— А велика ли эта армянская конница? — спросил Баяндур.

— Вначале была малочисленна, потом пополнилась армянами, пришедшими из Арцаха, Тифлиса, с Северного Кавказа. А с джугинским купцом Петросом ди Саркис Гиланенцем я был знаком лично. Мужественный и благородный человек, и хоть ростом не выдался, но казался красавцем. Русский царь многим обязан ему. Только пал Саркис в одном из сражений. Мир праху его…

— Аминь!

— Ныне в отряде более полутора тысяч всадников. Гиланенца теперь заменяет его помощник — Агазар ди Хачик, храбрый арцахский юноша, любимец русской императрицы.

Много любопытного рассказал Нагаш Акоп об армянской коннице. Князь с интересом слушал его. Мерцающие на сером небе звезды постепенно тускнели в предрассветной мгле. Пустыня становилась таинственной, страшной. Князь Баяндур приказал зарядить ружья. Каждую минуту можно было ожидать непредвиденного.

В рассеивающейся мгле вспыхнул слабый огонек и исчез. За песчаным холмом раздался вой степного волка. Послышался клекот коршуна. Мертвая пустыня подавала признаки жизни.

— Подъезжаем, — сказал художник.

Лошади, почуяв прохладу моря, зафыркали. Вдруг из-за холма выскочила группа всадников и, подскакав к посольству, преградила ему путь. В предрассветной дымке различались их треугольные шлемы, белые панталоны и оружие.

— Стойте! Кто вы? — спросил один из них по-русски.

— Мы армяне, — не замедлил ответить Нагаш Акоп тоже по-русски, — едем к полковнику Агазару ди Хачику.

Всадники удалились. Но не прошло и минуты, как над степью прозвучал звук трубы и словно из-под земли выросло около двухсот всадников, которые выставленными копьями окружили послов.

Князь Баяндур приветствовал воинов на родном языке. Убедившись, что пришельцы действительно армяне, солдаты удивились сначала, затем опустили копья и, уже не соблюдая боевого строя, приблизились к ним.

— Вы армяне? — радостно воскликнул один из офицеров.

— Армяне, — ответил князь.

Офицер быстро спешился, подошел к князю и отдал ему честь непривычным для князя образом. Посольские люди с удивлением и любопытством смотрели на воинов. Им казалось, что это не солдаты, а царские телохранители. Офицер, пропустив вперед посла, проводил его в свой лагерь. Уже светало. И как только лучи восходящего солнца коснулись пустынной степи, сразу стало жарко.

Князь Баяндур внимательно разглядывал сопровождающего его сотника. Ему показалось, что он где-то видел этого чернобородого, с густыми нависшими бровями и со строгими и добрыми глазами мужчину.

Сотник, заметив вопросительный взгляд князя Баяндура, спросил его громко:

— Не можете вспомнить меня, князь Баяндур?

— Не скрою, — признался князь. — Как будто знакомы мы с тобой. Но вспомнить не могу.

— Много прошло времени, князь. Я из Тифлиса, сын Кузаненц Парсадан бека — сотник Таги. Был десятником в полку Давид-Бека в Мцхете.

— Вспомнил! — радостно воскликнул Баяндур. Затем, вздохнув, добавил: — С твоим отцом не раз подымал чару. Он часто навещал покойного Давид-Бека. Приходил с сазандарами, гусанами. Пировали вместе. Давно на русской службе?

— Четвертый год. По просьбе светлой памяти Петроса ди Саркис Гиланенца вступил в армянскую конницу.

— Жалеешь?

— Нет, князь. Надеемся освободить Армению, вернем в Ереван армянского царя, но…

— Что «но»… или потеряли надежду?

— Пока нет. Дай бог силу вашей деснице. Никто из нас не потерял надежды на то, что великая императрица когда-нибудь прикажет прийти к вам на помощь, мы ждем.

— Дай бог!

Сотник Таги хотел еще что-то сказать, но умолк, заметив, что князь не склонен продолжать беседу и смотрит вдаль. Жара становилась все более невыносимой. В полдень передохнули возле колодца. Напоили коней и продолжили путь.

