Он горько зарыдал. Добежав до края стены, закричал исступленно:

— Бейте, армяне! Смелей! Пусть узнают враги, что невозможно поставить нас на колени, истребляйте их. Бейте!..

Поднявшись на крепостную стену, он пошел под градом пуль. Как бы он хотел, чтобы какая-нибудь пуля угодила ему в сердце, пронзила грудь, чтобы пал он рядом со своими воинами, которые валялись грудами под стенами, в ямах, на улицах.

Турки штурмовали непрерывно. Алидзор потерял более половины своих защитников, но оставшиеся продолжали стойко сопротивляться. Верховный властитель не покидал защитников ни днем, ни ночью. Трижды турки достигали верха стены у главной башни и все три раза были отброшены. Им не удавалось проникнуть в город ни с какой стороны. Они построили новую стенобитную машину и снова подвели ее к крепости. Но люди Мхитара разбили и эту громадину.

— Умрем на стенах нашего города, но не дадим обречь себя и наш народ на рабство, — говорил своим людям Мхитар.

И люди гибли десятками и сотнями, но удерживали свой город.

На двадцать восьмой день осады ночью прибыл из ущелья Вайоц гонец. Это был алидзорский канатоходец. Пробравшись по лесу к западным скалам и перебросив конец веревки узнавшим его осажденным, он поднялся на стену и вошел в город. Его тотчас же повели к Мхитару.

— С добром? — спросил Верховный властитель.

— Князь Баяндур приветствует всех, — ответил гонец. — Приветствуют также мелики Бархудар, Шафраз и все их войско.

— Где войско Баяндура? — не вытерпел находившийся здесь же на башне Тэр-Аветис.

— В ущелье Вайоц, — ответил гонец.

— Поехал отведать форель, так, что ли? — рассердился Тер-Аветис. — Еще бы! Река Арпени полна этой изумительной рыбы.

— Напрасно ты упрекаешь его, тэр тысяцкий, — сказал смущенно гонец. — В гаваре Цгук Баяндур собрал много войска, чтобы прийти к вам на помощь. Но господь не пожелал этого. Турки вошли в ущелье Вайоц. Князь решил им отрезать путь. Возле села Арпени мы столкнулись с ними. Пришлось отступить к Гндеванку. На счастье, из гавара Сотоц к нам на помощь подоспел владетель Большой Мазры. Князь Баяндур надеется скоро покончить с врагом и прийти к вам на выручку. Только вы держите город крепко. Князь Баяндур придет.

— Если не оставит голову и войско в ущелье Вайоц, — сказал злорадно Тэр-Аветис.

Мхитар хмуро посмотрел на него. «Почему так озлоблен Тэр-Аветис? Чего он желает? И в лице изменился, и голос будто чужой стал. Неужто с него начинает виться зловредный клубок? Если так, то конец Алидзору». Мхитару вдруг почудилось, что он попал в западню. И впервые подумал о том, что нельзя было удалять из Алидзора свой полк «Опора страны», как нельзя было отсылать мелика Бархудара и Шафраза, князя Баяндура и мелика Егана. И только теперь ясно представил, что находящиеся в Алидзоре военачальники — сотник Мигран, Пхиндз-Артин и, кажется, даже Тэр-Аветис со своим полком — не его сторонники.

Тысяцкий продолжал ворчать и укорять князя Баяндура и даже неприлично обругал его. Мхитар велел гонцу выйти. В башне остались только он и тысяцкий.

— Ты напрасно коришь князя Баяндура, Аветис, — сказал наконец Мхитар. — Он исполняет мой приказ, сражаясь против войска, которое идет на помощь Абдулле. Вот покончит с делом в ущелье Вайоц и явится сюда.

— Напрасные надежды! — бросил Тэр-Аветис. — Баяндур не в силах своим жалким войском остановить огромную турецкую армию, идущую на помощь Абдулле. Порастеряет всех своих воинов, и этим все кончится. И наши силы здесь иссякают. Число защитников Алидзора уменьшилось втрое, а враг и не думает отступать. До каких пор возможно сопротивляться?

— До последнего вздоха, — сказал, задыхаясь от гнева, Мхитар.

— До гибели армянской нации?

— Пусть.

— Нет! — неожиданно повысил голос Тэр-Аветис. — Это не спасение. И не выход. Это значит предать народ гибели. — На его глаза навернулись слезы.

Мхитар с сожалением подумал, что его боевой соратник теряет веру в их силы и вместе с этим мужество.

