Сидеть в лесах два года калека не собирался, поэтому вернулся к первому вопросу.

– Так в чем разница между наниматься и работать?

– Очень простая. В первом случае мы платим тебе, во втором случае ты платишь нам. Если наймешься к нам, подпишем договор и будешь сводить то, что закажем. Зелень в неделю, если механик из тебя действительно стоящий, а не криворукий шаргов сводила. Сроком от двух месяцев, харчи, жилье, выпивка и материалы с нас. Еще повязку дадим, чтобы местные не трогали.

– А второй вариант?

– Тогда крутись сам. Правил всего несколько. Эйр у Приречья и выше по течению не добывать, если решишь поставить сети в низовьях – половину отдаешь на зимовку и налоги. Конденсаторами хоть обвешайся, много ты тут все равно не соберешь. Драки не начинать, синие повязки слушаться, если устроишь пожар – утопим к шаргу, руки закона здесь короткие, но сильные. Ближе, чем за пятнадцать миль не охотиться, вырубка только после согласования и пошлины, если нападение – хватаешь в зубы палку и на стены.

– Нападения? – уточнил Брак.

– Драки изредка налетают, из леса всякая нечисть лезет, скот ворует. Но это мелочи, с этим наши ребята справятся. А вот, если бандиты речные, или шарговы кочевники…

– А такое часто происходит?

– С нами ни разу, но ко всему надо быть готовым. Двуречье пару лет назад разорили и сожгли, шарговы степняки прознали и по лесу прошли. В общем, если что случится и надумаешь сбежать под шумок – лучше уноси ноги сильно заранее. Как заваруха начнется, никого из поселка не выпустим, даже торгашей. Иначе все поляжем под плакальщицами, стройными рядками. – Пунтар кивнул на прислоненный к стене тяжелый жахатель и продолжил объяснять. – Рабство у нас запрещено, Старый не одобряет, но, если попадешь в долги – выкручивайся сам. С заработанного отдаешь пятую часть, можно натурой. Банки там заправить, молотком постучать, пятки почесать. Решай сам. И еще зелень в месяц за красную повязку.

– А что дает красная повязка? – спросил калека. Он не сильно разбирался в налогах северян, но на первый взгляд они не выглядели грабительскими, как рассказывали вернувшиеся из Поиска. В клане молодняк вообще сводит за еду и не жалуется.

– Право здесь жить и работать. Иначе – вали за пять миль в любую сторону, разбивай там землянку и жуй кору, как шаргов Дароган. Можешь приходить в Приречье торговать или к бабам, но после захода солнца выгоним.

Выбор для Брака был, в общем то, очевиден. Связывать себя договором с глухим Приречьем он не собирался, жить в землянке – тоже. Поэтому без лишних разговоров заплатил зеленым кристаллом из своих скудных запасов, добавив к нему горсть мелких островных монет за право в течение месяца пользоваться заброшенным лодочным сараем у воды, пустовавшим после того, как занимавшая его пятерка охотников дружно сгинула где-то на юге. Мысленно парень поблагодарил Тордена, позволившего калеке припрятать небольшую часть найденной на “Вдовушке” мелочевки. Канторец забрал себе всю синьку, фиолки и золото, но кое-что из оставшегося перепало Браку, включая частично истаявшую зелень из котлов и горстку серебра с выдавленными на монетах пальцами.

Пунтар тщательно пересчитал серебро, изучил на свет зелень и выдал новому жителю Приречья обрывок красной ткани с незатейливой вышивкой, велев повязать на рукав и не снимать. После чего потерял к посетителю интерес и выгнал. Выглядел он при этом весьма разочарованным, явно надеялся стрясти с парня побольше или хотя бы уговорить на контракт.

На этом знакомство с властями Приречья для Брака закончилось и гордый носитель красной повязки отправился осматривать свою будущую мастерскую. Там же решил поселиться, несмотря на все уговоры Нейгана, предложившего знакомый по первой ночи спальник в мастерской отца. Мало того, что в скорняжной невыносимо воняло, так еще и плотовик явно намеревался сполна воспользоваться неблагодарным слушателем. Вошел во вкус после речного путешествия.

