Вместе с Пхиндз-Артином Врданес и Владимир Хлеб целиком отдались устройству оружейной мастерской.

Мастер Врданес оказался человеком крутого нрава, но дело свое он знал. С первого же дня сказал Беку:

— Ты не должен мешать мне, тэр Давид-Бек. В моем деле я сторонних советчиков не терплю.

— Мешать я тебе не стану, а помощь понадобится — проси, всегда окажу.

— На первый случай прикажи-ка Пхиндз-Артину, пускай скидает свой кафтан и работает со мной, как равный.

Бек улыбнулся и согласно кивнул головой.

Тут же снарядили человека в Каварт за котлами. Поблизости от Татева, где с незапамятных времен целое село занималось гончарным делом, нашли огнеупорную глину. Через неделю все необходимое для литья пушек было уже готово. Артин работал наравне со всеми, молча исполнял приказания Врданеса и так же молча сносил его упреки. Врданес временами даже покрикивал на него, если он делал что-то не так. Слуги Артина, тоже ставшие на время чернорабочими, роптали и удивлялись про себя, как их хозяин терпит окрики простого оружейника. Но сказать об этом вслух не осмеливались.

Начали лить первую пушку. Густой дым из горна обволакивал хоромы Пхиндз-Артина, заползал в окна. Пахло противно серой. Лицо Артина почернело от копоти, борода порыжела. Огрубевшие руки, одежда — все покрылось гарью.

Иногда Бек наезжал посмотреть, как идут дела. Когда наступало время обеда, он садился между оружейником Врданесом и его товарищем Хлебом и ел с ними из одной посудины, пил из одной чаши, часто подшучивал над Владимиром:

— Что скажешь, брат Владимир, если мы тебя женим? У Пхиндз-Артина служанки ладные, укажи на любую и, господь свидетель, она твоя!..

— О, этот пузатый Артин собрал таких служанок, что, завидя их, даже старые жеребцы начинают ржать, — вставлял Врданес. И все от души смеялись.

Обычно воду для питья им носила одна и та же служанка. С серебряным кувшином она, словно пугливая серна, входила в заполненную дымом и копотью мастерскую и безмолвно приближалась сначала к Врданесу, но тот всегда подмигивал весело Владимиру и подталкивал служанку к нему:

— Сперва ему, жениху. — И улыбался видя смущение молодого мастера.

Из Алидзора в Каварт ежедневно прибывали гонцы. Мхитар спарапет держал Бека в курсе всех событий, происходивших в стране. Часто бывало так, что телохранитель Бека появлялся в лагере и незаметно вызывал его. И Бек где-нибудь в укромном месте выслушивал возвратившихся из дальних странствий лазутчиков. Одеты они бывали под бродячих гусанов и в нищенские лохмотья, а то рядились цыганами или отшельниками. Но, как ни тщательно изменяли люди свое обличье, Бек тотчас узнавал каждого. Выслушав пришельцев, он щедро вознаграждал их и отсылал с новыми поручениями.

Полученные вести Давид-Бек хранил в глубокой тайне. Знал о них только Мхитар спарапет.

Первую пушку отлили через шесть недель. Бек приехал испытать именинницу. Пушку вытащили во двор. Врданес навел ее на дальнюю скалу и вложил в ствол круглое черного цвета ядро.

Давид-Бек ждал затаив дыхание. Глаза его расширились и горели нетерпением, нос заострился, сжатая в кулак рука дрожала от волнения. «Неужто подведет?» — думал он с тревогой. Врданес зажег фитиль, поднес его к запалу и сам быстро отошел в сторону.

И вдруг бахнуло, да так, что Беку показалось, будто его оглушило. Ядро полетело со свистом… Мгновение спустя загрохотала скала. Груды камней покатились в ущелье, поднялся столб пыли. От волнения Давид-Бек не находил слов, он обнял Врданеса и Владимира, прижал их к себе и облобызал в опаленные усы. Телохранители никогда не видели своего господина таким взволнованным и радостным.

— Вы достойны, чтобы вас причислили к лику святых! — крикнул наконец Бек, сильно обнимая обоих за плечи.

И тут же подозвал дьяка Магакию и сказал, что возводит Врданеса и Владимира Хлеба в сотники, и повелел написать грамоту о назначении им обоим пожизненного жалованья.

