Все в этом траке дышало продуманностью, отравленной и загаженной вопиющей небрежностью владельца. Установка по добыче эйра из кри, сложное и многоступенчатое устройство с тремя раздельными нагревателями, подачей воды из бака под потолком и рассеивателем лишнего тепла – даже она находилась в откровенно убогом состоянии. Вскрыв котел Брак сперва обомлел, увидев в воде кристалл мутного, но несомненно фиолетового оттенка. А потом обомлел во второй раз, ведь вместо того, чтобы воспользоваться специальным крепежом, Оршаг просто небрежно закинул кри внутрь, как какую-нибудь не стоящую внимания мелочь. Где хрупкое фиолетовое сокровище всю дорогу неистово колотилось о железные стенки, рискуя вызвать разгон эйра. В незапертой коробке, примостившейся сбоку от котла, валялись еще четыре таких кристалла, нахально игнорируя положенные для них аккуратные ячейки.

Именно там парня, в котором здравомыслие боролось с жадностью и желанием втихаря прикарманить одну из фиолок, и застал окрик с крыши, призывающий выйти наружу. С сожалением закрыв драгоценную коробку, Брак вышел из трака и вцепился в протянутую руку торговца. Тот, крякнув от натуги, в одно движение втащил калеку на крышу.

– Смотри туда. – Оршаг вытянул длинный палец в сторону леса, казавшегося с высоты неопрятным зеленым ковром. – Да нет, левее.

Щурясь под полуденным солнцем, Брак с удивлением уставился на высоченный столб жирного, черного дыма, поднимающегося над морем листвы. Либо кто-то таким образом пытался подать сигнал, либо в лесу что-то яростно горело.

– Оршаг, что это такое?

– А это, мой любимый партнер, то самое место, в которое тебе, согласно нашему с тобой договору, предстоит отправиться. Придется подождать до заката, хотя тебе, я уверен, не терпится выступить в путь прямо сейчас.

Брак еще раз внимательно оглядел столб дыма, посетовав на отсутствие любимого окуляра. В представшей перед глазами картине не поменялось ровным счетом ничего, разве что рваная верхушка черного облака заметно сместилась куда-то вправо.

– Это какой-то сигнал? Я не раз видел похожий дым и очень сомневаюсь, что в лесу кто-то сжигает колеса от гигатрака.

– Сигнал? Можно сказать и так. Тебе же удобнее, точно не заблудишься. Да и от опушки недалеко. А дым черный потому, что там горит смола, а она всегда чадит. Тут полно сосен.

– Это сизые ели, – поправил Брак, – Их еще называют жжеными плакальщицами за то, что при повреждении коры выступают красные потеки, похожие на кровавые слезы. Прямо как из глаз больных жженой лихорадкой. По поверьям, они растут только в тех местах, где в далеком прошлом пролилось много крови.

– Если бы эта смола хоть чего-то стоила, за такое удобрение уже развязали бы парочку маленьких победоносных войн. Хотя, для такого существуют более короткие и емкие определения. – Оршаг улыбнулся и поправил очки, – Тебе в любом случае вскоре предстоит познакомиться с этими растениями поближе, так что я искренне рад твоей осведомленности в особенностях их произрастания на местности.

– Насчет смолы я уже понял, спасибо. Что именно там горит?

– А вот это тебе уже предстоит узнать самостоятельно. Сегодня ночью или завтра утром. Нет, я мог бы поделиться с тобой этими знаниями, благо наш контракт с твоим отцом уже почти завершен, но…

– Зачем платить за то, что я и так узнаю самостоятельно? Да и платить мне нечем.

– Ты быстро учишься.

За возней с траком вечер приблизился незаметно. До заката оставалась еще добрая пара часов, но тени уже удлинились, а в выбравшегося из недр машины калеку вцепились цепкие щупальца вечерней прохлады. Точнее, попытались вцепиться, благо новая куртка великолепно держала тепло.

Позорно проиграв схватку с нагревателем, но оставив за собой поле битвы, Брак на правах условного победителя нагло воспользовался баком для воды, хорошенько отмывшись и приведя себя в порядок. И теперь хмуро рассматривал из под налипших на лицо волос плоды своей победы. После перенесенных мытарств, нарядный латунный чайник с кривым носиком казался изысканной издевкой. Он стоял у костра, насмешливо подмигивая солнечным зайчиком с пузатого бока.

