Вечером 8 ноября 1975 года в каюту командира противолодочного корабля «Сторожевой», стоявшего на рижском рейде, Анатолия Потульного вошел его заместитель по политической работе Валерий Саблин и доложил, что на корабле ЧП — матросы устроили пьянку в самом нижнем отсеке корабля, где было установлено гидроакустическое оборудование для обнаружения подводных лодок. В СССР второй день отмечали 58-ю годовщину Октябрьской революции, но пьянка на корабле была грубейшим нарушением устава, и Потульный пошел разбираться. Спустившись в гидроакустический отсек, он, однако, не обнаружил ни одного матроса — на полу лежал матрас, пара художественных книг и адресованное ему письмо. В следующий момент он услышал лязг закрывающегося люка — Саблин поместил командира корабля под арест. В письме он объяснял свой поступок: «Это заточение — вынужденная мера. Мы не предатели Родины, наши цели чисто политические: выйти на корабле в море и через командование добиться от ЦК и советского правительства выступления по телевидению с критикой внутриполитического положения в стране».

Валерий Саблин родился в 1939 году в семье потомственных моряков. В 1956 году он поступил в училище, где внезапно осознал, что жизнь в СССР полна несправедливости и неравенства: сына адмирала снимают с занятий, чтобы повидаться с отцом, а сыну колхозницы даже забывают сообщить, что на КПП его уже несколько часов ждет мать. Вопрос о неравенстве родителей курсантов Саблин пытался поднять на политсобрании, но над ним посмеялись. Следующее политическое выступление Саблина состоялось спустя несколько лет: в 1962 году, окончив училище, вступив в партию, женившись и служа лейтенантом на Северном флоте, он написал письмо Хрущеву, в котором сетовал на то, что реальная жизнь в СССР слишком далеко отошла от марксистско-ленинской теории, и призвал очистить партийный аппарат от взяточников и бюрократов. Письмо было перехвачено, Саблину сделали выговор в обкоме, задержали на год очередное повышение, но этим все ограничилось.

В 1969 году, отказавшись от карьеры боевого офицера, Саблин поступил в Военно-политическую академию, рассчитывая углубленно заняться изучением коммунизма, в который по-прежнему верил беспрекословно, но быстро понял, что в академии к политподготовке относятся формально. Его же действительно беспокоило то, что жизнь в СССР ни в чем не походила на коммунизм: всюду царили бардак, халатность и безразличие. Саблин считал, что виноват в этом непомерно разросшийся аппарат сытых партийных чиновников. Позднее в письме жене он признавался, что долгое время был либералом, уверенным, что все можно поправить и что для этого достаточно «написать одну-две обличительные статьи». Академия разрушила его веру в то, что указанием на проблему можно чего-то добиться: «государственно-партийная машина настолько стальная, что любые удары в лоб превращаются в пустые звуки». Саблин сделал вывод, что ломать машину надо изнутри, используя ее же броню.

К концу учебы в академии он стал мечтать о «свободной пропагандистской территории корабля», где сможет наконец жить в соответствии со своими идеалами. В 1973 году он получил назначение заместителем командира по политической работе на новый корабль Балтийского флота «Сторожевой». Саблин быстро нашел общий язык и с офицерским составом, и с матросами — им нравился демократичный офицер, которому интересна их жизнь, их взгляды на происходящее в стране и их нужды. В 1975 году, во время одного из плаваний, он понял, что ждать больше нечего — пора действовать. В течение следующих месяцев он готовился: составил план захвата корабля, купил в хозяйственном магазине шесть висячих замков, изучил навигационный курс от Риги до Ленинграда, записал на пленку обращение к советскому народу и отослал прощальные письма родителям и жене.

