— С тобой всё в порядке?

— Всё нормально, — заверил он. — Прости. Дело в очках. Их изобрёл Пылающий Разум. С их помощью я могу видеть мироходцев. И от этого... слегка не по себе.

— Тут есть другие? В смысле, мироходцы, а не очки. А то нам бы не помешала помощь.

Отвернувшись от Кайи и паренька, — который, судя по всему, стал мироходцем так недавно, что даже не слышал этого слова, — Раль окинул взглядом небо и проследил, куда ещё тянутся золотые дорожки от Маяка. Примерно в пятидесяти ярдах от себя он сразу же заметил Белерена. С ним была Лавиния и ещё двое мироходцев. Одного из них Раль ни разу прежде не видел. В другом он тут же опознал приятеля Живого Договора.

Кажется, его зовут Гидеон.

По-настоящему Раль и Гидеон никогда не встречались, но однажды Раль видел его издалека, и такую фигуру было сложно забыть.

Пока квартет Джейса прокладывал себе дорогу сквозь толпы существ, Раль попробовал мысленно позвать Белерена. Он не был экстрасенсом, но понадеялся, что телепатия Договора возьмёт не себя всю тяжёлую часть работы. Это сработало. Маг разума повернулся и принялся искать его глазами.

Раль, ты где?

Здесь, но — Джейс! Сзади!

Одно из существ прыгнуло на Джейса, но это, разумеется, был не настоящий Джейс, а всего лишь иллюзия. Монстр беспрепятственно прошёл сквозь фальшивого Белерена и в прямом смысле ударил в грязь лицом. Раль не видел настоящего Джейса, который, очевидно, укрыл себя пеленой невидимости, зато увидел, как упавшее существо разрывается на части силой телекинеза.

О, Раль, выходит, я всё-таки тебе не безразличен. Ты даже назвал меня по имени, донеслись до него язвительные мысли Джейса.

Иди уже сюда, Белерен. Нам нужно…

Сверить записи.

Я собирался сказать «придумать план».

И это тоже.

Раль увидел, как иллюзия Белерена подаёт знак его товарищам. Они начали с боем прорываться к нему и Кайе. И пареньку, чьего имени Раль до сих пор не знал.

Незнакомый союзник Белерена использовал некую магию времени, замедляя любого синего злодея, подходившего к их маленькому отряду ближе чем на десять ярдов. Это делало их лёгкими мишенями для Белерена и Лавинии, которая, как обычно, мастерски управлялась с мечом. Но настоящим открытием для него стал тот самый Гидеон, который, как выяснилось, мог похвастаться не только симпатичным лицом и потрясающим телом. Обычным палашом он превращал этих существ в мелкое крошево, неважно, замедлены они были или нет.

Раль выпустил молнию, убрав парочку монстров с пути Белерена и Гидеона, который ответил ему признательным кивком. Затем Гидеон заметил что-то позади Раля и радостно воскликнул: «Чандра!»

Раль обернулся. Ещё несколько мироходцев пробивались к ним со стороны Канцелярии Договора — или, точнее, того, что от неё осталось. В одной из них, пиромантке с огненно — в прямом смысле — рыжими волосами, он опознал очередную знакомую Джейса. Она выпускала колоссальные залпы огня, превращавшие врагов в лужицы расплавленного лазотепа. Её сопровождала ещё одна пиромантка, с длинными седыми волосами; леониец, который, как предположил Раль, был родом из Алары; и огромный серебряный автомат, которого в иной ситуации Раль ни за что не счёл бы живым, однако очки не врали — несомненно, он тоже обладал Искрой.

Две группы встретились около Раля, Кайи и парнишки. Сквозь очки Раль видел столбы великолепного золотого сияния, поднимавшиеся ото всех, кроме Лавинии. В общей сложности десять мироходцев, готовых сражаться за Равнику. Несмотря на их незавидное положение, — и вопреки своему неизменному цинизму, — Раль вынужден был признать, что их присутствие его немного успокоило.

И в этом он был не одинок. Одноглазому леонийцу не нужны были очки, чтобы воодушевиться их сплочённостью. Он воздел руки к небу и заревел. То был победный клич, и, пускай несколько преждевременный, он возымел желаемое действие. Впервые за весь день Раль почувствовал что-то, напоминающее надежду.

