло бы породить. Все больше и больше операций приостанавливалось бы, пока про­водились бы внутренние расследования в отношении лиц, попавших под подозрение. Примеча­тельно, что система суперстукачей также была поддержана теми, кто считал, что устраивать за­сады на ИРА контрпродуктивно и что осуждение большого числа ее членов может разрушить ор­ганизацию.

Этот начальный энтузиазм в отношении системы суперстукачей был подкреплен доказательства­ми, которые, казалось, указывали на то, что длительный тюремный срок был хорошим сдержи­вающим фактором: правительственные данные показали, что только около 15% лиц, заключен­ных в тюрьму за террористические преступления, были осуждены повторно – гораздо меньший показатель, чем за многие другие преступления. В республиканских районах считалось, что тот, кто отсидел срок, внес свою лепту, и многие больше не принимали активного участия в терро­ризме. С другой стороны, многие полицейские и солдаты, которые поддерживали организацию засад на террористов, говорят, что им было трудно поверить в то, что число людей, возвращаю­щихся к терроризму, настолько невелико.

Во второй половине 1981 и 1982 годов более 200 человек были арестованы благодаря использо­ванию суперстукачей. Аресты дали КПО шанс прорваться сквозь террористическую инфра­структуру в некоторых частях Ольстера. По сути, это была более дискриминационная форма ин­тернирования. Супергстукачи были не только из «временных»: их было также несколько из ИНОА и лоялистских Добровольческих сил Ольстера, организаций с меньшей дисциплиной и большей фракционностью, чем в ИРА.

Выступление против ДСО позволило Королевской полиции Ольстера показать, что они не ищут информаторов сектантским образом. Около семидесяти лоялистов были осуждены на основании слов Джозефа Беннета, Уильяма Аллена и Джеймса Крокарда, трех суперстукачей из ДСО. Большинство из этих приговоров были оставлены в силе, все, за исключением четырнадцати лоя­листов, заключенных в тюрьму по показаниям Беннета, более высокий показатель успеха, чем у республиканских террористов.

В январе 1982 года Кевин Макгрэди, бывший член ИРА, живший в Нидерландах, добровольно вернулся в Северную Ирландию и сдался под стражу полиции. Макгрэди убил нескольких чело­век и видел, как его брата ошибочно осудили за убийство одного из них. Его чувство вины за эти события росло до тех пор, пока, связавшись с религиозной сектой, он больше не смог этого вы­носить и решил вернуться. Таким образом, Макгрэди был уникален среди суперстукачей тем, что он не находился под стражей в полиции в то время, когда принимал решение стать информато­ром.