А что касается разнообразных планов на жизнь в этой стране… Жизнь у всех здесь становилась одинаковая в тот момент, когда привезённые из дома деньги подходили к концу. После первых двух недель, которые Арина провела, общаясь с разными людьми из колледжа, она поняла, что разных историй не получалось. История всегда была одна: девчонки приехали в Лондон с иллюзиями скоренько отработать поездку и отложить денег, быстро и неразумно потратили привезённое из дома, месяц или два искали работу, поменяли по пять-шесть мест, какой-то период пришлось поголодать, так или иначе пролетели с первым жильём, ввели в свой рацион консервированную фасоль в томатном соусе и рисовые пудинги, имели опыт работы с арабами и ушли если не из-за маленьких денег, то из-за откровенных приставаний.
Одногруппница, с которой Арина как-то засиделась в Гайд-парке после занятий, дала ей несколько дельных советов, а напоследок добавила ещё один в довесок, из личного опыта:
– Всегда носи с собой ложку в рюкзаке. По дороге из колледжа заходишь в «Теско», берёшь консервную банку, которую можно открыть вручную. Всегда можно что-нибудь найти в пределах пятидесяти пенсов. Бобы там всякие, сосиски, тунец. Вот тебе и обед.
Арине хотелось заплакать впервые с тех пор, как она сошла с трапа самолёта. Носить ложку в рюкзаке не представлялось сложным делом, можно даже консервный нож приобрести под это дело, но сама мысль о том, что люди обедают за пятьдесят пенсов, нагнетала такую безысходность… Обед в пиццерии стоил восемь-десять фунтов, в приличном кафе и того дороже, и даже на самый элементарный перекус в городе вроде fish&chips (рыба в кляре с картошкой фри) или jacket potato (картофель в мундире с разными наполнителями) уходило фунтов до пяти. В закусочной «Прет» можно было ухватить сандвич за два с половиной фунта. За пятьдесят пенсов в Лондоне обедали только бомжи и русские студенты.
– Чем я питалась первые недели? – озадачилась Дашка. – Покупала пинту молока за тридцать пенсов и булочку за пятнадцать.
Поскольку русские любят искать виноватых, главным виноватым среди студентов в колледже оказался клуб международного обмена, который их сюда заслал. Но «Импульс» выполнил свою главную функцию – смог их переправить в вожделенную страну на легальных основаниях. Поиск работы для студента не входил в обязанности сотрудников «Импульса». Хотя был за ними один грешок. На самом деле, сотрудники клуба покривили душой, когда заверяли своих клиентов, что найти работу в Лондоне – раз плюнуть, что все уехавшие через них ребята находят работу в течение двух недель. Что на надпись: «no work» в визе никто не обращает внимания. В итоге, конечно, всё равно все как-то устраиваются с работой. Кто-то лучше, кто-то хуже. Кто не нашёл – в Лондоне не задержался. В курортные городки на побережье разъехались, на фермы, фабрики, стройки. Правда, Арине рассказывали пару случаев, что люди просто уезжали домой, когда заканчивались деньги. Даже не завершив трёхмесячный курс обучения, за который заплатили. «Вот это совсем крайний вариант. Уж лучше изначально не получить визу в консульстве и забрать все вложенные в поездку деньги, чем получить визу и вернуться через пару месяцев домой несолоно хлебавши», – думала Арина.
Приезжая к Дашке по выходным, она стала активно общаться с её жильцами и перенимать опыт тех, кто прожил в Англии больше года и не умер с голоду, нашёл работу и устроился с жильём. Они рассказали, как здесь экономить деньги. Рассказали, что существуют такие магазины, как «Паундленд» (все товары за один фунт) и «Примарк» (самый дешёвый магазин одежды), в которых стоит одеваться и обзаводиться предметами первой необходимости. Что большие супермаркеты, вроде «Теско» и «Асды», предлагают серию очень дешёвых товаров из тех, что лежат на нижних полках и не имеют красочной обёртки. Что по вечерам в магазинах уценяют продукты, срок годности которых заканчивается на следующий день, и тогда за копейки можно купить что-то вполне приличное и сытное. Что существуют всевозможные акции, по которым три упаковки взять выгоднее, чем одну. Что дешевле брать большую партию и раскидывать её на троих-четверых. Что билеты нужно всегда брать в обе стороны, что неподошедшую одежду можно вернуть обратно в магазин в течение месяца. Что Оксфорд-стрит – это не то место, где стоит шопиться начинающему иммигранту.
