Но выйти из Нахичевана и приблизиться к горам Сюника турки не отваживались. Армянские полки занимали ущелье Аракса и Шахапуникский перевал и являли собой грозную силу. Турецкое войско осталось в Нахичеване, ожидая падения Еревана, чтобы затем вместе с большой армией сераскяра начать военные действия против Сюника.

Именно в дни, когда Давид-Бек укреплял проходы Аракса и Шахапуника, ему вдруг из Арцаха донесли, что крупная османская армия с равнины Партава по реке Каркар приближается к границам Арцаха со стороны гавара Варанды.

— Что думают ваши военачальники? — выслушав гонца-сотника, спросил Давид-Бек.

— Ждут твоего приказа, тэр Давид-Бек, — ответил сотник. — Прикажи войскам Джраберда и Полистана пойти на помощь мелику Багру из Варацды. У Багра в сигнахе Аветараноц две тысячи воинов, а турецкое войско насчитывает больше пятнадцати тысяч. Его ведут Шахин, Салах и Али паши.

— Чью просьбу ты передаешь мне? — спросил Бек.

— Князя Ованес-Авана, а также просьбу святейшего, тэр Давид-Бек.

Этот разговор состоялся на Сисаканском перевале, где был раскинут лагерь части войска Давид-Бека. Из военачальников при Давид-Беке находились при этом только Мхитар спарапет и Тэр-Аветис. Все остальные со своими полками укрепляли вход в ущелье.

Гонец ждал с нетерпением, что скажет Давид-Бек. Между тем Верховный властитель Арцаха и Сюника медлил с ответом.

— Неправильно думают князь Ованес-Аван и католикос Есаи! — сказал наконец Бек, обращаясь к гонцу. — Не следует забирать из сигнахов Полистана и Джраберда ни единого воина. Это они сдерживают окопавшееся в Гандзаке турецкое войско. Не трудно понять тактику турок. Посылая войско в Каркар, они надеются выманить князя Авана из его укреплений и сразиться в открытом поле. А это означало бы поражение!

— Что же ты прикажешь, тэр Давид-Бек? — спросил смущенный гонец.

— Пусть мелик Багр своими силами разобьет врага.

— С двумя тысячами против пятнадцати тысяч? — удивился сотник.

— Бывает, что и капля воды долбит камень, — сказал мягко Бек и умолк.

Варандинского сотника удивляло спокойствие Верховного властителя. Говорит о таком деле, а сам сидит на траве и безмятежно взирает на залитую светло-синими предвечерними красками Араратскую долину, на Масисы, снежные вершины которых слепят глаза в сиянии последних лучей солнца…

Но Бек не так безмятежен, как кажется сотнику. И не забыл о гонце.

— Во сколько дней ты доехал сюда? — спросил он, вставая.

— В три дня, тэр Давид-Бек, — ответил сотник. — Скакал и днем и ночью.

— Вон как? И лошадь выбилась из сил, да и ты измучен. Ступай-ка в мой шатер, отдохни там.

Наступила ночь. Давид-Бек вошел в шатер спарапета.

— Возьми конный полк Дзагедзора, — тихо сказал он, — и отправляйся в сторону ущелья Вайоц.

— Что, есть опасность? — поспешно обуваясь, спросил спарапет.

— Ты разве не слышал, что говорил посланец мелика Багра?

— Но он ведь не говорил, что опасность грозит нам со стороны ущелья Вайоц? — удивился спарапет. — Турки же наступают на Варанду.

— Вот то-то и оно. Потому и посылаю тебя к ущелью Вайоц. На полпути сверни вправо и через леса Кашатахка вынырни над Варандой. Обмани, приведи в замешательство турок! Теперь понимаешь? Пусть в Варанде никто, кроме мелика Багра, не знает, что ты Мхитар. Переоденься, сбрей бороду — не жалей ее, отрастет. Надо сделать так, чтобы турки не знали, что у нас мало сил, и пусть не думают, не гордятся, что вот, мол, против всякой их своры идет сам спарапет армян!

Мхитар уже выходил из шатра, когда Бек добавил:

— Непременно затяни все неприятельское войско в ущелье Каркара и только тогда начинай дело. Победа должна быть полной. Пусть первая же встреча приведет турок в ужас. Они ведь послали эту армию с целью разведать, каковы наши силы. Ну отправляйся! Желаю удачи!

