— Понятно, что молодежь, лет до десяти школу не нюхавшую, мы должны просто грамоте научить, на большее и замахиваться глупо.

— Не могу не согласиться.

— Да, Катенька, ты окончательно обюрократилась. Но слушай дальше: в славянских и германских деревнях, ну и в тех местах, куда этот народ по нашим программам переезжает, детей, причем независимо от того, во сколько лет они в школу попадают, нужно учить восемь лет. То есть просто по нынешней программе чтобы среднюю школу они закончили. А вот дальше уже начинаются варианты, и вариантов довольно много. Первый, и, мне кажется, он самым массовым окажется — это ПТУ, сельскохозяйственное или промышленное, с одним годом обучения. А вот уже выпускники этих ПТУ, которые окажутся отличниками, можно — не нужно, а именно можно — брать на обучение в профильные техникумы. Тех же трактористов всяко нужно больше, чем ремонтников в МТС.

— То есть и здесь ничего не менять?

— Менять принципы набора в техникумы: брать не всех, кто захочет, а тех, кто покажет, что учиться и научиться чему-то сможет.

— А если человек через несколько лет захочет в техникум пойти, его уже и не брать?

— Вопрос интересный, но им пусть уже тот, кто меня заменит, займется. А пока — да, не брать. Но я продолжу: второй вариант — это старшая школа. В нее детей набирать строго по результатам выпускных экзаменов из средней, по прикидкам будет достаточно процентов десять выпуска в старшую школу переводить. Это будет подготовительным этапом для поступления в институты или в техникумы. Я еще когда с Ярославной спорила, считала: нам просто больше народу с десятилеткой не нужно, для большинства детей это будут просто два года потерянного времени. Я бы даже набор в старшую школу до процентов пяти сократила, потому что наверняка изрядная часть тех, кто пойдет в ПТУ или просто сразу на работу какую-то, в вечерних школах постараются знаний поднабрать — и народу в институты ломиться будет куда как больше, чем нам вообще нужно.

— А сколько нужно?

— А это мы еще с отцом твоим считали: один процент доучить до инженеров, полпроцента — до врачей. Два процента до фельдшеров и акушерок, два процента — до техников и мастеров на производстве.

— То-то у Маркуса на заводах техников три четверти работающих…

— У Маркуса, вдобавок как раз его техники — не выпускники министерства образования, а специалисты, подготовленные на его заводах. Я не против такой подготовки, наоборот только за, но пусть этим занимаются уже непосредственно на заводах. Мы же готовим не рабочих, техников или инженеров, а только личинки рабочих! Мы готовим людей, которых уже на работе легко собственно работе и научить, не более того!

— Можешь тише говорить, я и так прекрасно слышу. И, между прочим, с тобой во многом согласна. А теперь послушай, какие у меня в связи с нынешней системой образования проблемы возникают, и давай вместе подумаем, как их побыстрее решить. Как говорится, одна голова хорошо, а две — мутант безобразный…

— Ну излагай.

— Если совсем грубо, то при почти полумиллионе ежегодных выпускников школ я не могу закрыть чуть даже меньше трехсот тысяч рабочих вакансий. На заводах и фабриках, я имею в виду. Просто потому что ты права: очень много выпускников предпочитает сразу идти куда-то работать, а куда-то для мало что умеющих делать — это строительство. Причем позиция «бери больше, кидай дальше». Тоже работа нужная, но по прикидкам года через три-четыре произойдет абсолютное насыщение нашей экономики чернорабочими…

— Ага, заколдованный круг, о котором Ярославна уже лет пятнадцать как постоянно напоминала. Родители — разнорабочие, зарабатывают мало. Дети стараются пораньше зарабатывать начать — и вынужденно опять же в разнорабочие идут…

— Есть идеи, как из этого круга вырваться?

— Это обойдется в приличную сумму, но, мне кажется, со временем вложения окупятся.

— А если по сути?