Они рассказывали про систему городского транспорта, проездные, депозиты за жильё и кредитные карточки. Таким образом, первые недели в Лондоне Арининой главной работой стал сбор информации. Она поняла, что на самом деле не всегда стоит обходить по двадцать кафешек каждый день. Иногда полезней послушать людей, которые обошли двадцать кафешек в день, и извлечь уроки. По счастью, русские люди охотно делились своим опытом. Как положительным, так и отрицательным. «Всё-таки не зря мы все из Страны Советов. Начинаешь спрашивать – сразу услышишь массу полезных историй», – думала Арина.
– Девчонкам хорошо заработать намного сложнее, – рассказывала Дашка. – До расширения Евросоюза наши женщины устраивались убирать частные дома и офисы, со временем получали хорошую клиентуру и отличные рекомендации, убираясь в приличных домах.
Потом приехали поляки и всё испортили. Они приезжают в Англию набегами, как монгольские кочевые племена, на небольшие периоды времени, поэтому их не волнуют перспективы, они соглашаются на любые деньги, что в результате перевернуло весь ценовой рынок, и эта палка пребольно ударила по беженцам, студентам, нелегалам и прочим финансово неустойчивым элементам. Под поляками подразумевались все восточные европейцы, которые присоединились к Евросоюзу в 2004 году, включая литовцев, эстонцев и латышей, но кто брал в расчёт один миллион эстонцев по сравнению с сорока миллионами поляков!
Девчонки из колледжа часто устраивались няньками в английские семьи, многие хозяйки сами приходили в колледж вывесить объявление. Денег при этом няньки получали фунтов шестьдесят в неделю, на карманные расходы, но зато – полный пансион. Автоматически решался вопрос жилья и пропитания. Поначалу это казалось неплохим вариантом, но довольно часто можно было услышать истории о том, что девчонки оказываются запертыми в четырёх стенах, что хозяева не предоставляют свободы передвижения, что невозможно не то что личную жизнь устраивать, но и просто завести какое-нибудь занятие за пределами дома. Особенно тяжело приходилось тем, кто попал в мусульманские семьи. Новая приятельница Ксюша жила в арабской семье. Оказалась в положении двадцать пятой жены. Никуда за пределы дома. Поскольку это была её первая работа в Англии, и она не знала, где жить и где работать, то у арабов она продержалась три месяца. Потом вспоминала это время, как страшный сон. И хотя никто к ней не приставал и не заставлял делать что-то неприемлемое, но вырвалась она оттуда, как из темницы. Поэтому многие девчонки, которые сбежали из таких дружественных домов, всем советовали отказаться от проживания в семье. Чтобы не становиться их круглосуточной прислугой за те же шестьдесят-восемьдесят фунтов в неделю.
Год назад Арина хотела поехать такой нянькой в немецкую семью по программе «au pair». Семья с маленькими детьми приглашала девушку из-за границы, покупала ей билет, открывала визу и оплачивала годовой курс в колледже. Студентка жила в доме, исправно посещала колледж, занималась с детьми и помогала по хозяйству. Получала небольшую сумму денег на карманные расходы, проводила время с семьёй. При этом язык учился, визовые вопросы не накалялись, проблем с жильём, питанием и наличными не возникало – более того, семья даже оплачивала помощнице месячный отпуск и возила её всюду с собой. Тут тебе и мир посмотреть, и язык подучить, и при этом со всех сторон защищённое положение. Размышляя о подобной перспективе, Арина корила себя за неповоротливость. Если бы эта идея пришла ей в голову немного раньше, она могла бы поехать в Германию и избежать всех этих неприятностей. Но программа распространялась на девушек до двадцати пяти лет. Арина не проходила по возрасту. Работа в семьях, на которую соглашались девчонки из колледжа, походила на программу «au pair» лишь в общих чертах. Выполняя ту же самую работу и живя в тех же самых условиях, они добровольно лишали себя всех привилегий.