Пушку установили в саду у Артина. Украсили ее шелковыми лентами, цветами, зелеными ветками. Магакия начертал на ней крест. Бек приказал начать пир вокруг пушки и послал за Пхиндз-Артином.

Тот явился прямо из рудников. Завидя пиршество, изумился, испугался. Но и сам выпил чару вина, желая тем угодить Беку. Неожиданно к Беку подошел, пошатываясь, Владимир Хлеб. Припав к нему на грудь, он коснулся влажными от вина губами его усов.

— Тэр Давид-Бек, влезла мне в душу, поганка, сна лишился, прошу тебя, обвенчай нас…

— Лишился, говоришь! — радостно вскочил с места Бек. — Это мы мигом! Шафером я буду!.. Такими дарами оделю, до седьмого колена хватит!

Он взял Пхиндз-Артина за плечи:

— Готовь свадьбу, медная твоя голова, да поскорее! И не скупись, смотри у меня. Из твоего дома невесту берем. А приданое должно быть царским, не то висеть тебе на веревке! Ха, ха…

…Свадьба длилась всю ночь и весь следующий день до вечера. Бек самолично осмотрел приданое, что выдал Пхиндз-Артин, и от себя подарил невесте десять золотых. Бедняжка дрожала, и трудно было понять, то ли она радовалась, то ли страх ее обуял.

— Теперь твое дело рожать сыновей для войска армянского, слышишь, дорогая моя невестушка. И тебя, Владимир, брат мой, благословляю!..

Настал день, когда Давид-Бек отправился в Алидзор. Первую пушку, отлитую в Сюнике, везли на верблюде. Едва отъехали на расстояние полета стрелы от хоромов Пхиндз-Артина, как Бека догнал гонец и, чуть поотстав с ним, сообщил, не сходя с лошади, что посланник царя Петра переодетым прибыл в Гандзасар и сейчас является гостем католикоса Есаи.

— И давно прибыл? — спросил Бек.

— Уже неделя, как он в Гандзасаре.

— Один?

— Нет, два служилых воина сопровождают его. Таким испытаниям подвергался он в пути! Недруги наши строили против него всякие козни, но с божьей помощью все обошлось благополучно.

Бек не задавал больше вопросов. Гонец удивлялся: неужто привезенная им весть не обрадовала? У католикоса прибытие царского посланника вызвало большую радость и воодушевление.

Гонец ошибался. Бек только внешне оставался холодным и бесстрастным. Временами он закрывал глаза, и тогда гонцу казалось, что Верховный властитель уснул и забыл о нем. Но Бек скоро приоткрыл глаза и обратился к гонцу:

— Если не ошибаюсь, ты староста Чалаби из Джраберда?

— Узнал, тэр Давид-Бек? Благодарю.

— Мне помнится, ты дважды добирался из Армении в Петербург.

— Истинно добирался!

— А привез ли посланник государеву грамоту?

— Привез. Я своими глазами видел ее у католикоса. Святейший ждет твоего решения и просит поспешить, чтобы с подобающей честью принять посла и объявить народу царскую грамоту.

Гонец ожидал нового вопроса, но Бек, наказав молчать о прибытии посланника, опять замкнулся в себе. Хотя в сердце с каждой минутой нарастала радость, принесенная сообщением о приезде царского посла.

Армянам не ново желание иметь над собой покровительство окрепшей и могущественной России. Много стараний в это полезное для нации дело вложили Исраел Ори и владетели Сюника и Арцаха. Люди Восточной Армении понимали, что наступает время освобождения от чужеземного ига, время спокойной жизни в их родной стране и что покой этот исходит от России. Теперь надежда претворяется уже в действительность. Русские войска продвинулись по западному берегу Каспийского моря к Персии. Они приблизились уже к Армении, добравшись до Решта, Ардебиля, Баку, Ленкорани. Деспотическое государство Персии распадалось под натиском афганцев, и со дня на день крепла новорожденная армянская власть.

В свое время, когда Давид-Бек только еще начал освободительную борьбу, силы его были невелики и ограничивались одним-двумя гаварами. Ныне созданная им страна охватывает обширные земли от Куры до Аракса, до Мегри и Агулиса, до ущелья Вайоц и берегов озера Севан. В этой довольно обширной горной стране Бек установил сильную военную власть. Сюда вошли не только многочисленные гавары и города Большого Сюника, под началом Давид-Бека теперь находились меликства Гюлистана, Джраберда, Хачена, Варанды и Дизака, которые долгие годы были под игом персидских шахов.