Взяв Арину на шопинг в ближайший «Теско», она учила, как выбирать товар на нижних полках магазина, уценённый и забракованный. Экономя каждую копейку, Полина покупала еду и одежду только с этих полок. Даже букет хризантем, стоящий на столе в гостиной, стоил двадцать пенсов, потому что у них закончился срок годности, обозначенный на ценнике. При этом сам букет стоял ещё добрую неделю. Но самыми полезными покупками оказывались просроченные продукты. Полина пыталась научить Арину старым трюкам, которые они использовали с Наталкой по приезде.
– Ходишь по магазину и тщательно проверяешь полки на предмет товаров с истёкшим сроком годности. Иногда продавцы не замечают какой-нибудь упаковки, чей срок годности закончился вчера. Обычно они лежат, затерянные где-нибудь в глубине полок. Помни, что в этом случае ты должна быть ещё наблюдательнее, чем сотрудник, инспектирующий полки с той же целью, потому что ты должна заметить то, что не заметил он. Когда ты находишь подобный товар, идёшь прямиком на кассу или в отдел обслуживания покупателей и сообщаешь, что товар просрочен, но ты всё равно готова его купить. Они продают тебе за какой-нибудь бесценок – всё равно выкидывать. При этом продукты не порченые, они ещё могут смело дня три лежать. Вот смотри, например, – она подцепила из ящика сетку с яблоками. – Срок годности закончился позавчера. А что с этими яблоками сделается? Моя мама их всю зиму на балконе хранит. Ну попадётся подгнившее – вырежешь. Иди попробуй купить их на кассе. Больше двадцати пенсов не предлагай.
Арина пошла на кассу и сообщила о просроченном товаре, кассирша равнодушно поблагодарила за находку и забрала яблоки.
– Я могу купить их, – предложила Арина.
– Нет, они уже просроченные, – не поняла кассирша. – Возьмите из свежих.
– Ну какая же ты дура! – воскликнула Полина в сердцах. – Зачем ты отдала яблоки! За свои яблоки нужно бороться!
Арина пожала плечами и решила, что лучше будет мыть четыре интернет-кафе в день, чем унижаться на кассе. Она и так целый месяц питается дешёвой дрянью с нижних полок. Не хватало ещё залежалых продуктов.
Сама Полина подобными вымогательствами уже не занималась. Устроившись на работу в «Теско», она получила доступ к кормушке – просроченные товары, которые продавцы должны были убирать с полок, разбирались задаром самими продавцами. Поэтому в холодильнике у Полины можно было найти еду самого разного происхождения – от баночек индийского карри до китайской пророщенной пшеницы.
– Очень сложно соблюдать фигуру при таком несбалансированном питании, – вздыхала она.
За своей фигурой Полина следила очень внимательно.
– Хорошим же я буду диетологом с отвисшим животом и бёдрами четырнадцатого размера! – приговаривала она.
Каждое утро она проводила перед зеркалом по меньшей мере сорок пять минут, тщательно одевалась и красилась, укладывала феном непослушные волосы и, в завершение всех процедур, облачалась в элегантные туфли на высоком каблуке. «Англичанки не хотят следить за собой – пусть не следят, нам больше мужиков достанется». Полина всё надеялась, что кто-то из покупателей «Теско» или «Примарка» задержит взгляд на приветливой и ухоженной кассирше, но пара минут, проведённых на кассе в суетливой упаковке продуктов в пакеты, не располагали к романтическим знакомствам с кассиршей. Едва ли кто-то даже запоминал её лицо, не говоря уж об имени, которое сияло на бейдже и которое она так настойчиво просила заменить на более экзотическое Paulina. Иногда ей казалось, что покупатели воспринимают её как продолжение кассового аппарата. Да и клиенты «Примарка», приходившие с жалобами в отдел обслуживания, находились обычно не в самом благодушном настроении и были гораздо более заинтересованы получить назад свои деньги, нежели пококетничать с продавщицей. Впрочем, публика, которая отоваривалась в «Примарке», принадлежала к беднейшим слоям населения, ловить жениха там было бессмысленно. От отчаяния Полина начала встречаться с одним из супервайзеров в «Теско», который давно бросал на неё томные взгляды, и даже прониклась к нему нежными чувствами.
