Крыска продолжила в своей обычной сбивчивой манере: — Боруво был груулом до того, как примкнул к Селезнии. Мои родители дружат с ним, поэтому сделали его моим крёстным. В смысле, это, конечно, был очевидный выбор. Единственный выбор, если подумать. Мне кажется, отец всегда немного завидовал моим отношениям с Боруво. Не то чтобы Боруво покинул клан из-за этого, вовсе нет. У него есть призвание, понимаете? Он считает, что и у меня оно есть, и очень хочет, чтобы я покинула Груул и присоединилась к Селезнии. Иногда мне кажется, что для меня это будет правильным шагом. Но, видимо, я слишком нерешительная, когда дело доходит до…

Кентавр откашлялся и мягко произнёс: — Крестница.

— Я снова слишком много болтаю, да?

— Это простительно. Но сейчас у нас есть другие дела, — он повернулся к Тейо и Кайе: — Любой, кто обладает достаточно хорошим вкусом, чтобы заметить нашу Кларысию, заслуживает быть выслушанным.

Ревейн снова наклонилась и прошептала: — Кто такая Кларысия?

И снова Кайя собиралась объяснить ей, что Кларысия — это Крыска. Но Крыска улыбнулась и покачала головой, и Кайя внимательнее пригляделась к Ниссе. Та смотрела прямо на Крыску, но её взгляд был направлен сквозь неё, словно никакой Крыски не существовало. Внезапно Кайя поняла, что Нисса просто-напросто не видит Крыску. Она начала припоминать, как на Крыску реагировал — или, точнее, не реагировал — Раль, и как все без исключения начали объединять имена Тейо и Крыски, как только Тейо представил их обоих. Неужели Крыска действительно была невидимой для всех, кроме Тейо, Боруво и Кайи? Возможно, невидимой даже для собственного отца?

— Это не совсем невидимость, — сказала Крыска. — Я потом объясню.

Невидимка… и, вероятно, немного телепат?

Прочитала ли девочка мысли Кайи... или просто догадалась обо всём по выражению её лица? Кайя не почувствовала никакого прикосновения к своему разуму, как это было в случае с Белереном. Но, с другой стороны, Белерен громко выкрикивал команды паре десятков человек одновременно. Что, если при желании он мог быть таким же незаметным? Кайя знала, что Джейс вдобавок умеет создавать иллюзии, скрывая своё присутствие от невооружённого глаза — или невооружённого мозга.

Может быть, Крыска делает то же самое?

— Отправьте эльфийку прочь, — произнёс Боруво, мгновенно завладев вниманием Кайи. Он смотрел на Ревейн с нескрываемым презрением. — Отправьте её прочь, и я сопровожу остальных для разговора с Эммарой Тандрис.

Кайя собиралась было возразить. В конце концов, именно Нисса Ревейн должна была стать их секретным оружием, призванным завоевать расположение Тандрис.

Но Ревейн уже пятилась назад, и на её лице читалось нечто вроде облегчения. — Разговоры — это не по моей части, — сказала она. — Вы идите с кентавром. Я помогу Гидеону.

Гидеон летел в бой на спине Клятвы рядом с Аурелией и её небесными рыцарями, в то время как Анграт возглавлял наземное войско, состоящее из тридцати или сорока мироходцев и в три раза большего числа воинов из Симика, Иззета и Бороса.

Уатли, которая, похоже, была давно знакома с минотавром, предупредила, что Анграт слишком горяч и всегда себе на уме.

— Эй, не стоит так беспокоиться из-за меня, — пропыхтел он с плохо скрываемой досадой. — Всё, чего я сейчас хочу — поскорее разделаться с треклятым драконом и вернуться к дочерям. Честное слово, ума не приложу, за каким чёртом я вообще их покидаю! Поначалу я всегда говорю себе: Ничего страшного, я просто-напросто возьму небольшую передышку и поброжу по мирам пару деньков, а затем оказываюсь в очередном треклятом мире с этим треклятым Бессмертным Солнцем и застреваю в нём на годы. Да разрази меня гром, если я позволю этому дракону снова разлучить меня с семьёй на несколько лет! Так что проверьте меня в деле, и клянусь, вы не пожалеете!