– Ты сам согласился, – весело сказал Оршаг, – Учти, забирать его назад не буду. Хотя, если твои дырки не будут работать, я не поленюсь и вернусь за сатисфакцией. Но в этом случае одним чайником ты точно не отделаешься.

Привычно пропустив мимо ушей незнакомое слово, Брак устало присел на ствол поваленной ели, предусмотрительно выбрав свободное от смолы место. Спрыгнувший с крыши торговец примостился рядом и неспешно начал забивать трубочку. Трещащий костерок неспешно доедал верхушку дерева, изредка фыркая и намекая на добавку. Языки пламени боязливо облизывали закопченный котелок с похлебкой.

Задумчиво глядя в огонь, Брак машинально проверил крепления ноги и задал давно мучивший его вопрос.

– Оршаг, объясни мне одну вещь. Ты многое знаешь, ты умелый торговец, ушлый делец и все такое. Но как, шарг тебя раздери, ты можешь настолько плевать на состояние своего трака? Я не буду спрашивать о правилах поведения в степи, твоем отношении к стоянкам, это не мое дело. Но трак! Что, если он сломается где-нибудь на переходе? Уверен, что ты не сможешь самостоятельно справиться с поломкой и застрянешь шарг знает насколько посреди бесконечного ничего. А ты даже название его не знаешь!

– А зачем оно мне? – недоуменно спросил торговец, – Ответ на твой излишне эмоциональный вопрос очень простой и состоит из двух частей. Первая – я не умею и не хочу заниматься траком. Мне достаточно того, чтобы он ездил и у меня достаточно средств, чтобы это обеспечить. Вторая проистекает из первой: для меня грузовик – это просто средство передвижения. Инструмент. В тебе сейчас говорит кочевник, ты с молоком матери впитал в себя знание о том, что жизнь зависит от транспорта. Вы их строите, вы в них живете, в них же и умираете. Даете машинам имена, ухаживаете, улучшаете и бесконечно перебираете. И в этом нет ничего плохого, не даром механики из бывших клановых всюду ценятся. Ваши отношения с техникой гораздо более… интимные, пожалуй. Ну а я не кочевник. Я, как ты выразился, делец. Простой вольный торговец. И трак мне нужен, чтобы на нем перемещаться.

– Зачем тогда тебе именно такой? Тут одних только эйносов на горсть фиолок, не считая работы мастера. Перемещался бы в свое удовольствие на обычном траке, если тебе настолько плевать на его состояние. Зачем гробить шедевр? Если бы здесь все не дублировалось, ты бы уже давно встрял в степи со сдохшими от голода двигателями.

– Ты сам ответил на свой же вопрос. На другом траке я бы уже давно застрял, а этот точно дотянет до ремонта. Дотянет же?

Брак угрюмо покосился на ржавый борт и сплюнул в костер.

– Он бы еще три раза всю степь пересек.

– Именно. И я готов был за это заплатить. В том числе тебе, чтобы самому не возиться. Заметь, даже между мной и этим траком заключена по-своему честная сделка. Я его купил – он меня возит.

– Жалко машину.

– Я думал, ты порадуешься. Ведь только в моих руках она может полностью реализовать заложенный в нее потенциал. Зачем тогда все эти дублирующие эйносы? Возить туристов из Валанта по виноградникам?

– Все равно жалко. Меня отец за такое состояние трака избил бы. Наверняка.

– А ты не привязывайся так сильно к вещам, будет значительно проще. Рано или поздно придет осознание, что ценность имеет лишь то, что ты можешь унести с собой. А еще позже поймешь, что настоящую ценность представляет лишь то, что у тебя в голове. Все остальное иллюзорно и нужно быть круглым дураком, чтобы менять информацию на иллюзии.

– Ты поэтому столько кри ломишь за ответы на простые вопросы?

– Такие ответы самые ценные. Представь себе, сколько может стоить во время засухи ответ на простейшее “Когда будет дождь?”. Зря усмехаешься, от этого многое зависит. Правитель стоит перед выбором, трясти ли свою казну для закупки продовольствия, или же потерпеть? Днем раньше, днем позже… Своевременные ответы на такие вопросы способны свергать целые династии и перекраивать границы государств, не говоря уже о бесчисленных сопутствующих смертях.