Но когда Даня выяснил, для добычи чего ему предстоит разрабатывать горное оборудование, то не удержался и задал вопрос другому своему дяде, Дмитрию, который как раз руководил механическим заводом и сманил племянника к себе на работу:
— Я что-то не пойму: зачем тратить столько сил и времени на добычу топлива, которое горит хуже мокрых гнилушек из леса? Да еще выгребать при этом из шахт в пять раз больше песка какого-то?
— Допустим, песок не какой-то, а фосфоритный, из тонны этого песка на Комбинате сделают пару центнеров суперфосфата. А насчет качества топлива ты ошибаешься самым серьезным образом, горит оно не хуже гнилушек, а лучше керосина раз так примерно в тысячу. Просто печка ему нужна другая.
— Дмитрий Иванович, я же худо-бедно, но химию в школе учил, так что про качество топлива…
— А надо было учить физику. В тонне этого сланца керогена, конечно, килограмм пятьдесят от силы, но кроме него там от трехсот до девятисот грамм чистого урана. А на всем этом рудном поле, где твои машины будут нужное добывать, урана, по прикидкам, чуть больше миллиона тонн. Конечно в среднем урана там мало, однако, как говорит Диана Эриховна, если есть много дешевой энергии то уран выгодно и из гранита добывать. Но, заметь, в граните хорошо если тридцать грамм урана на тонну, а в нашем сланце его до килограмма. И даже в «каком-то песке» его от десяти до девяноста грамм. Но ты об этом не беспокойся, рудное поле уже все скважинами проверили, где урана больше, а где меньше — все подробно на карты занесли, и первые лет пять мы будем рыть сланец, в котором урана от трехсот грамм до килограмма.
— Миллион тонн урана! Так зачем же мы в Катангу-то полезли?
— В Катанге урана до шестидесяти процентов, а не десятая или даже сотая процента как здесь, но и тутошним пренебрегать не очень-то умно. Особенно если попутно получается не только суперфосфат, но и ванадий, молибден, серебро, платина, родий… я только небольшую часть полезного перечислил, если подробности интересуют, то на Комбинате поспрашивай. Правда жена моя говорит, что один рений, который из этого сланца будет добываться, всё окупит и даже уран можно считать сугубо «попутным продуктом». Так что работай! И особо не дергайся: в любом случае Комбинат достроят года через четыре, и твоя задача — именно тогда пустить шахты на полную мощность.
— Дядя Митя, а ребята говорили, что из сланцевой золы получается цемент…
— Получается. Только никому ведь здесь несколько миллионов тонн довольно паршивого цемента не нужно.
— Мне кажется, что я знаю кому этот цемент очень пригодится…
Две Кати обедали на кухне большой квартиры Екатерина Алексеевны и попутно обсуждали новости. Екатерина Владимировна приехала в Москву из Школы чтобы договориться об очень специфическом ремонте Парка Мнемозины и, конечно, первым делом пошла обсуждать вопрос с мамой Катей — однако понимания своим предложением ни малейшего не нашла:
— Я в принципе не против того, чтобы бюсты родившихся в Школе Героев в Школе же и ставились, тем более это и по закону положено. Но пусть Парк останется только для наших, а Героев… может быть, лучше возле первой школы заложить отдельную аллею? К тому же мало что ниши в стенах поломают несущую конструкцию, но и порфировые постаменты окажутся совершенно негармоничными на фоне белого мрамора. И что делать, если когда-то героев станет больше чем колонн в Парке? Я уже не говорю, что просто размещать в Парке скульптуры живых людей…
— Пожалуй, ты права. Так и сделаем. Откровенно говоря, я с этой стороны вопрос вообще не рассматривала, а только затраты прикидывала.
— Ты всегда думаешь только о затратах.
— Не всегда, неправда! Просто у меня, как папа говорил, чувство прекрасного испорчено мыслью «а сколько это будет стоить». Я знаю, что это неправильно, и тем более неправильно, что нужно учитывать не только очевидные последствия реализации какого-то проекта. Тот же Комбинат в Иван-городе…
— Да уж, меня этот Комбинат удивил дальше некуда. Ну кто бы мог подумать, что в Ленинградской области, всего в тридцати километрах от города… ну, того еще города, закопан миллион тонн урана!
— Не закопан, а еще не выкопан. Диана говорила, что лет за двадцать мы сможем достать оттуда больше двухсот тысяч тонн, ну после того как Комбинат запустим. А все выкопать получится хорошо если лет за сто.
— А мы куда-то спешим?
— Мы-то с тобой уже никуда не спешим. А вот дети наши… Я тут прикинула, и получается, что к пятьсот тридцать пятому году нам обязательно нужно иметь минимум тераватт мощности только на атомных станциях. Это включая тепло, конечно.
