– Выгнали нас, – пояснила она. – Пришёл какой-то араб, сказал, что это его квартира, что он сдавать её не будет, потому что у него брат ночью приезжает. Никакого Вадика он не знает, и денег ему никто не передавал. Он по-английски плохо говорит, мы толком сами не поняли. Марина пошла к хозяину магазина спросить, можно ли где переночевать здесь. А я вот чемоданы стерегу.

Арина уже не удивилась. Подошедшая Марина без слов взяла свой чемодан и двинулась через опустевшую базарную площадь. Девчонки послушно последовали за ней. Они остановились перед синей дверью бесконечно длинного двухэтажного дома со множеством разноцветных дверей.

– У них есть одна комната с маленькой кроватью. Мы её можем поделить. Ты можешь спать на полу, но только сегодня. Там нет места для троих, там даже для двоих тесно. Хозяин сказал, будет брать двенадцать фунтов в день за комнату, и завтра разрешит нам работать у него в магазине. Он сказал, одна будет на кассе помогать товары упаковывать, а вторая в магазине прибираться и товар выставлять. А тебя он может к своему племяннику послать, у того тоже фруктовая палатка на этом базаре. День поработаешь, заработаешь фунтов двадцать, спросишь его, где ночевать можно.

– Спасибо, – тихо ответила Арина. – Извини за то, что наезжала на тебя.

– Ничего, – покривилась Марина. – На меня все наезжают. Характер такой.

Утром они перекусили на кухне, где молчаливая женщина в чёрном накормила их странной, похожей на пшённую, кашей под названием кускус и подала ту же питту, намазанную какой-то бежевой маслянистой пастой.

– Хумус, – сказала она. Что такое хумус, девчонки не выяснили, потому что по-английски женщина почти не говорила. Из бегающих по дому детей от двух до семи лет по-английски говорил только старший.

– Я в школу хожу, – ответил он. – А мама не ходит. Мама и бабушка только по-арабски говорят. И тётя Альмира тоже. И тётя Дилара. Папа говорит по-английски и дядя Ахмет.

– И давно вы здесь живёте?

– Всегда. Я родился в Лондоне. У меня четверо братьев и одна сестра. Но она совсем маленькая, она спит с мамой.

– Твоя мама не работает?

– Нет. Мама не работает. И бабушка не работает. И тётя Дилара. Папа и дядя Ахмет тоже не работают. Они командуют на базаре. Только тётя Альмира работает в «Теско» на кассе.

– Наверное, твой папа хорошо зарабатывает, если у него такая большая семья. Дом этот купил.

– Это не наш дом. Это нам мэр дал. Папа говорит, что всем, у кого много детей, мэр бесплатные дома даёт, и проездные, и денег, чтобы кушать и покупать одежду. Поэтому у папы много детей, и ему не надо работать.

После завтрака девчонки отправились в магазин, а Арину отправили к Ахмеду, племяннику хозяина магазина. Нахально-раздевающим взглядом Ахмед окинул Арину с ног до головы и сказал, что она слишком неприветливая, а работая с покупателями, нужно больше улыбаться. Весь день она помогала ему обслуживать посетителей, и он предложил остаться ночевать в его доме, так как у него есть свободная комната. У него тоже была жена и двое детей, и Арина не очень хотела пользоваться его гостеприимством, но выбирать было не из чего. Несколько раз за утро она пыталась дозвониться до троюродной сестры, но та не поднимала трубку.

«Ничего, завтра утром начнётся колледж, поеду и выясню на месте, что и как делается в этом городе, – решила она для себя. – Наверняка, в Лондоне есть что-то помимо арабских базаров и похотливых взглядов».

После десятичасового рабочего дня, когда Арина уже рассчитывала получить свои первые заработанные фунты из расчёта четыре фунта в час, как Ахмед упомянул с утра, он заявил, что первый день не считается, так как он работал наравне с ней и проводил необходимый тренинг. Возможно, ему придётся поработать с ней ещё два дня, прежде чем её можно оставить на лотке одну.

– У меня завтра начинается колледж. Я могу работать только после обеда, – заявила Арина. – А сегодня я работала десять часов и хочу получить свои деньги. – Она хотела сказать, что для того, чтобы паковать фрукты в пакеты и подавать их покупателю, тренинг не нужен, но не хватило английского. Поэтому молча насупившись, она ждала, когда Ахмет расплатится. Ахмед хищно усмехнулся и прищурил глаза.

