Однако человек человеку рознь, и Годуна больше всего беспокоило обеспечение топливом Балтики. Пока там хватало топлива, которое делалось на Ивангородском Комбинате, но его пугала скорость роста потребления этого топлива. Ведь дваджы в месяц со стапелей Усть-Лужского судостроительного завода сходил очередной «Василевс» со своим мотором в пару тысяч лошадок, и немедленно начинал потреблять солярку «как не в себя». Больше двухсот «Василевсов» непрерывно бегали по Балтике, и чтобы они и дальше продолжали бегать, пришлось в Киле ставить завод по производству солярки из угля. А уголь для получения солярки в Киль приходилось возить из Британии. Хорошо еще, что закончилось строительство Кильского канала и теперь солярку не жрали сотни экскаваторов и тысячи грузовиков — то есть они ее жрали, но в других местах и «с меньшим остервенением», так что какие-то резервы топлива еще были. Но все чаще Годун задумывался, по какой такой причине не увеличивается добыча нефти, ведь из нее столь нужное топливо делается с гораздо меньшими затратами и средств, и человеческого труда. Задумывался, но с предложениями в Госплан не лез: он прекрасно знал, что нарушать заветы «матерей-основательниц» никто и никогда не будет. По крайней мере, в обозримое время…

Гюнтер Франке учился химии у Зои Никитиной, однофамилицы основательницы химии Веры Сергеевны и первой ее ученицы. И, как он сам считал, ему сильно повезло, что в юности по требованию матери не перевелся, как тогда хотел, на курс Натальи Николаевны — другой «первой ученицы» Веры Сергеевны, ведь Зоя Федоровна занималась больше не наукой, а практикой. Последней ее «практической работой» был «метановый завод», на котором метан «добывался» из канализационных стоков Москвы и окрестных животноводческих ферм, но вот собственно «химия» начиналась уже за пределами метановых танков. С одной стороны, очень простая химия, а с другой — удивительно полезная. Двадцать тысяч ежедневных кубометров метана, поступающего из биореакторов, превращались на этом заводе превращались в двадцать пять тонн карбамида. То есть в «почти нисколько» — по нынешним-то временам, но это был самый первый именно завод по выпуску карбамида, и — что для Гюнтера было, пожалуй, более важным — первым, в проектировании и постройке которого парень принял активное участие.

Затем в жизни Гюнтера был Сызранский завод — где метана добывалось в десять раз больше, и где установки, спроектированные уже самим Гюнтером, делали по двести пятьдесят тонн карбамида, затем — участие в проектировании карбамидовых установок для Ивангородского Комбината. Но последнее — уже участие косвенное, в качестве «приглашенного консультанта», потому что пришлось Гюнтеру заняться совсем другой работой. Мать все же младшего сына любила, вероятно, больше остальных детей, а потому спуску ему не давала во время учебы… в общем, внезапно оказалось, что из достаточно молодых людей Гюнтер лучше всех знает фризский язык.

Фризы, с того самого давно ушедшего времени, когда они разбили римские легионы, спокойно жили в своих болотах и с соседями в целом ладили. Соседи с ними тоже старались не ссориться: ну пойди, поссорься с тем, кто легионеров запинал! Но народом фризы были довольно сообразительным, так что, увидев, насколько лучше живется тем, кто пошел под руку далеких богинь, решили, что и им самим лучше жить лучше. А что нужно сделать, чтобы жилось гораздо лучше, им поначалу и объяснял посол этих богинь (и родной сын одной из них) Гюнтер Франке. Поначалу просто посол, а через несколько (очень несколько) лет уже губернатор Фризского района Германской республики.