Остальные обитатели квартиры под мостом были озабочены своими перспективами в стране в гораздо меньшей степени. Им нужно было пережить лето и не умереть с голоду. Перебиваясь случайными заработками вроде раздачи листовок и подработки в барах и не задаваясь целью отложить денег или остаться в стране на продолжительный срок, Нина и Алиса сосредоточились на поиске поклонников, которые могли бы оплачивать их ужины и дринки, походы в ночные клубы и прочие развлечения в обмен на хорошую компанию. Вечерами, нарядившись и подкрасившись поярче, они ехали в центр города, гуляли по набережной и заговаривали с проходящими мужчинами. И если Алиса – модельная шатенка с красивыми глазами и роскошной шевелюрой – привлекала клиентуру, то Нина – вполне заурядная блондинка с широким задом – занималась организационными вопросами: куда пойти, о чём поговорить и как раскрутить мужиков на бабки. Обе были студентками культурологического института, поэтому с культурной программой дела обстояли хорошо.
На каком-то этапе Алиска нашла себе обеспеченного болгарина, с которым очень неплохо поладила. Она часто ночевала в его квартире на Воксэле, в одной из шикарных высоток-бабочек на берегу Темзы, и питала надежды, что он на ней женится, потому что он неоднократно заговаривал о том, что не хочет, чтобы она уезжала в конце лета. Алиска не возражала остаться, жизнь в Лондоне нравилась ей гораздо больше, чем в Самаре, а при хорошем финансовом обеспечении можно было бы и вовсе жить припеваючи, но разговоры о её дальнейшем пребывании в стране больше вертелись вокруг покупки какого-нибудь польского паспорта, чем женитьбы. Несмотря на то, что болгарин очень неплохо к ней относился и даже привязался за эти недели, вложить несколько сотен фунтов в польский паспорт было для него гораздо проще и безопаснее, чем жениться на залётной красотке. Ему не надо было знать подробности её похождений, чтобы предположить, что он не единственный мужчина, который попался ей на набережной Темзы тёплым летним вечером. Поэтому Арина слушала Алискины стенания о том, что лето заканчивается, а болгарин не женится, и сочувственно кивала, не комментируя ситуацию. Она пыталась смотреть на вещи позитивно и радоваться возможности увидеть разных людей и разный образ жизни, полагая, что не каждый воспитывался в немецкой семье посёлка Краснознамённого и потому не обязан верить в чистые кастрюли и брак на всю жизнь. Однако после откровенных рассказов о похождениях соседок она стала прокладывать бумагой стульчак унитаза, прежде чем садиться, и всякий раз, собираясь принять душ, тщательно отмывала ванну.
Полина была настроена менее позитивно. Ей не нравился постоянный бардак в квартире, эти чистые и грязные вещи, раскиданные и развешанные по всем углам, лифчики на ручках дверей, трусы на спинке дивана, грязная посуда, оставленная в раковине и, хуже всего, постоянно грязная сковородка, которая в доме была всего одна. Отмывая в десятый раз сковороду, небрежно брошенную Ниной, она снова и снова заводила разговоры о необходимости честного общежития и выслушивала неизменный ответ:
– Полюш, ну, я торопилась утром (в колледж опаздывала, пришла поздно, не заметила). Я помою через час (вечером, завтра утром). Что ты поднимаешь шум из-за мелочей? И вообще, зачем лишний раз тратить подсолнечное масло, его ещё полно осталось в сковороде после моих макарон.
По этим же причинам никогда не мылась ванна и не убирались вещи с диванов и столов. Полина расстраивалась из-за вечно занятой ванной, из-за луж на полу, из-за количества тратящейся воды, из-за невозможности привести домой бойфренда, с которым она теперь встречалась, главным образом, на его территории. Когда Арина одним вечером столкнулась во дворе с Полининым бойфрендом – чёрным, как смоль, нигерийцем с яркими белками глаз – она едва подавила вопль первобытного ужаса. Нигериец остался ночевать, и Полина вежливо попросила Арину занять пустующий диван в гостиной – две другие соседки уже третью ночь были в затяжном вояже в Брайтоне.