– Медовая моя, ты даже не знаешь названия фруктов, – очень медленно сказал он. – Конечно, тебе нужен тренинг. Ты первый день в Лондоне, ничего не знаешь, ничего не умеешь, по-английски не говоришь, тебе нужен очень хороший тренинг. И если рядом с тобой будет хороший учитель, ты всему научишься очень быстро, – и он беззастенчиво провёл рукой по её груди. Она оттолкнула его руку порывистым брезгливым жестом.

– Дайте мне мои деньги, – жёстко сказала Арина, глядя в его блестящие от вожделения глаза. – Я работала весь день и хочу мои деньги.

– Сколько? – спросил Ахмед, откровенно пялясь на её грудь. – Двадцать фунтов? Двадцать пять?

– Я работала десять часов, я хочу получить сорок фунтов, как ты обещал утром. Ты сказал, что заплатишь мне сорок фунтов за день работы.

– Сорок фунтов? – притворно удивился Ахмед. – Дорого, очень дорого. День работы? День ещё не закончился. Я приду в твою комнату сегодня вечером, крошка. Если ты будешь хорошо себя вести, я заплачу тебе сорок фунтов. Но предупреждаю, чтобы получить сорок фунтов, белая потаскушка должна работать очень хорошо.

Когда Арина ступила на Тауэрский мост, на Лондон уже опустилась ночь. Бросив взгляд на мутную воду Темзы, она ещё раз ужаснулась, почему вода знаменитой реки так грязна. «Вам Темзы мутная вода, а мне лишь в гости иногда», – вспомнились слова поэта из блогов. Поэт уехал из Лондона и завещал оставшимся любить этот город, потому что он так же, как Париж, «праздник, который всегда с тобой». Пока праздника не наблюдалось. Сбежав от домогательств Ахмеда, Арина надеялась переночевать на ближайшем железнодорожном вокзале, но в час ночи её оттуда согнали. Оказывается, в Лондоне вокзалы закрываются на ночь, поэтому не было даже смысла добираться до центральной станции Виктория, обозначенной во всех путеводителях. Зайдя в ближайшую гостиницу и выяснив, что номер стоит сто семьдесят фунтов за ночь, Арина порядком сникла. Спасибо, не сегодня.

Поникшая духом девушка села на последний автобус и добралась до Тауэрского моста. По какой-то причине ей отчаянно не везло в Лондоне, город не принимал её, он гнал её, как непрошенную гостью, и Арине стало казаться, что с городом, как с человеком, можно договориться по-хорошему. Она попыталась представить Лондон человеком. Как бы он выглядел? Определённо, мужчина. Немолодой, повидавший жизнь, но ещё крепкий, энергичный, жёсткий и целеустремлённый. Он не сентиментален, не тщеславен, как Париж, и ведёт честную игру. Он знает себе цену и не будет расшаркиваться перед каждым новичком. Его внимание не так просто завоевать, ибо повидал он на своём веку немало, но, как каждый мужчина, он не может остаться равнодушным к тому, кто искренне восхищается им. Даже если эта очередная восторженная девочка из провинции.

– Здравствуйте, Лондон, – сказала она негромко, – и оглянулась, не увидит ли кто и не сочтёт ли её за сумасшедшую. – Меня зовут Арина Бердяева. Я приехала из России и хочу провести здесь лето, если вы не возражаете. Я хочу выучить английский язык. Это великий язык, и вы, Лондон – великий город. Я знаю про вас очень много, я знаю всю вашу историю от высадки римлян до распада империи после Второй мировой войны, я знаю про чуму и про Великий пожар в 1666 году, после которого Кристофер Рэн отстроил город заново и возвёл Собор Святого Павла, я знаю про победу при Ватерлоо, в честь которой Нельсону поставили памятник на Трафальгарской площади, про Всемирную выставку искусств в Хрустальном дворце, который погорел в двадцатом веке, и про бомбёжки во время Второй мировой, я уверена, не каждый англичанин знает вас так хорошо. Я восхищаюсь вами. Я преодолела расстояние в пять тысяч километров, чтобы выразить вам своё восхищение. Я молодая и глупая девчонка, но я хочу учиться. Если вы позволите мне пожить здесь немного, я буду очень благодарна. Не гоните меня. Я пришла с миром.