— Не совсем понятно. Ладно, кабинет терапевта — там только кушетка нужна и, может быть, шкафчик с лекарствами и какими-то инструментами. А для стоматологии…

— Минприбор совместно с Дон быстро-быстро строит новый завод по выпуску стоматологического оборудования. Решили производство выделить в отдельное предприятие, а не клепать его на коленке на трех приборостроительных заводах. Тут, конечно, тоже все не просто получается, но в Госплане под это дело специальный отдел создали, вроде как временный. В смысле, под постройку завода и координацию его связей со смежниками. Но это тоже, по большому счету, фигня, сейчас самое крутое строительство пойдет для производства дизельных и дровяных электростанций.

— А зачем новые заводы для дизелей?

— Нужны потому что новые дизели, — ответил Никита, — а тут ты со своей идеей. Судостроители очень давно выражали недовольство тракторными дизелями, которые они используют как вспомогательные на судах, у Саши специально для них разработали именно то, что они хотели — но делать не стали потому что делать сто штук в год просто невыгодно. А если их же и под электростанции приспособить… в общем, принято решение мотороремонтный цех Порт-Еленинского судоремонтного выделить в отдельный завод, который и будет делать столь нужные флоту и тебе лично моторчики.

Лера неожиданно для всех просто зашлась в хохоте.

— Я что такого смешного сказал? — обиделся Никита.

— Ты ничего смешного не говорил, это я говорила. Давно еще, о том, что мы всего лишь потуже закручиваем спираль истории. Ты про завод «Дагдизель» слышал?

— Нет, а это где?

— Это когда. Был такой заводик в Махачкале, а у нас на этом месте появился Порт-Еленин. И в нем теперь строится завод для производства дизелей. А чего еще под Катину программу у нас строится?

— Вообще-то Катина идея очень богатая оказалась. Я про всё не в курсе, а если совсем грубо, то что-то такое строится сразу в восьми министерствах. У Минздрава новенький НИИ стоматологии, в просвещении — соответствующий учебный институт.

— Да детали вообще тут не важны, — усмехнулась Катя-младшая, — главное во всем этом то, что дети наши, как оказалось, любую бредовую идею в состоянии сами отшлифовать и обратить во что-то очень общественно полезное. По крайней мере в обозримые сроки у нас появится относительно вменяемая стоматология и дантистами перестанут пугать детей и взрослых мужчин.

— Вот именно, — поддержала её Оля. — Что, Никита, ответить тебе уже нечего? Да ты не бойся, когда институт достроят, я с тобой туда вместе пойду, чтобы тебе не так страшно было…

Борис Игоркин в гостиницу возвращался в состоянии легкой задумчивости. Конечно, получить пост директора новенького завода в сорок семь лет — это удача, можно сказать, неслыханная, а с другой… Так уж сложилось, что директорами новых заводов обычно становились инженеры в возрасте от тридцати до тридцати пяти: такие уже и опыта на производстве набраться успели, но и учиться не разучились — а ведь при назначении каждый инженер еще и полгода, а то и год проходил дополнительное (и очень непростое) обучение в Школе административного управления. А после тридцати пяти инженер занять мог пост директора лишь в том редком случае, если предыдущий директор по каким-то причинам свой пост покидал. На памяти Бориса такое случалось лишь дважды, причем оба раза старые директора уходили в мир иной. Да и на их место вставали отнюдь не начальники второстепенных цехов такого завода.

А вот с ним произошло нечто принципиально иное: работая много лет начальником цеха ремонта узкоколейных тепловозов на Брянском тепловозостроительном, инженер Игоркин «новые заводы» вроде как уже «перерос», а заместить директора (случись с ним что-то) не мог потому что «недорос». По той простой причине, что вот уже много лет в цеху тепловозы не только ремонтировались, но и делались — но не просто узкоколейные, а с газогенераторными моторами. Поначалу сотню таких экзотических тепловозов изготовили для Рима, а чуть позже кто-то решил, что для дорог уже лесовозных тепловоз, работающий на дровах, очень даже к месту будет.