— Сомкнуть ряды! — зычно крикнул Гидеон.

Вблизи он ещё внушительнее, подумал Раль, проследив за взглядом Гидеона до разрушенной Канцелярии. Новые монстры продолжали выходить и вылетать из портала. Надежда Раля мгновенно улетучилась.

Гидеон отдал новую команду: — Вечные продолжают наступать! Нужно спасти столько людей, сколько сможем!

Раль оценил его заботу, его стремление сплотить собратьев-мироходцев, чтобы спасти собратьев-равничан. Но, когда эти «вечные» снова бросились на них в атаку, Раль засомневался, что они сумеют спасти хотя бы себя...

Вдали от Равники, в плавучем городе, который в мире Ишалан был известен под названием Суши-Вёсла, квартирмейстер Амелия, штурман Малкольм и матрос Подштанник радостно напивались в знаменитой таверне «Задница Боцмана».

Общительный гоблин Подштанник был уже вдрызг пьян и каждые шестнадцать секунд, как по часам, что есть мочи выкрикивал «капитан, капитан!» Почти великанша Амелия и сирена Малкольм, которые пока что держались в полушаге от вдрызга, всякий раз охотно ему поддакивали.

Виновница их неумеренного восторга лишь слабо улыбалась. Конечно, ей было приятно вновь увидеть свою команду. Но капитан Враска была не в том настроении, чтобы праздновать, погружённая в раздумья о своих (пустяковых) ранах и своём (большом) горе. Она чувствовала, как Маяк Раля Зарека призывает её и остальных мироходцев в Равнику, и втайне надеялась, что на этот зов откликнется много настоящих героев.

Но горгоны Враски среди них не будет.

Ни с того ни с сего Подштанник трижды обежал вокруг дубового стола, затем остановился перед своим обожаемым капитаном, склонил голову, как ребёнок, и громко выпалил: «Джейс? Джейс?»

Враска едва сдержалась, чтобы не заскрипеть зубами. Во время её прошлого визита в Ишалан Джейс стал для неё верным товарищем по команде — и, возможно, чем-то большим. Но сейчас казалось, что это происходило в другой жизни. До того, как она повелела Джейсу изъять её воспоминания. Это было частью их гениальной стратегии, призванной уничтожить Боласа.

И нас обманывает рок, или как там было...

Память Враске вернул уже другой телепат: Кседдик, один из преданных ей насекомоподобных краулов и, пожалуй, её единственный настоящий друг во всей Равнике — перед тем, как отдать за неё жизнь.

Получив назад свои воспоминания, она узнала, кто такой Болас на самом деле, — узнала, что он её использовал, — но не нашла в себе сил применить это знание. Хотя она была абсолютно искренней, когда примкнула к Ралю, Кайе и Гекаре, предложив свои услуги и помощь своей гильдии в их битве против дракона, в конечном итоге она предала их… и саму себя.

Не сумев совладать со своей жаждой мести, она убила гильдмейстера Азориуса, Исперию, в качестве расплаты за страдания юности.

Когда-то Исперия приказала посадить её в тюрьму просто за то, что она была гольгари. Это заключение стало сущим кошмаром: переполненные камеры, голод и постоянные избиения. Она ни капли не жалела о смерти Исперии. Но убив её именно в том месте и именно в то время, она растоптала надежды Зарека объединить гильдии против Боласа. Она прекрасно понимала, что так будет, понимала, что убийство Исперии — это именно то, чего хочет Болас. И всё равно убила её.

А ещё Враска не сумела совладать со своей жаждой власти. Она позволила Боласу шантажировать себя, и была вынуждена сражаться на его стороне, чтобы сохранить титул королевы Гольгари. Она доверилась Мазиреку, жрецу смерти краулов и повелителю незапамятных, гольгарской нежити. Краулы и незапамятные были двумя опорами, на которых зиждилась её власть гильдмейстера. Но Мазирек оказался очередным приспешником дракона. Она могла бы самостоятельно прикончить подлого жреца, но опасалась, что без поддержки Мазирека — без поддержки Боласа — краулы и незапамятные отвернутся от неё, и она будет свергнута. Она понимала, что, если ничего не предпринять, ей придётся вновь служить Боласу. И всё равно смирилась с ролью приспешницы дракона.