— Тебе виднее, ты у нас молодая, а вот я, боюсь, до пятьсот тридцать пятого не доживу.
— Я попросила Леру подобрать все, что у нас есть, по пятьсот тридцать пятому. Откровенно говоря, информации крайне немного, но по той, что нашлась, получается, что минимум два года придется просидеть без урожаев, причем не только в Европе, а вообще на всей планете. Но если сажать всё в теплицах…
— Да плевать, правнуки наши сами как-нибудь разберутся. А вот насчет внуков: ведь это Ларисина внучка то урановое месторождение нашла. Может, дать ей звание Героя соцтруда?
— Не нашла, а оконтурила. Это я ей статейку из какого-то сборника подсунула. И, между прочим, почти полторы недели ее правильно переписывала, так что кто тут звание Героя заслужил?
— Ты, ты давно уже заслужила, я просто не понимаю почему Гриша тебе еще звезду не повесил.
— Может быть, хочет посмертно — но не дождется. Кстати, тебе Маркус новый компьютер успел выдать?
— Зачем мне компьютер?
— А на нем уже можно кино смотреть! У него ребята сделали процессор по микронной технологии и какую-то могучую видеокарту придумали. То есть картинка все равно еще довольно паршивая, но вспомнить молодость…
— Мне только молодость вспоминать и осталось. Кстати, как сам Маркус-то?
— Да хреновато, — на лице Кати-младшей прорезалась грусть. — Саша говорит, что он теперь даже по квартире с трудом ходит. Но голова вроде пока еще ясная…
— Зря он тогда в Берлин ездил.
— Вовсе не зря, он тогда сильно порадовался, Саша говорила, что он даже плакал от радости, когда увидел что ты там выстроила.
— Надо бы его еще подбодрить, я же в Берлинском управлении оставила планы и чертежи еще двух десятков улиц со всеми домами. Не совсем такими, какие там раньше были, но, мне кажется, дух города смогла сохранить, да и ребята там, когда город расширяли, вроде нигде не налажали. Пусть фильм про новый Берлин снимут и Маркусу покажут.
— Хранительница ты наша духа! А когда тебе таблетки глотать? Не пропустила?
Город Сызрань был основан по требованию Алёны. ГЭС в Сызрани мощностью аж в два с половиной мегаватта построил (причем всего за полгода) Алёнин внук Егор, а завод по переработке горючего сланца сотворил младший сын Кодра Афанасий. В качестве отходов (и с помощью Дениса) этот завод выдавал и среднего качества цемента по триста тонн в сутки, а основной продукцией завода числился ихтиол. Как сказала (в узком кругу) Алёна, в мире было только два сланцевых месторождения, где можно было этот ихтиол получить — но одно их них было в Римской Галлии, так что выбора у отечественных фармацевтов просто не оставалось.
А у отечественных машиностроителей тоже с выбором было не густо, так как Алёна передала им довольно подробное описание очень хитрой установки по извлечению упомянутого ихтиола из сланца. Подготовленное, как она сообщила машиностроителям, самим Володей Голубевым — так что пришлось котлостроителям поднапрячься и воплотить «задуманное самим Володей» в сталь. А так же в титан и камень: поскольку «установка с твердым теплоносителем» по сути дела пересыпала по разным емкостям золу и ококсованные куски того же сланца, абразивный износ грозил любую сталь протереть до дыр в кратчайшие сроки — но облицовка из плавленого базальта с подобным абразивом справлялась практически без потерь.
Работающий на заводе агрегат УТТ-300 в день перерабатывал по триста тонн добываемого на противоположном берегу реки сланца, ну, примерно по триста. И выдавал в сутки по две тонны столь полезного в деле здравоохранения ихтиола. А еще он выдавал почти двадцать тысяч кубометров горючего газа, около двадцати тонн «сланцевой смолы» из которой получалось чуть меньше десяти тонн бензина и куча очень интересных (и иным путем практически недоступных) химикалиев. Поэтому уже через год на заводе заработала вторая установка и были заложены фундаменты для еще десяти таких же. И совершенно естественным образом вырос в Сызрани и свой собственный химический завод, перерабатывающий весь выхлоп завода сланцевого (за исключением ихтиола и цемента) на разные весьма полезные продукты. Промелькнула было идея там же и фабрику запустить по выпуску ихтиоловой мази, но Алёна её отвергла: мазь распихивать по баночкам можно вообще в каждом крупном или даже среднем городе — а при необходимости вообще этим можно будет и в аптеках заниматься, а вот развозить по всей стране пяток бочек химиката или пяток вагонов с мелкими банками — это две большие разницы.
