Заняло все от силы секунд пять. Брак даже не успел толком осознать, что произошло, а троица уже неспешно топала дальше вдоль стены, оставив за собой переломанные, подергивающиеся части изрубленного на куски тела. Подошедший Раскон потыкал в них саблей, хмыкнул и жестом велел двигаться дальше.

До вторых ворот, прячущихся в недрах буйно разросшихся по стене ползучих растений, группа дошла быстро. Что неудивительно – звание поселка было явно выдано Подречью авансом, под поручительство очень влиятельных людей: кольцо частокола, почти идеально круглой формы, тянулось, в лучшем случае, на полтысячи шагов. Да и сам частокол оставлял желать лучшего – сколоченный явно наспех, из разномастных бревен, среди которых встречались не только серые плакальщицы, но и светлые гиуры вперемешку с какими-то темными, сучковатыми корягами.

Пару встреченных на пути мертвецов братья разделали быстро и почти бесшумно, действуя слаженно и без лишних движений. Еще одного приманил на себя из леса Везим, по-хитрому ухнув и встретив метнувшегося на него всколоченного старика ударом жахателя под колени. Лезвие топора врубилось с хрустом, мертвец завалился – и был добит неуловимо быстрым ударом сабли, начисто снесшим ему голову.

– Засов, – прошептал младший Жердан, изучив тяжелые створки. – Изнутри.

– Ломать? – спросил старший.

– Подождите, – сипло ответил Брак, пытаясь отдышаться. Путь дался ему нелегко, зато страх вновь отступил – уверенность, с которой горжеводы расправлялись с мертвецами, передалась и ему.

– Петли? – подал голос сероглазый, обводя взглядом ворота.

– Петли, – кивнул Брак. – Дайте свет.

Отблеск крохотного фонаря привлек еще одного мертвеца, зато механики смогли изучить и аккуратно развести тяжелые, грубые петли, старательно пытаясь не обращать внимания на доносящиеся сзади удары и приглушенное хеканье. Оставшиеся без опоры ворота аккуратно положили навзничь братья, умудрившись не звякнуть металлической окантовкой о булыжники уходящей к карьеру дороги.

Через осиротевший проем смутно виднелась задняя часть какого-то сарая и крохотный, мощеный камнем двор, по щиколотку заваленный удивительно светлым песком. В свете выглянувшего из-за облаков Правого, песок искрился и казался кем-то небрежно выкинутой горой драгоценностей, невесть каким образом оказавшейся в этом захолустье. Пятная темной кровью девственную чистоту дворика, у стены лежал безголовый покойник с оторванной рукой, на этот раз – действительно мертвый. Везим недоверчиво потыкал его стволом жахателя, пожал плечами и принялся рыться в недрах богатой, расшитой зеленым бархатом куртки с меховым воротником, бурым от крови и топорщащимся слипшимися сосульками шерсти. Вошедшая вслед за ним троица смотрела с завистью, а младший даже цыкнул зубом, за что получил от среднего брата увесистый тычок под ребра, а от старшего – подзатыльник.

– Голтис Тельфегар, – тихо пробормотал Раскон, смерив взглядом одежду мертвеца. – Лучший стеклодув на десяток перегонов вокруг.

Он провел рукой по усам, отвернулся и вполголоса выругался. Закончивший мародерить Везим сноровисто упихал в поясную сумку нечто мелодично звякнувшее, хрустнул шеей и задумчиво осмотрел крышу сарая. Подпрыгнул, уцепившись кончиками пальцев за край торчащей наискось балки, не удержался и мягко приземлился на песок. Крыша заходила ходуном, заставив механиков вздрогнуть, а Жерданов – крепче взяться за рогатины.

– Кровянкой крыли, – мрачно буркнул охотник. – Поверху не пройдем. Все как всегда – живем в дерьме, жуем дерьмо, зато носим бархат.

– Ты еще и носишь дерьмо, Везим. – доверительно сообщил ему Кандар.

– И пахнешь…

– Тихо.

Раскон, с неожиданным для его грузной фигуры изяществом, прокрался к углу сарая и осторожно выглянул на главную и единственную площадь Подречья.