Поначалу «дровяные лесовозы» строились с минскими моторами, которые там изготавливались для ремонта старых грузовиков, но когда все причастные окончательно решили, что шестидесяти сил такому тепловозу будет маловато, в руководимом Борисом цехе стали и моторы собирать. Такие же газогенераторные, но уже мощностью чуть больше двух сотен сил. Неплохие получались моторы, однако в год их требовалось десятка четыре всего, так что на моторном участке и работало человек тридцать.

И внезапно оказалось, что таких моторов нужно несколько больше. Заметно больше, по новым планам за пять лет их нужно было изготовить минимум восемьдесят тысяч штук, а потом продолжать выпуск тысяч по десять в год — да и то, если ранее сделанные ломаться не будут и если эти же моторы срочно не потребуются где-нибудь еще. Понятно, что в цеху, даже если его сильно расширить, столько сделать невозможно, и для их производства требуется новый завод — но вот опытом изготовления этих моторов обладал ровно один инженер.

Должность солидная и ответственная, но она несла в себе и определенные неудобства: почему-то (и всем было понятно, почему именно) новые заводы строились вдали от старых. Иногда — очень далеко, а новый моторный завод начал строиться в городе Благовещенске. Раньше Борис о таком городе и не слышал, а когда ему в Госплане показали его на карте, поинтересовался, почему завод строится так далеко. Ответ его — как инженера — порадовал: там и руда железная неподалеку есть, и уголь, и все остальное, нужное для получения хорошего металла. Не только железа: там и медь имеется, и другие очень нужные для будущего производства ископаемые — ведь завод-то не просто моторы делать будет, а электростанции на основе таких моторов.

А вот как мужчину и семьянина Бориса расположение завода смутило. Ладно старшие дети — они-то уже взрослые, работают и хорошо живут сами по себе, а вот младшие — с ними не совсем понятно. То есть не совсем понятно, какие в этом Благовещенске школы, а двоим, которые сейчас учатся в институте и техникуме — их-то куда девать? Все же наверное нужно было, прежде чем с предложением соглашаться, все же с семьей посоветоваться…

Пуск Благовещенского завода волновал не только Бориса Игоркина, ведь его требовалось еще и построить, и оборудованием оснастить — так что в Госплане был назначен специальный человек, который — среди прочих забот — и подготовкой пуска был озабочен. Была озабочена, потому что работу эту Гриша поручил только что вышедшей из очередного декретного отпуска Насте Голубевой. И вовсе не потому, что завод этот начал строиться с подачи Настиной бабушке, а просто потому что у нее пока еще других дел особо не появилось после отпуска.

Что означает слово «декрет» — это знала каждая женщина в стране. Декрет — это время, начинающееся, когда любому человеку становится с первого взгляда понятно, что скоро у женщины будет ребенок, и оканчивающееся, когда этот ребенок начинает есть кашу. А точнее — с седьмого месяца беременности и до достижения ребенком возраста в полгода. Поэтому и отпуск называется «декретным», а дополнительный отпуск, который любая молодая мамочка имеет право взять до достижения ребенком года, называется просто «отпуск по уходу за ребенком». Вот только дополнительный отпуск очень немногие мамочки брали — потому что тогда уже зарплату платить переставали, а давали одно лишь пособие на ребенка. Которого вполне хватит, чтобы самой мамочке и одному ребенку прокормиться, но на что-то еще уже явно недостаточно. И тем более недостаточно, если ребенок уже не первый.

У Насти это был уже третий ребенок, но дополнительный отпуск она не оформила не из-за финансовых соображений: когда муж работает преподавателем математики в инженерно-физическом институте, проблем в семейном бюджете и быть не может. Вообще у нее «семейная проблема» было лишь одна: муж до сих пор не мог окончательно смириться с тем, что Настя отказалась менять свою фамилию после замужества. Но здесь Юра Семенов победить шансов не имел, все же спорить с огромной семьей Голубевых у него, как сама Настя говорила, «глотки не хватило бы». Впрочем, он и не спорил, ему было достаточно что и двое сыновей, и теперь дочка носили уже его фамилию, а спорить с членами дружной семьи он и не собирался. Потому что понимал, что есть еще слово «семейственность», означающее, что члены семьи во всем друг другу помогают.