Сарай тоже не отличался комфортом, в щели дуло, с крыши капало, а от реки тянуло холодом, да и спать толком было негде. Зато там была дверь, которую можно было запереть на засов, много свободного места, очаг и даже вода. После почти двух недель скитаний – настоящий дворец для уставшего путника. Уставшего не только телом – в голове у Брака по-прежнему царил раздрай, еще больше усилившийся после первой ночи в поселке: снились синюшные мертвецы, танцующий со смертью Торден и падающий с Плеши гигатрак, объятый потусторонним зеленым пламенем.

Закончив с банками, Брак напоследок перепроверил огромную двуручную пилу, тяжелую, как якорь, и такую же надежную. Когда на третий день к нему в сарай вломился лохматый мужик в клетчатой рубахе, держащий в руках подобное чудовище, – калека здорово струхнул. Решил, что пришли грабить или, что куда хуже, вскрылись прорехи в его истории. Реальность оказалась куда прозаичнее – прослышав о том, что в Приречье появился новый сводила, к нему в сарай потянулись со своим хламом местные жители. Сперва осторожно, без особого доверия, прощупать почву. Но после первых выполненных заказов, среди которых особо выделялся возвращенный к жизни ржавый насос для местной водокачки, клиенты потянулись. В том числе и собратья первого лесоруба, похожие друг на друга настолько, будто их в островной мастерской сводили. И с совершенно одинаковыми проблемами.

Не то, чтобы в Приречье до Брака не было механиков. Были, и даже целых трое. Только вот с навыками у них все было не слишком гладко. Один занимался исключительно лодками и движками, да и заказами по ремонту горжей был завален по самые уши. Второй, служивший еще со Старым где-то на севере, носил синюю повязку и безвылазно сидел в подвале “Дома Отцов”, занимаясь оценкой эйносов и поддерживая в рабочем состоянии установленные на крыше скрапперы. А третий был ни рыба, ни мясо, недоучка откуда-то из Доминиона, сбежавший в глушь от кредиторов. Руки у Зиршарда росли из задницы, знаний он нахватался по верхам, но этот недостаток механик компенсировал непробиваемой уверенностью в собственных силах. Благодаря чему неоднократно бывал бит за загубленную при ремонте технику. Он же занимался заправкой банок, причем по старинке, наливом, из-за чего очередь на них выстраивалась до самого восточного побережья.

В отсутствии нормальных садмов не было ничего удивительного. Даже по меркам диковатых обитателей запада Гардаша, Приречье оставалось глухим лесным уголком, где нормальному мастеру делать нечего. В теплое время года здесь с трудом можно было насчитать с полтысячи жителей, из которых минимум половина болталась на промысле в окрестных лесах. Зимой же, когда реку сковывало льдом, а ветер приносил из степи лютые снегопады, в поселке оставалась едва ли сотня людей. Ехать сюда по доброй воле соглашались немногие.

Пройдясь по мастерской, Брак наскоро покидал в тачку еще всякой мелочи, машинально стараясь не сгибать сросшийся, но все еще напоминающий о себе мизинец. С натугой загрузил лодочный компрессор, добавил пустой бочонок – отвезти на пивоварню. Местные речную воду почти не употребляли, не без оснований считая ее рассадником заразы, поэтому готовы были возить зерно через полмира, лишь бы не травиться зазря. Хотя, может была и другая причина, но Брак разбираться не стал, молчаливо приняв правила игры и прикончив уже третий за неделю бочонок. Напиток отдавал хвоей и заметно горчил, но, по сравнению с пенистой клановой мочой, был весьма хорош и стоил здесь дешевле эйра.

Чем самому таскаться с тележкой, куда проще было бы послать того же Нейгена или любого из болтающихся по Приречью бездельников, которых здесь хватало – отдыхающие артельные, промысловики, да и прочие мутные личности незнамо зачем и на что живущие в поселке. Но Брак местным по-прежнему не доверял, а плотовик еще затемно отправился в сплав, нагрузив свою лодочку припасами для лесорубов, поэтому пришлось тащиться самому, предварительно намертво запечатав дверь – ворья тут хватало. Солнце над деревьями подняться еще не успело, высыпавшая за ночь роса серебристой пленкой покрывала просыпающийся поселок, а влажная промозглость, поднимающаяся от воды, с каждым днем отступала все неохотнее. Лето подходило к концу.