Подштанник снова намекнул: — Джейс? Джейс?

— Джейса здесь нет! Его никогда не бывает там, где он нужен! — огрызнулась Враска.

В этих словах была доля правды. Джейс обещал ей, что вернётся в Равнику с подмогой. Что займёт её сторону, поможет ей сразиться с Боласом и спасти её родной мир. Но он так и не вернулся. Или, может быть, это она ушла слишком рано?

Подштанник не понял намёка, но Амелия и Малкольм услышали своего капитана чётко и ясно. Они уволокли пьяного гоблина, который продолжал попеременно орать то «капитан, капитан!», то «Джейс? Джейс?»

Враска осталась одна за столом. Одна в целой таверне, если не считать бармена, беспрестанно вытиравшего грязную стойку такой же грязной тряпкой.

В конце концов, она сделала для Гольгари лучшее, что могла, окончательно освободив свой народ от власти Боласа.

Так почему же я сама продолжила на него работать? Зачем я сражалась с Зареком?

На этот вопрос она не могла найти ответ, который бы её устроил. Раль не сделал ей ничего плохого, а она была готова убить его. Да, это можно было списать на самозащиту, но, скорее всего, истинная причина крылась в том, что он служил ходячим напоминаем о её предательстве. Или, может быть, ей просто нужно было доказать себе, что она и в самом деле то чудовище, которое видел в ней весь остальной мир.

И Раль был так зол на неё, чувствовал себя таким обманутым. Его последняя молния наверняка уничтожила бы её, если бы она не сбежала в другой мир, если бы не покинула Равнику. Навсегда.

Потому что мне больше нет места в моём родном мире.

Она знала, что не сможет вернуться в качестве гильдмейстера Роя. Без поддержки краулов и незапамятных её авторитет в гильдии быстро сойдёт на нет. И она не могла ждать помощи от своих бывших союзников после того, как предала Раля, Кайю и Гекару.

Гекара…

Гекара — последний друг, который у неё оставался — погибла, пытаясь спасти Равнику от Боласа. От Боласа и его верной горгоны Враски.

Кседдик. Гекара. Дружить с горгоной — опасное занятие, не так ли?

Кроме того, вдруг Маяк действительно призовёт Джейса? Как она сможет смотреть ему в глаза после всего того, что совершила?

Нет. В Равнике нет места для такого чудовища, как Враска...

До чего же предсказуемо.

В окружении телохранителей-вечных Лилиана шла через площадь к Цитадели, издали наблюдая за тем, как Гидеон повёл Джейса и остальных в атаку.

Все они придерживались совершенно разных стилей. Даже две пиромантки, Чандра и Джайя, не имели почти ничего общего. Первая, с её массивными извержениями, поджаривала по двое или трое вечных за раз; вторая точными огненными выстрелами убивала врагов поодиночке, но делала это наверняка и с большей скоростью.

Их первоочередной целью было расчистить площадь: так называемые герои эвакуировали так называемых невинных с пути наступающей армии Боласа (её армии).

Мечи, кинжалы и пламя. Временны́е помехи, щиты, телекинез, иллюзии и грубая сила. Сами по себе вечные, со своей ограниченной волей и ограниченным арсеналом, имели мало шансов выстоять против мироходцев, несмотря на годы тренировок в Амонхете. Даже Лавиния была им не по зубам. Не помогало и то, что Лилиана дала им весьма туманные инструкции и почти не контролировала их действия, но она не видела причин что-либо менять. Покорение Равники было нужно Боласу, а не ей. От неё требовалось всего лишь выполнять условия контракта. Не более того.

Она смотрела, как этот расширенный состав Дозора хватает на руки беспризорников — в какой-то момент Гидеон держал сразу троих — и уносит их подальше от опасности. Смотрела, как они заступаются за прохожих, которые были слишком напуганы, чтобы защищаться самостоятельно. Смотрела, как они уничтожают одного вечного за другим. И качала головой от жалости к ним, которая граничила с отвращением.

Дозор совершенно упускал из виду общую картину. Гидеон, пожалуй, всё равно не сообразил бы, что к чему, но даже Джейс был слишком занят, спасая этих недотёп по одному. Они не сделали буквально ничего, чтобы устранить главную угрозу. Потому что вечные, повинуясь приказу Боласа (приказу Лилианы Весс), уже покидали площадь и разбредались по городу. При этом каждую секунду из портала появлялись всё новые и новые воины. Пускай Дозор и преуспел в спасении отдельных людей, он определённо не сумел спасти город. Спасти Равнику.