Гидеон решил, что он говорит искренне, и даже Уатли, похоже, убедили его слова — при этом она охотно признавала, что Анграт станет опасным противником для вечных воинов.

— Ты чертовски права, — хмыкнул он. — Спорим, я смогу свалить пятерых одним взмахом цепи?

И всё-таки, взглянув вниз, Гидеон заметил, что Уатли не отходит от Анграта ни на шаг — и причина этому, по крайней мере отчасти, крылась в том, что она не хотела оставлять его без присмотра.

Они вышли наружу, чтобы задержать Вечного бога Ронаса. Божественный Змей приближался к Залу заседаний Сената в сопровождении множества фаланг вечных, марширующих в его длинной тени, в то время как увековеченные авены, дрейки и ангелы кружили над его головой, словно мухи.

Они кружили ровно до того момента, пока к ним не приблизились эскадры небесных рыцарей. Затем они покинули своего бога, чтобы вступить в битву.

К счастью, Аурелия собаку съела на воздушных сражениях. Гидеон был единственным мироходцем в небе, и его защищала аура неуязвимости, так что ему не требовалось никакого особого прикрытия. А в воздушной войне по всем правилам вечные, сколь бы опасными они ни были, не имели ни единого шанса.

Порхая верхом на Клятве из стороны в сторону и на полной скорости срубая Чёрным Клинком покрытые лазотепом головы, Гидеон заметил, что на земле ситуация складывается совершенно по-иному.

Было видно, что все мироходцы, за редким исключением, опасаются подходить к вечным слишком близко, предпочитая вместо этого использовать магию, чтобы уничтожать врага издали. Это было оправданным, но не всегда эффективным решением — которое вдобавок вызывало растущее негодование у членов гильдий.

Среди редких исключений был и сам Анграт. Используя навыки пиромантии, минотавр воспламенил свою тяжёлую железную цепь и принялся описывать ею в воздухе широкие круги, с каждым взмахом действительно уничтожая по четыре-пять вечных.

Он зашёл глубоко в гущу снопов. Откровенно говоря, слишком глубоко, учитывая, что вечным требовалось всего лишь как следует за него ухватиться. Длина его цепи заставляла их держаться на расстоянии, но время от времени столкновение с лазотеповым панцирем прерывало его взмах, делая его крайне уязвимым.

В такие моменты в дело вступала Уатли — или, точнее, выступала из круга, образованного его крутящейся цепью, чтобы прикрыть минотавру спину. Возможно, она и не питала к Анграту особой симпатии, но точно не собиралась позволить ему умереть.

Последовав примеру этой пары, несколько других мироходцев начали ввязываться в ближний бой — и небезуспешно. Но опасность такого подхода вновь дала о себе знать, когда двое вечных схватили мироходца-ведалкена и высосали его у всех на глазах. Один из вечных загорелся, выстрелив Искрой ведалкена в небо, где та по дуге устремилась к площади и Боласу. Второй также загорелся благодаря мстительному Анграту, который захлестнул тварь цепью и потянул на себя — в то время как Уатли, снова прикрывая минотавра, вонзила клинок в сердце ещё одному вечному, который хотел подкрасться к Анграту сзади.

Незавидная участь ведалкена остудила пыл остальных мироходцев, которые в массе своей вновь предпочли отступить и сосредоточиться на дальнобойных атаках.

Но даже это не всегда срабатывало. Ронас оказался проворнее, чем цепь Анграта — протянув руку, он схватил бритоголовую мироходку с талантом управлять металлом. За те несколько секунд, что у неё оставались, она попыталась призвать шрапнель и расстрелять ею хвост Вечного бога, тем самым надеясь освободиться. Но атака оказалась слишком запоздалой, и вдобавок слишком слабой. Шрапнель не смогла причинить заметного вреда вечному таких размеров, и всего за пару секунд её Искра была поглощена. Гидеон понадеялся, что после этого Змей хотя бы взорвётся, как это происходило с другими вечными, когда те переправляли Боласу украденные Искры. Но не тут-то было. Вечный бог обладал достаточной силой, чтобы поглощать, переправлять и при этом оставаться в живых. Он двинулся дальше, по пути без малейших усилий растоптав двух биомантов-симиков.