— Пьеса в двух частях. Поскольку вынудить таких ребят учиться мы не можем, да и права не имеем, будем их стимулировать. Откроем дофига вечерних школ, причем тем, кто в них учиться пойдет, сократим рабочий день с десяти часов до восьми, причем с сохранением зарплаты. Не навсегда, а, скажем, на два года. И отдельно заводам и фабрикам профинансируем целевые ПТУ, то есть выделим отдельные средства на обучение выпускников таких вечерних школ. Целевые средства, чтобы выпускник вечерней школы стипендию получал в размере своего чернорабочего заработка. У нас чернорабочий сколько сейчас получает, гривенник в день? Думаю, не разоримся…

— Если таким образом подучить сто тысяч человек в год…

— Десять тысяч в день, обучение займет девять месяцев…

— И по шесть дней в неделю… Двести сорок дней, примерно два с половиной миллиона… Да, скорее всего с финансовой точки зрения справимся. Я еще подумаю, чего можно Риму побольше продать… Тебе сколько времени потребуется, чтобы программу вечерних школ подготовить?

— В начале августа готова будет, только ты не забудь лишних денежек учителям выкроить.

— Не забуду, я с этого и начну. А ты пока подумай, как такие школы организовать на строительстве дорог — копатели-то в основном там кучкуются…

Ларс Северов был просто одержим идеей «обеспечения своим киловаттом каждого человека». И при этом был убежден, что «ждать милостей от природы», то есть финансирования и поставок всего нужного оборудования «из центра» будет делом практически безнадежным. Просто потому, что вся нужная продукция уже распланирована на годы вперед. Однако это только продукция тех заводов и фабрик, которые уже работают — ну и тех, которые по плану заработают скоро. Но ведь никто «инициативу с мест» не запрещал, так что если путь к поставленной задаче проложить, скажем, несколько извилистый…

Завод в Северске Ларс заложил пять лет назад, и еще осенью двести девяносто первого из сборочного цеха вышел первый генератор мощностью в полтора мегаватта. Турбину для этого генератора изготовил другой завод, построенный еще отцом — «Лемминкэйненовский механический завод». Ну а то, что для изготовления турбин на заводе пришлось построить новый цех — так это всего лишь цех, а не новый завод. Да и рабочие в новый цех в основном пришли из ПТУ при самом заводе, и даже новые мастера были выпускниками заводского техникума. Не «свежие», а те, кто уже несколько лет проработал помощниками мастеров в цехах старых, то есть опыта уже поднабравшиеся.

В Скандинавском промышленном районе вообще с кадрами особых проблем не было. С квалифицированными кадрами, ведь при населении в три миллиона человек школы и училища выпускали ежегодно по девяносто тысяч молодых парней и девчонок, работать хоть как-то обученных. Причем «хоть как-то» не означало «кое-как», просто из этого количества всего тысяч десять-пятнадцать готовились по программам работы в сельском хозяйстве. Вот такой был в Скандинавии перекос: природа для сельского хозяйства была не самая подходящая, поэтому «на прокорм населения» и людей готовили минимум. Достаточно, чтобы в каждом доме не переводились яйца, свинина или курятина (а в последнее время многие хозяйства начали активно разводить и привезенных из Америки индюшек), молочные продукты, овощи свежие. Еще довольно много льна выращивали, а хлеб — ну плохо он тут растет, на него и силы отвлекать смысла не было ни малейшего: проще зерно привезти и в обмен отправить сыр или консервы мясные. Ну и продукцию многочисленных «механических заводов» конечно.

Северский завод теперь выпускал по одному полуторамегаваттному генератору каждую неделю, а раз в месяц с завода отправлялся «на места трудовой славы» генератор мощностью в двенадцать мегаватт: очень много было в стране горных речек, на которых не воткнуть гидростанцию было бы просто… неразумно: ну чего в них вода бесплатно-то течет? Правда с постройкой электростанций были некоторые проблемы, связанные с нехваткой цемента. Но ведь вовсе не обязательно плотину строить бетонную, вот Олех давно уже отработал технологию строительства плотин из камня, а уж камня тут было сколько душенька пожелает. И Ларса волновало лишь то, что по самым скромным прикидкам с горных рек можно получать гигаватт двадцать энергии, а пока даже в планах на следующие пять лет выходило даже чуть меньше одного. Но ведь планы можно и перевыполнить…