К вечеру добрались до лагеря армянской конницы. Он состоял из нескольких десятков шатров. Над куполом среднего шатра реяло царское знамя с двуглавым орлом. Посреди лагеря был разведен костер, готовился ужин. Кони, энергично потряхивая головами и отмахиваясь хвостами, отбивались от назойливых степных оводов. В тени шатра с царским знаменем, устроившись на седле, офицер чистил пистолет. Таги сказал князю Баяндуру:

— Это полковник Агазар ди Хачик.

Заметив подъезжающих всадников, последний поднял голову, и его задумчивое лицо просветлело. Увидев армянское знамя, он поспешно заткнул пистолет за пояс и встал. Таги спрыгнул с коня и не успел отрапортовать своему начальнику, как тот спросил:

— Из армянских военных они?

— Да, господин полковник, — ответил Таги. — Приехали из Армении, князь Баяндур.

— Князь Баяндур! — вскричал удивленно полковник и поспешно взял под уздцы его коня. — Пожалуй, князь, мой бедный шатер к твоим услугам. Ковры бы постелить под вашими ногами, но мы живем как волки в этой проклятой степи, что поделаешь!..

— Наши ноги привыкли к шипам и камням, полковник.

— Истинно, — вздохнул Агазар. — Да поможет господь. — Его крупные глаза увлажнились, голос задрожал. Сдержав волнение, он обратился к собравшимся возле шатра воинам: — Ну, львы мои! С армянских гор к нам орлы прилетели в гости, приветствуйте их.

Солдаты, окружив гостей тесным кольцом, стали радостно обниматься с прибывшими. Воины Агазара, все как один, были чернобородые, с загорелыми лицами, хорошо одетые и вооруженные. Глаза их подернулись тоской и печалью. Они с уважением и почтительностью смотрели на приехавших к ним соплеменников.

— А как страна наша, князь? — спросил несмело пожилой солдат.

— Цела, ценою крови нашей, — ответил Баяндур.

— Да будет с вами божья благодать, — сказал тот же солдат каким-то виноватым голосом. — И мы проливаем кровь свою за страну Армянскую волею всемогущей императрицы российской.

— Да будет непоколебим трон северной царицы, — сказал князь.

Солдаты Агазара расседлали у прибывших армян усталых коней, накормили их и, отведя гостей в свои шатры, завели оживленные беседы. Агазар, устроив у себя князя Баяндура, пригласил также Нагаш Акопа и мелика Багра. После скромного походного ужина он поинтересовался о дели посольства. Баяндур ответил, что по велению Верховного властителя Мхитара они прибыли просить у русского генерала помощи.

— Заняв Тавриз, турки с трех сторон окружили нашу страну. Вот-вот бросятся на нас. Мы нуждаемся в помощи императрицы.

— Цель добрая, — сказал тихо полковник и отвел глаза, не выдержав пристального взгляда князя. Он хорошо знал, какими усилиями держатся его сородичи в своих горах. Ему были известны все обращения и мольбы, посланные армянскими князьями к царскому двору, равно как и обнадеживающие ответы бояр и великих князей. Но вместе с тем он знал и то, что в настоящее время императрица по многим причинам не может послать войска в Армению. Опытный воин, он знал наперед, что армянское посольство и на этот раз вернется с пустыми руками, но не хотел заранее разочаровывать послов.

— Пора спать, братья, — сказал он. — Завтра предстоит долгий путь. Отправимся рано утром. Я поеду с вами к генерал-фельдмаршалу князю Долгорукову. Отсюда один день пути. Долгоруков — добрый и честный человек, что-нибудь да сделает.

Накрывшись бурками, они легли на разостланное в шатре сухое сено. За шатром в непроглядной темноте слышалось ржание коня и тихие протяжные звуки солдатской песни, затем степь погрузилась в глубокую тишину.

Полковник Агазар ди Хачик привез армянское посольство в Сальян. Этот захолустный степной городок в вечернем мраке имел жалкий вид. Там и тут едва вырисовывались верхушки минаретов. Рынок и лавочки были закрыты. На безлюдных улицах время от времени встречались русские дозорные.

Ставка генерал-фельдмаршала помещалась в полуразрушенной крепости. На ее единственной уцелевшей башне колыхался русский флаг.

Войсковое соединение драгун было расположено среди развалин, в круглых низеньких шатрах, сшитых из кусков войлока и разноцветного тряпья. Вокруг шатров, беспокойно потряхивая головами, стояли могучие обозные и артиллерийские лошади.