Нет, вечные были всего лишь пушечным мясом Боласа. И все участники сражения прекрасно это понимали. Поэтому, когда Гидеон и Аурелия повели в бой воздушные силы, она ликовала вместе с остальными. Гидеон владел мечом, способным положить всему этому конец — положив конец самому Николу Боласу. Кайя ощущала, как при виде него от всех её товарищей на земле исходит почти осязаемая надежда.

И она ощутила, как эта надежда сменилась осязаемым отчаянием, когда пегас Гидеона был подстрелен, а сам он, — вместе с Чёрным Клинком и всем прочим, — кувыркаясь, полетел вниз и скрылся из виду позади Цитадели…

Когда Гидеон упал, битва приостановилась. Не только союзники Джуры на земле, но и враги на миг прекратили сражаться. Казалось, вечные замерли в нерешительности, которую Джейс отнёс на счёт сомнений, обуревавших некую Лилиану Весс. Разумеется, эта заминка не продлилась долго, и вскоре битва возобновилась с обеих сторон. Джейс заметил, как вечный атакует одну из его иллюзорных приманок, и ответил на это с яростью, которая удивила даже его самого — разорвав нападающее существо пополам с помощью телекинеза.

Да, Джейс был зол. Джейс был в отчаянии. И причина этому крылась даже не в том, что Гидеон упал. Джейс знал его достаточно долго, чтобы понимать, что падение с лошади — даже с крылатой лошади в сотне футов над землёй — едва ли способно убить его. Но эта лошадь была лучшим шансом Гидеона добраться до Боласа…

Или нет?

Сначала Джейс увидел дым. Затем — языки пламени. А затем — огромного крылатого демона в огненной короне.

Кровавая ведьма Гекара захлопала в ладоши, звеня бубенчиками, и громко приветствовала своего нечестивого владыку: — Задайте им, Босс! Затем она повернулась к Ралю, Кайе и Враске и прокричала: — Я же говорила, что он за нас. Он просто обожает этот план!

Ракдос. Растлитель. Демон. Гильдмейстер. Парун. Владыка Бунтов. Размером он не уступал дракону. Его руки и ноги бугрились мышцами, делая его похожим на какого-то исполинского теройского борца. Две пары рогов: одни выгнуты вверх, в стороны и назад, как у быка, другие изгибаются вниз и завиваются кверху, как у огромного барана. Пылающие жёлтые глаза. Острые как бритва зубы, стиснутые в спазматической улыбке. Щетина костяных шипов, растущих из массивной челюсти. Перепончатые крылья. Раздвоенные копыта. Кроваво-красная шкура, едва прикрытая цепями и черепами. И чело, объятое пламенеющим венцом. Он был злом во плоти, тягаться с которым могли немногие.

Но сможет ли он сам потягаться с Боласом?

А затем, разумеется, Джейс увидел Гидеона, оседлавшего макушку демона. Словно вырастая прямо из огня демонической короны, белая аура неуязвимости защищала Гидеона от жара преисподней, но Джейсу в этот момент казалось, что Гидеон Джура просто находится в раскалённом добела центре адского пекла.

Гидеон по-прежнему держал наготове обнажённый Чёрный Клинок, и Джейс, как ребёнок, заворожённо смотрел на героя и демона, когда последний сначала взмыл высоко в небо, а затем круто спикировал к Цитадели и её хозяину, оглашая площадь рёвом.

Этот рёв был ошибкой.

Он привлёк внимание Боласа. Дракон успел вовремя повернуться к ним и сотворить губительное заклинание, отбросившее Ракдоса назад.

Но Гидеон перепрыгнул через залп, и, воспользовавшись инерцией Ракдоса, устремился к Боласу, изготовив Клинок для удара.

Джейс затаил дыхание, когда Гидеон, сжимая рукоять обеими руками, занёс меч, целясь в складку между драконьих глаз.

На своём веку этот меч уже сразил древнего демона, Вечного бога, и даже Старшего дракона, подобного Николу Боласу.

Вот оно. Сейчас всё закончится. Даже Лилиана не станет продолжать эту битву, когда Болас умрёт.

Гидеон резко опустил меч, вложив в удар всю свою немалую силу.

И Чёрный Клинок попросту разлетелся на куски, едва коснувшись непробиваемого лба Бога-Императора.

А вместе с Клинком на куски разлетелись и надежды каждой живой души в Равнике.

Гидеон видел это.

Прямо перед тем, как нанести удар.

Эту едва заметную ухмылку на драконьей морде, проблеск торжества во взгляде чудовища.

Поэтому, когда Чёрный Клинок разбился вдребезги, Гидеон удивился меньше, чем можно было ожидать.

Боль пронзила обе его руки, — осколки древнего магического меча прошили ауру неуязвимости, словно той не было и в помине, — и Гидеон в окружении обломков своего сломанного, бесполезного оружия полетел вниз, жёстко приземлившись на крышу Цитадели.

Последнее, что он услышал перед тем, как потерять сознание, был смех. Смех дракона Никола Боласа.

Он смеётся над нами… смеётся...