Незаметно отделив от основного лагеря Дзагедзорский конный полк, Мхитар еще до рассвета перешел Сисаканский перевал и вступил на дорогу, ведущую в ущелье Вайоц.

Шатры Дзагедзорского полка не были сняты. Пусть враг думает, что лагерь продолжает целиком оставаться на Сисаканском перевале. Мало ли турецких лазутчиков бродят неподалеку и вынюхивают, что и как.

Спустя три дня конница спарапета была уже в гаваре Варанда. Воины мелика Багра, выехавшие навстречу, с удивлением спрашивали:

— Кто вы такие?

— Как видите, воины! — отвечал Мхитар, одетый в форму простого сотника. — Едем со стороны Гарни к мелику Багру. Проводите нас к нему.

Мелик Багр раскинул свой лагерь в сигнахе Каркара и ждал помощи от Давид-Бека. Велико было его удивление, когда вошедший к нему в шатер безусый и безбородый сотник, слегка поклонившись, сказал:

— Пусть никто не знает, что я Мхитар спарапет, тэр Багр. Ты слышишь: никто! Скажи всем, что я один из владетелей Гарни, бежал от турок и прибыл со своим полком искать убежища в твоем гаваре. А теперь, будь добр, позаботься, чтобы нам дали поесть, и созови своих сотников.

Мелик Багр был рад встрече, но для него осталось загадкой, почему спарапет скрывает свое имя.

Ужинали наспех. Сотники мелика Багра дивились аппетиту гарнинца. От вина гость отказался. Так же поступили и прибывшие с ним Товма и Есаи.

После ужина, когда все сотники покинули шатер мелика, Мхитар сказал:

— Мы не сойдемся с врагом в открытом поле, тэр мелик. Нас мало, их много. Они разобьют нас. Но никто из вступивших в Каркарское ущелье турок не должен унести головы. Никто! Понимаешь? Это наша первая встреча с новым врагом. Нужно устроить ему западню, задушить хитростью.

— Что же ты предлагаешь, спарапет? — спросил мелик.

— Пойдем к туркам. С хлебом-солью, со священниками, с евангелием и с дорогими дарами.

— Что ты говоришь? — удивился Багр. — Это еще зачем?

— Тише, — предостерег Мхитар. — Польстим пашам покорностью, обманем их. С видимым почетом приведем в наши деревни, устроим в домах и… ночью начнем…

— Это очень опасно, тэр Мхитар. Враг хитроумен.

— А я верю в удачу! На худой конец, если они откажутся принять нас под свое подданство, станем биться. Но для этого надо быть уверенным в своих людях. Нет ли среди ваших предателей?

— Предателей? — вскинул брови Багр. — Ты плохо знаешь варандинцев, тэр спарапет. Среди них не может быть предателей. Они скорее умрут, чем согласятся покориться врагу.

— В таком случае я поговорю с сотниками и десятниками, расскажу о наших планах, о том, что от них требуется.

Скоро все, кому это следовало, знали, что задумал гарнинский сотник.

Варандинцы, как это ни странно, нашли его план разумным.

— Верьте мне, братья! — сказал переодетый спарапет. — Я в числе других пойду к туркам. Если по соизволению господню исполнится задуманное — значит, хорошо. В противном случае будем сражаться. Так или иначе бой неизбежен. А потому сделаем пока попытку перехитрить врага.

— Мы согласны! — поддержали варандинцы.

Войско разместили по селам. Было приказано упрятать оружие, предупредить женщин, чтобы приготовили туркам обильное угощение и удобные помещения.

Втайне все тревожились за исход задуманного. Но предприятие казалось уж очень заманчивым — вдруг да удастся с легкостью истребить столь мощного противника!..

На следующее утро, когда войско уже было рассеяно по селам, Мхитар с меликом Багром, с Товмой, Есаи и двенадцатью стариками, со священниками, с крестами и хоругвями вышли из села Шош и направились в османское логово.

Стоял хмурый, мрачный день. На горе Кирс выпал снег. А ущелье Каркар ночью засыпал град, обрядил в белое ледяное одеяние молодую травку. Было холодно.

В так называемых райских садах группа армянских парламентеров столкнулась с передовыми отрядами турецкого войска. Они продвигались кучками, не без опаски. В пути их настиг град. Аскяры промокли до нитки, лошади брели, понуро свесив уши.

Армяне подняли белый флаг. От турок отделилось несколько всадников, и, держа копья горизонтально, они подъехали поближе.