В общем-то, кроме окруженной кольцом домов площади, в поселке больше ни шарга не было. Венец лаконичности, куда до него вольготно раскинувшемуся Приречью с его хаосом разномастных лачуг, куда там факториям остовитян с их упорядоченной до зубовного скрежета планировкой… Десяток построек и традиционно-ржавый бак в центре площади, поднятый высоко над землей, увешанный крестовинами конденсаторов и служащий на редкость неуютной наблюдательной вышкой. Вот и все Подречье, не считая пристани и ютящихся под стенами палаток промысловиков и лесорубов.

И сейчас вся площадь кишела мертвецами. Застывшие каменными изваяниями фигуры были повсюду, торчали столбиками рядом с баком, у ворота лебедки, под широким навесом, где неопрятной грудой валялись рассыпанные бутылки синего стекла… Облака почти рассеялись, и света двух глаз вполне хватало, чтобы разглядеть залитые бурым одежды, переломанные конечности и кровавые потеки вокруг многочисленных ран. Один из покойников так и вовсе стоял обнаженным, прикрывая бледное, худое тело лишь рукояткой торчащего из груди ножа.

– Через площадь не пройдем, – заключил Раскон, закончив осмотр. – Навалятся. Нам нужно вон в тот двухэтажный дом, он здесь один такой.

– Вдоль стены? – с затаенной надеждой спросил Кандар.

– Встрянем, особенно с хромым, – проворчал Везим, хмуро взглянув на Брака. – Там заборы в каждом дворе, псины…

– Лая не слышно. Их, похоже…

– Схарчили уже.

– Все равно не пройдем.

– Гхм.

Короткое совещание прервало задумчивое хмыканье фальдийца. Он прошелся по двору, проминая драгоценный песок подошвами не менее драгоценных сапог, и уставился поверх крыш в сторону реки. Из лесу донеслось глухое уханье какой-то ночной птицы.

– Может, ворота на место поставим? – спросил Брак, нервно оглядываясь. Темнеющий за частоколом лес пугал его куда сильнее, чем забитая тварями площадь. – Прислоним в проеме, засовом скрепим. Отсюда открыть – секунда, а снаружи не вломятся.

Раскон кивнул братьям и те, с величайшей осторожностью, принялись возвращать ворота на их законное место. Везим пожал плечами и, немыслимо скрючившись, ввинтился в узкую, темную щель между стеной и сараем.

– Теряем время, – скривился фальдиец, когда засов занял свое место, а вынырнувший из темноты охотник виновато развел руками. – Готовим сигналку, пусть старик будит ревуна.

– Красную? – уточнил Кандар.

– Зеленую. Мы еще не уходим.

Искомая сигналка нашлась в сумке у Брака – тряпичный мешочек размером с кулак, плотно набитый чем-то сыпучим и перевязанный зеленой лентой. Следуя инструкциям Кандара, калека скрутил из толстой проволоки примитивный крепеж на жахатель, подвесив мешочек прямо напротив дула. Учитывая невеликие размеры капитанского жахателя, смотрелась такая конструкция донельзя нелепо. Волна нервных шуточек про маленький ствол маленького механика, впрочем, быстро утихшая, погасила накопившееся от долгого ожидания напряжение. Братья, успевшие к тому времени пустить по кругу фляжку, подобрались, обменялись перепутанными рогатинами и зуботычинами, после чего замерли напротив единственного выхода на площадь, заблокировав его наконечниками копий.

– Готово, – пробормотал Брак, сводя вместе перекрученные концы проволочек. – Жахать?

– Последние мозги себе свел? – рассерженно прошипел Везим, вырывая оружие у него из рук. Придирчиво осмотрел, подправил крепеж и повернулся к Раскону.

– Два дома, – сказал фальдиец. – Лучше три.

Охотник кивнул и скрылся в знакомой щели. Лишенный оружия Брак поежился, мысленно костеря себя за длинный язык и глупость. Пусть и оправданную жуткой ситуацией, приправленную давними страхами – но все равно глупость. Кандар молча похлопал его по плечу и протянул свой запасной жахатель – короткий, массивный, с чересчур толстой рукоятью, явно сведенной не под размеры человеческой руки. Брак принял оружие и с благодарностью кивнул.

– А вот это все тоже есть в договоре? – спросил он, примериваясь к неудобному оружию. – С шарговыми мертвецами и ночными авантюрами непонятно ради чего?

– Уверен, это подпадает под: “Не указанные выше обязанности, несущие прямую или косвенную опасность для нанимателя и… Эээ, работника, нанимаемого? Оплачиваются сдельно по окончании работ, в зависимости от…”, – сбивчиво процитировал Кандар.