Но у Тотилы не только амбиции были, но и мозги — так что он, «сориентировавшись на местности», эфиопскую армию выстроил сильно отличающейся от любых армий европейских. В частности, собрал отдельное подразделение, названное — все же в подражание Европе — легионом, набрав в качестве солдат эфиопских «южан» — парней баскетбольного роста и выносливых настолько, что они легко могли бегом загнать конный отряд. Для этого отряда еще Володя, после долгих препирательств с Тотилой, даже специальное оружие сделал. Так как огнестрел никому, кроме собственной гвардии не светил в принципе, Вова тогда для эфиопов сделал луки. Блочные и стеклопластиковые, так что лучник из него мог легко завалить супостата метров с двухсот, а то и дальше. И вот этот-то легион Тотила направил в будущий Йемен защищать подданных Эфиопской империи от тамошних кочевников.

А они и защитили. После нападения на приграничный городок «сборной кочевников» эфиопская армия всех, кто остался из этих банд живыми, загнала в пустыню, а туземное население поставило под жесточайший контроль. Впрочем, туземцы особо и не возражали: с провиантом стало заметно лучше, медицина какая-то появилась. А еще появилось много очень интересных товаров, причем по очень привлекательным для них ценам. Так что даже жестко внедряемые «захватчиками» школы неприятия не вызвали, тем более в школах детей вообще бесплатно кормили. Али, правда, переживал из-за явного нежелания жителей Аравии усердно трудиться, но Екатерина Алексеевна (после долгого обсуждения вопроса с Лерой) сказала ему, что стоит подождать немного — и через пару поколений и аравийцы станут вполне себе похожими на «нормальных людей»…

Специфика Спецкомитета проявлялась в том, что принимаемые членами Комитета решения реализовывались очень быстро. То есть, как постоянно говорил об этом Никита, «быстро, но без суеты и спешки». Очевидно, имея в виду именно продуманность даже не самих решений, а как раз способов их претворения в жизнь. Страдала от такого подхода только Катя-первая, причем «лично страдала» — просто потому, что ей приходилось как-то мысленно отделять спецкомитетовские работы от общегосударственных. В том смысле, что общегосударственные реализовывались в соответствии с заранее составленными планами, в которых все потребные ресурсы уже были детально расписаны, а спецкомитетовские внезапно требовали ресурсов, никаким образом под эти цели не запланированные и было часто непонятно, откуда их вообще можно взять. Потому что реально на Спецкомитет работал (по всем планам работал) только Экспериментальный завод имени Владимира Голубева и Никитин «Точмех». А все остальные фабрики и заводы, шахты и карьеры, плантации и другие плантации — все они давно уже работали именно «по плану», даже если план этот появился одновременно с заводом, внезапно выстроенным Спецкомитетом. И Кате приходилось нужные ресурсы «извлекать» из сверхплановой продукции, что было очень и очень непросто.

Конечно, на программы Спецкомитета опять же планово выделялись определенные финансовые средства, однако древняя мудрость из будущего гласила, что «деньги есть нельзя». Тем не менее, если считать, что деньги — это всего лишь мера человеческого труда, выделенный именно труд можно каким-то образом использовать по даже «неплановому» назначению. Ведь это выделение-то уже было запланировано, оставалось лишь найти способ перевода «абстрактного» труда в реальный ресурс. Катя для такого перевода привлекла, как она говорила, «лучшие силы Госплана» в лице Оскара, который «древней мудростью» зомбирован не был. У него были свои недостатки, но вот по части «концентрации рассеянных ресурсов» к нему ни у кого претензий не было.

Для постройки заводов бетонных столбов Оскар предложил решение не совсем очевидное, но оказавшееся весьма эффективным: заводам, которые могли изготовить нужное оборудование, были просто выделены дополнительные деньги. С отдельным указанием, что на эти деньги руководство заводов может новых рабочих нанять или просто выплатить их рабочим старым, если те каким-то способом сугубо сверхплановую продукцию изготовят. Где-то рабочие решили, что поработать несколько месяцев по часу в день больше обычного будет полезно для повышения уровня личного благополучия, где-то технологи прикинули (получив за это солидные премии), на какие операции можно нанять рабочих без квалификации, переведя более опытных на другие участки — но уже в конце зимы двести девяносто девятого первый «столбовой завод» выдал готовые опоры.