— Послушай, Мхитар мой, — подавленным голосом произнес Тэр-Аветис. — Мы бессильны перед врагом.

— Так говорит только трус! — в сердцах бросил Мхитар.

— Считай меня кем хочешь, Мхитар, плюнь мне в лицо, но думай о спасении.

— О спасении себя или нашей страны?

— Нашей страны. Попросим у паши мира, поднесем дань, выплатим подати, дадим заложников, только бы удалить его из Сюника. Уступим паше Алидзор, пусть наши дети станут заложниками, согнем шеи, покоримся.

— Ты безумец, тысяцкий! — Рука Мхитара невольно потянулась к сабле.

— Безумна наша затея, — не отступал Тэр-Аветис. — Я посчитал своим долгом сказать то, что у меня на душе и о чем думают, но не говорят тебе многие другие. Пойдем к паше, Мхитар, покоримся султану, предупредим резню.

Тэр-Аветис говорил умоляюще, но Мхитар уже не слушал. Его глаза потемнели, гнев одолевал его. Рука дрожала на рукоятке сабли. Казалось, вот-вот он обнажит ее. Но трезвый разум взял верх. Против кого обнажить меч? Против Тэр-Аветиса, с которым долгие годы, с единой волей, не щадя себя, боролись против бесчисленных врагов, бились и побеждали? И вспомнилось сражение на горе Газангайл, когда он попал в окружение персов и пал бы, не подоспей Тэр-Аветис. Вспомнились Варанда, Марага, все бои, которые они вели с Тэр-Аветисом. О многом вспомнилось Мхитару, и рука его, слабея постепенно, оторвалась от рукоятки сабли.

— Подумай, Мхитар, — неожиданно зарыдал Тэр-Аветис, — грех за наш город и за народ наш падет на твою голову, если ты не послушаешься полезного совета.

— Молчи! — замахал руками Мхитар. — Не иначе, бредишь! Иди к себе, и немедля. Удались, запрись, скажись больным и отныне не вмешивайся в мои дела. Ты слышишь? Я приказываю — удались!

— Удаляюсь, — выговорил Тэр-Аветис. — Но, повторяю, всех нас перебьют, и грех этот падет на твою голову.

Пятясь, он вышел из башни.

С минуту Мхитар казнил себя, что выгнал товарища, оскорбил его. И тут же решил послать воина, чтобы зарубить тысяцкого. Но раздумал и на этот раз.

Запыхавшись, ворвался Горги Младший.

— На южной башне турки теснят наших!

— Куда делся Тэр-Аветис? — рассеянно спросил Мхитар.

— Направился к своему дому. Мне показалось, что он ранен. Качало его из стороны в сторону.

Мхитар выскочил из башни.

— Следуйте за мной! — приказал он своим телохранителям и бросился с обнаженной саблей к южной башне города.

— Бейте! — слышался весь день его призыв. — Смерть врагу, смерть!..

Алидзор оборонялся самоотверженно.

Прошла неделя. Еще одна тревожная неделя. Мхитар все чаще поглядывал на дорогу, ведущую в Алидзор. Но князь Баяндур не появлялся. Последний его гонец привез известие, что он в тяжелых боях берет верх над османской армией.

Для Алидзора наступили тяжелые дни.

Ряды защитников опасно поредели. Хотя Абдулла паша и понес большие потери, турки штурмовали город с возрастающей силой.

Теперь в Алидзоре все были на стенах — все от мала до велика. Ночью с трудом успевали хоронить жертвы и оказывать помощь раненым. С рассветом турки опять бросались на приступ, и начиналось то, что было вчера, неделю назад…

Стали известны случаи бегства из города. Вначале защитников города покидали одиночные алидзорцы, но вскоре начали бежать и воины, десятники, даже сотники. Как ни строг был надзор, однако по утрам то там, то здесь находили привязанные на зубцах стен веревки, по которым трусы спускались в турецкий лагерь.

Однажды люди Есаи схватили двух сотников из полка Тэр-Аветиса, которые пытались бежать. Мхитар приказал повесить их и еще двух алидзорских купцов на площади.

Но не помогли и эти меры. Спарапет видел, что со дня на день слабеет стойкость и воля людей, что постепенно покидает их решимость. С болью в сердце слышал он иногда, как говорили меж собой горожане:

— Пусть Верховный властитель удалится из нашего города: мы сами решим свою судьбу.