А что насчёт «остановить Боласа»?

Похоже, теперь об этом не было и речи.

Неудивительно, что Болас всё время побеждает. Хотя дракон уже раскрыл девять десятых своего плана, он по-прежнему умудряется водить за нос этих абсолютно предсказуемых идиотов.

И почему она вообще решила, что у них есть шанс?

Она заметила, что кивает в такт своим мыслям. Она сделала правильный выбор, положившись на свои таланты, свою хитрость, чтобы выждать время и нанести Боласу смертельный удар. Если бы она хотя бы помыслила сохранить союз с Джейсом, Гидеоном, Чандрой и остальными, то уже была бы мертва, а они всё так же с упоением рыли бы себе могилу. Отрицать это было бессмысленно. Факты говорили сами за себя.

Так почему же ей до сих пор так сильно хотелось плакать?

Тейо выбился из сил. Даже в дни тяжелейших тренировок послушников, даже во время сильнейшей алмазной бури прошлым летом он ещё не возводил так много световых щитов за столь короткий промежуток времени.

И, тем не менее, он продолжал снова и снова творить геометрические формы, защищая мужчин, женщин, детей и… других существ — причём не от разбушевавшихся стихий, не от алмазов и песка, а от немёртвых воинов, — вечных, как назвал их Джейс Белерен, — нападавших с бездумной жестокостью (хотя, на его взгляд, недостаточно бездумной). Послушник Верада выколдовывал то треугольник, то четырёхугольник, отражая выпады клинков и удары палиц.

Давление, говорите?

Даже в самом дурном расположении духа аббат никогда не оказывал на Тейо такого давления. Если его щиты рухнут, погибнут люди. Погибнет Крыска.

И сам я тоже погибну!

Он понимал, что ему здесь не место. И дело было вовсе не в смертельной опасности, и не в том, что это не его битва, и даже не его мир. А в том, что он не чувствовал себя достойным находиться среди этих героических незнакомцев. Почему для этого путешествия провидение выбрало именно его? Как часто аббат Баррез сокрушённо качал головой над своим самым неспособным учеником? По меньшей мере раз в день. Любой из его друзей-послушников справился бы не в пример лучше.

Во имя Бури, ну почему не кто-нибудь из них? Или из монахов с поясами? Почему не сам аббат, в конце концов?

Возникнув словно из ниоткуда, Крыска наклонилась к нему и сказала: — Ух ты, а у тебя здорово выходит.

Тяжело сглотнув, он кивнул ей и выставил очередной щит, круглый, который растянулся перед его простёртой восточной вершиной, вовремя прикрыв двух эльфийских ребятишек, чтобы те могли спастись от преследования закованных в минерал — лазотеп, как назвал его Гидеон Джура — вечных воинов. Щит Тейо справился со своей задачей, помешав вечным добраться до их добычи. Но щит не мог уничтожить этих существ.

Убийца призраков Кайя делала это при помощи светящихся клинков. Громовержец Раль — при помощи мощных электрических разрядов. Даже Крыска ловко вскакивала вечным на загривок и тыкала своими маленькими кинжальчиками им в глазницы, пронзая то, что осталось от их мозга. Она проделала это уже четыре или пять раз. Поначалу Тейо думал, что его стошнит, но теперь он, кажется, привык даже к такому.

Они наскоро представились друг другу. Тейо познакомился с Ралем и Кайей, Джайей и Чандрой (или это были Раль и Джайя, Кайя и Чандра?), Джейсом и Гидеоном, Тефери и Лавинией, Аджани и Карном. Плюс сам Тейо и Крыска — хотя остальные, похоже, не замечали Крыску. Возможно, потому, что она не относилась к этим мироходцам, одним из которых, как бы нелепо это ни звучало, был он сам. Тейо ни разу не встречал никого похожего на Аджани или Карна. Первый чем-то напоминал минотавра, только вместо бычьей головы у него была голова большого одноглазого кота. Второй целиком состоял из твёрдого, и в то же время податливого металла. Он не мог отвести глаз от этих чудес, затмевавших собой Оазис и всё, что он когда-либо видел в Гобахане, но у него не было времени, чтобы хоть немного их осмыслить. В его ушах постоянно звучал сердитый окрик аббата: «Клянусь Западным Облаком, малец, пора возводить щиты!»