А затем…

Кромешная тьма.

ЭТО БЫЛО ДАЖЕ СЛИШКОМ ЛЕГКО, подумал БОЛАС.

РАЗНЕСТИ ВЕСТЬ О ТОМ, ЧТО ЧЁРНЫЙ КЛИНОК УБИЛ СТАРШЕГО ДРАКОНА.

СДЕЛАТЬ ПОИСК САМОЙ ВЕЩИЦЫ НАСТОЛЬКО СЛОЖНЫМ, ЧТОБЫ У НИХ НЕ ОСТАЛОСЬ СОМНЕНИЙ В ЕЁ ЦЕННОСТИ.

ПОЗВОЛИТЬ ИМ УБИТЬ С ЕЁ ПОМОЩЬЮ ОДНОГО ИЗ ДЕМОНОВ ЛИЛИАНЫ, ЧТОБЫ ОНИ ПОВЕРИЛИ В НЕОБОРИМУЮ СИЛУ СВОЕГО АБСОЛЮТНОГО ОРУЖИЯ.

ПОВЕРИЛИ В НЕЁ НАСТОЛЬКО, ЧТО НЕ СТАЛИ УТРУЖДАТЬ СЕБЯ ПОИСКАМИ ЧЕГО-ЛИБО ЕЩЁ.

И СМОТРЕТЬ, КАК ОНИ ВОЗЛАГАЮТ ВСЕ СВОИ НАДЕЖДЫ НА АТАКУ, ЦЕЛИКОМ ЗАВИСЯЩУЮ ОТ…

ОТ ТОГО САМОГО ОРУЖИЯ, КОТОРОЕ МЫ БЫЛИ ПОЛНОСТЬЮ ГОТОВЫ ОТРАЗИТЬ.

ДРАКОН хохотал всеми фибрами своего ментального, духовного и физического естества.

ДА, ОДНАЖДЫ ЧЁРНЫЙ КЛИНОК ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УБИЛ СТАРШЕГО ДРАКОНА.

И ИМЕННО ПО ЭТОЙ ПРИЧИНЕ МЫ ЕЩЁ ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ НАЗАД ПОЗАБОТИЛИСЬ О ТОМ, ЧТОБЫ ОН НИ ЗА ЧТО. НЕ СМОГ. УБИТЬ. НАС.

С довольной улыбкой БОЛАС наблюдал за тем, как Джура изо всех своих жалких силёнок пытается остаться в сознании. Его руки превратились в кровавое месиво из кожи и чёрных осколков.

Это вызвало у БОЛАСА очередной приступ смеха. Он хохотал так громко, что этот леденящий душу звук прошёл сквозь наполненную мощью Гемму Духа и эхом разнёсся по всей Мультивселенной, принося кошмары во сне детям и кошмары наяву — взрослым, большая часть из которых не имела ни малейшего представления ни об этой битве, ни о Равнике, ни даже о своём грядущем БОГЕ-ИМПЕРАТОРЕ и ВЛАДЫКЕ, НИКОЛЕ БОЛАСЕ.

ОН повелел Лилиане Весс послать в бой Бонту и Окетру, чтобы поскорее покончить с этим.

ПУСКАЙ ТОПЧУТ ЗЕМЛЮ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА НИЧТО УЖЕ НЕ СМОЖЕТ ШЕВЕЛИТЬСЯ ПОД ИХ НЕМЁРТВЫМИ НОГАМИ.

МЫ СЛАВНО ПОЗАБАВИЛИСЬ, изрёк БОЛАС-БОГ. НО ТЕПЕРЬ НАС УТОМИЛО КОПОШЕНИЕ ЭТИХ ДЕРЗКИХ МУРАВЬЁВ.

Ну вот и всё, подумала Лилиана, отчаянно пытаясь заглушить свои невысказанные чувства к Бифштексу и остальным членам Дозора, которые вскоре начнут умирать вокруг неё. Легче сосредоточиться на самой себе, чем думать о Гидеоне и о том, как много его дружба и доверие значили для неё, и, возможно, значат до сих пор.

Всё нормально. Думай о себе, Лилиана. Чёрный Клинок уничтожен. Гидеон упал, — снова, — но он наверняка выживет. С его неуязвимостью он, пожалуй, единственный из всех мироходцев — кроме тебя, конечно — сможет пережить эту хищную зачистку Боласа. Но теперь дракона уже не остановить. А это значит, что тебе придётся стать его рабыней на неопределённый срок.

Больше сотни лет Лилиана стремилась лишь к тому, чтобы увеличить свою продолжительность жизни и своё могущество — желательно с нулевыми затратами для себя. И вот теперь у неё было могущество, невероятное могущество. А поскольку она была полезна дракону (и он имел над ней абсолютную власть), у неё появился реальный шанс жить вечно.

Именно в этот момент на Лилиану снизошло озарение.

Такая жизнь не стоит того, чтобы за неё цепляться. Вечное служение Николу Боласу даже менее заманчиво, чем… чем…, — она не верила, что и в самом деле собирается закончить эту мысль, но, тем не менее: …чем смерть.