Впрочем, как сказала Катя, вручая Оскару Звезду Героя социалистического труда, с такой работой любой бы справился, а вот за год выстроить, укомплектовать и запустить завод по выпуску тяжелых автомобилей, которые должны были перевозить тридцатиметровые столбы весом до двадцати тонн по бездорожью, было настоящим подвигом. И на этом фоне было даже смешно говорить о новом цехе на Тверском вагоностроительном заводе, где начали делать сочлененные грузовые платформы для перевозки этих столбов по рельсам, еще одном цехе в Москве на заводе Лемми Клее, где собирали специальные краны, которые перегружали тяжелый бетон из вагонов на грузовики…

Артур Оскарович весной очень гордился тем, что ему предстоит поработать, причем на серьезной инженерной должности, на строительстве первой «бетонной» ЛЭП от Омска до Новосибирска — но всерьез и надолго погордиться у него не получилось. Потому что ему Екатерина Владимировна предложила потрудиться совсем «на других фронтах». Гриша Кабулов, возглавлявший не только отдел дорожного строительства в Госплане, но и ведающий торговлей с персами, договорился со своими «торговыми партнерами» о постройке железной дороги из Баку в персидский город Сору, лежащий на берегу Ормузского пролива. Формально эта дорога была нужна для упрощения транспортных связей с Эфиопией (поскольку другой берег пролива уже стал эфиопским), и персы сделали вид, что Грише поверили, ведь и персидским купцам был гарантирован удобный и недорогой транспорт к северным рынкам. Фактически же все понимали, что дорога нужна чтобы в Индию из Европы было проще добираться — а для персов было важно и то, что Риму меньше достанется от пропуска русских кораблей через канал Траяна, зато им самим достанется явно больше.

Но это когда еще дорога появится, а чтобы она появилась её нужно построить. Построить очень длинную дорогу, а такую дорогу, как показал опыт Восточного полигона, лучше строить с разных концов. Не с двух даже — так что грузовики, которые могут перевезти много тяжелых и длинных предметов, тут будут очень даже кстати.

Единственное, что Артура несколько удивило, было то, что явно не обладающая талантами геодезиста пожилая Екатерина Владимировна выдала ему подробную карту с уже готовым маршрутом будущей дороги. Причем на карте даже были указаны места, где предстояло прорыть тоннели или выстроить мосты — и трасса эта явно не совпадала с караванными путями. Впрочем, подобным заданиям матерей-основательниц всерьез уже никто не удивлялся…

Толя Таранов с легкой грустью смотрел, как рабочие (и активно помогающие им крестьяне) разбирают пассажирские вагоны. Большей частью на дрова (хотя крестьяне отдирали от вагонов доски для собственных хозяйственных нужд). Дров-то из вагонов получится немного, а мужики, которым доски разрешалось взять бесплатно, заметно ускоряли и удешевляли работу. Нужную, но Толе все равно было немного грустно.

В этих вагонах (которые бабушка называла не иначе, как «сараи на колесах») было ведь перевезено почти полмиллиона человек — когда семь лет назад венедов, вандалов, свевов со свардонами и прочих разных лангобардов с саксами начали массово перевозить на стройки Днепровского промышленного района. Тогда вдруг выяснилось, что для перевозки людей катастрофически не хватает пассажирских вагонов и именно он, начинающий тогда еще инженер Таранов, придумал ставить эти «сараи» на товарные платформы. Конечно, вагон получался сильно «урезанный», ведь вместо «стандарной» двадцатипятиметровой длины вагон получался пятнадцатиметровый (по длине этой самой платформы) и в него с минимумом удобств влезало сорок два человека, но платформ было все же довольно много, так что такие вагоны можно было строить в изобилии и быстро в любой вагоноремонтной мастерской.