Не самого процветающего района: кроме болот на земле фризов ничего особо полезного и не было, все же римляне не стали тратить силы на завоевание Фризии в том числе и потому, что «много там не награбишь», но если ты уж взялся за работу губернатора, то ее нужно выполнять хорошо — а, следовательно, и нужно всячески «повышать уровень благосостояния населения». А как его повышать, если нет ничего, кроме торфа? То есть не то, чтобы совсем ничего нет, однако ближайшие залежи угля были уже на землях франков — можно уголек и оттуда возить, но «уровень» при этом все же больше повышается у работающих на шахтах франков. А здесь, на севере…

Гюнтер все же обратился к Кате-первой с «нескромными вопросами», и та дала ему карту, составленную вроде еще Лидией Петровной. Очень интересную карту, но практически бесполезную — то есть в то время совершенно бесполезную. Однако бесполезную только в то довольно далекое время, а сейчас картина повернулась на сто восемьдесят градусов, к чему сам Гюнтер тоже приложил руки — и свои собственные, и довольно многочисленные фризские руки. И мозги: лично спроектировал установку, которую изготовили по его просьбе на заводе в Северове Посаде — и которая теперь производила по пятьсот тонн карбамида в далеком городе Царицыне. А производила она его там лишь потому, что Гюнтер подбил на разработку новой буровой установки Кирилла Афанасьева. И испытывать ее предложил на том месте, которое было отмечено его матерью — и, когда из скважины пошел газ, оказалось, что этот газ никуда, кроме как на только что выстроенный фризами в Царицыне завод, и деть невозможно.

После столь успешного старта Кирюша — по просьбе Гюнтера — перетащил свою буровую во Фризию. Тоже было приключение не из последних, но и поставить там уже привезенную вышку оказалось задачкой нетривиальной. Чтобы она вообще в болоте не утонула, фризам пришлось поработать от души. Сначала неподалеку от устья Йемса они выстроили не то чтобы настоящий порт, но причал, на который по рельсам могли и поезда въезжать, затем от этого причала протянули двадцать километров железной дороги. В конце этой дороги сначала освободили небольшое болото от трехметрового слоя торфа, а затем яму засыпали выкопанным из моря с помощью землечерпалки песком с глиной. Яма получилась площадью в пару гектаров, так что копать и сыпать пришлось довольно много — а потом еще сверху все засыпать пятиметровым слоем плотной земли. Хорошо еще, что «сына богини» фризы в основном все же слушались, и раз он сказал, что «через три года отсюда потечет поток богатства для всех фризов», то и яму нужно выкопать, и холм на ее месте насыпать. Тем более, что и холмик-то невысокий, не гора какая-нибудь… хотя Гюнтер считал, что они и гору бы насыпали. Поворчали бы, но потом насыпали, потому что давно уже каждая семья на своей шкуре прочувствовала «заботу богинь», и им это чувство понравилось.

Так что площадку получилось подготовить меньше чем за полгода, а потом всего за месяц и буровую вышку на ней поставить. И примерно год с небольшим рабочие (не простые, а профессионалы из института Кирилла) сверлили в земле дырку. Грамотно сверлили, и — по словам Кирилла — очень быстро. А быстро потому получалось, что все необходимое для работы быстро привозилось из порта к буровой, а все ненужное быстро увозилось. И год назад из скважины пошел газ! Пошел примерно через неделю после того, как неподалеку от скважины Гюнтер завершил строительство нового, уже совершенно «фризского» завода по производству карбамида. Вот только заводу газа из скважины не хватило!

В сутки из «дыры в земле» выходило до полумиллиона кубометров странной смеси метана, азота и углекислого газа (причем Гюнтера вообще не удивило, откуда Лидия Петровна заранее знала, что метана получится около восьмидесяти процентов), из которого можно было сделать около четырехсот пятидесяти тонн удобрения. Но завод-то изначально проектировался на полторы тысячи тонн в сутки! Хорошо еще, что Кирюху идея вытаскивать ценное химическое сырье из очень глубоких глубин заинтересовала и он за прошедшие полтора года не только изготовил еще две буровых установки, но и притащил их во Фризию. Причем первая из «новых» успела и скважину уже на полтора километра в глубину провертеть в земле. Так что не пройдет и года…

А не пройдет и десятка лет, как во Фризии появится много-много плодороднейших полей. Работая над первым своим, еще студенческим, проектом Гюнтер (как и обещала мама) получил много «бесполезных знаний, которые тебе еще очень пригодятся». Причем не только про то, сколько перемолотых кукурузных початков нужно добавлять в свиной навоз чтобы метан быстрее образовывался или чем дорожная насыпь из песка лучше глиняной. Среди полученных знаний была и информация о том, как получить энергию из ветра если под рукой не найдется электрического генератора. И о том, из чего предпочтительнее строить дамбы по берегам рек.