Как потом установит следствие, 8 ноября 1975 года на борту «Сторожевого» находилось 194 человека: 15 офицеров, 14 мичманов, 165 старшин и матросов. Во время ареста Потульного у матросов был киносеанс, поэтому, заперев командира, Саблин собрал в кают-компании ничего не подозревающих офицеров и мичманов, чтобы рассказать им свой план. План состоял в том, чтобы взять курс на Кронштадт, встать бок о бок с крейсером «Аврора», потребовать от властей эфирного времени на телевидении и обратиться к гражданам Советского Союза с призывом к новой революции: «Наш народ уже значительно пострадал и страдает из-за своего политического бесправия. <…> Сколько вреда принесло и приносит волюнтаристское вмешательство государственных и партийных органов в развитие науки и искусства, в развитие вооруженных сил и экономики, в решение национальных вопросов и воспитание молодежи. Мы, конечно, можем миллион раз хохотать над сатирой Райкина, журнала „Крокодил“, киножурнала „Фитиль“, но должны же когда-то появиться слезы сквозь смех по поводу настоящего и будущего Родины. Пора уже не смеяться, а привлечь кое-кого к всенародному суду и спросить со всей строгостью за весь этот горький смех».

Саблин предложил офицерам и мичманам взять игральные шашки и проголосовать: белая за участие в восстании, черная — против. В кармане он держал заряженный пистолет и честно предупредил собравшихся, что готов применить оружие, если что-то будет угрожать революции, но заставлять под дулом переходить на свою сторону он никого не собирается — все несогласные будут временно помещены под арест, пока не появится возможность высадить их с корабля. За проголосовали почти все мичманы и три офицера, тех, кто проголосовал против, Саблин запер в помещениях корабля. Среди оставшихся на свободе оказался старший лейтенант Фирсов — он воздержался от голосования и в общей суете вышел из кают-компании, пробрался на носовую часть корабля, соскользнул по тросу на якорную бочку, откуда перебрался на стоявшую рядом со «Сторожевым» подводную лодку (в честь празднования годовщины революции корабли стояли на рейде в парадной расстановке) и рассказал дежурному, что политрук захватил корабль. Фирсову не поверили, но отвели к командиру подлодки, тот тоже не поверил, решив, что лейтенант пьян.

А в это время на борту «Сторожевого» Саблин выступал перед матросами, вышедшими из кинозала после просмотра «Броненосца „Потемкин“». Он повторил им свой революционный план, и его с энтузиазмом поддержали. Как вспоминал матрос Шеин, «Броненосец „Потемкин“», видимо, неспроста выбранный Саблиным для просмотра матросами в тот вечер, сыграл свою роль: «Мы помнили, как при возвращении с Кубы на обед были выданы сухари с мучным червем. Мы возмущались, а помощник командира по снабжению уверял нас, что мучной червь безвреден. Но есть никто не стал. Теперь вспомнили и те сухари».

После выступления Саблину доложили, что старший лейтенант Фирсов, по-видимому, покинул корабль. Начало операции было назначено на утро, когда по плану корабль должен был отправиться на ремонт, но из-за побега Фирсова Саблин приказал рубить канаты около 23 часов. «Сторожевой», управляемый в основном матросами, успешно совершил сложнейший разворот и устремился к открытому морю.

Выход «Сторожевого» из порта на всех скоростях не оставил сомнений, что корабль захвачен. Позвонившему на капитанский мостик командующему Балтийским флотом Анатолию Косову Саблин заявил, что больше не подчиняется советскому правительству. Балтийский флот подняли по тревоге, корабли, стоявшие в парадном расчете вместе со «Сторожевым», отправили ему вдогонку. Министр обороны СССР маршал Андрей Гречко, отдал приказ: «Догнать и уничтожить».

К утру на самом «Сторожевом» революционное оживление стало сменяться паникой. Над кораблем кружили истребители-бомбардировщики Су-24 и ракетоносцы Ту-16, а вокруг стоял конвой из боевых катеров, команды которого демонстрировали экипажу «Сторожевого» автоматы Калашникова — они готовы к абордажу. Несколько матросов не выдержали. Они пробрались к радиолокационному посту, освободили Потульного, вскрыли арсенал с оружием. В это же время, вместо того чтобы подчиниться очередному приказу командования застопорить ход корабля, Саблин бросил им в эфир революционное обращение, в ответ авиация наконец нанесла первый удар. Удар пришелся на рулевое управление, корабль встал в тот момент, когда на капитанский мостик ворвался Потульный. Он выстрелил Саблину в ногу и сдал его советским властям.