– На квартире, – он помахал ключами. – Мне нужно встретить двоих девок и парня. Девки здесь. Пацана нет. Наверное, уже смылся. Нелегал шелудивый.

– Почему смылся? Там всё ещё багаж получают. Надо подождать.

– Не надо. Кто хотел, тот нашёлся. Ехать пора, уже половина двенадцатого. Щас ещё двух тёлок прихватим.

– Каких… тёлок?

– Челябинских. Тоже из «Импульса». Учителки тамошние. Приехали на лето, по-аглицки шпрехать. Ну, чё стоишь? Думаешь, я тебе машину прямо к стойке подгоню? Она на стоянке, снаружи. Бери-бери чемодан. Я тут багаж таскать не нанимался.

Подхваченные по дороге девчонки знали не больше Арины. К «Импульсу» они не имели никакого отношения и даже никогда не слышали, а приехали через другую компанию, которая пообещала им сэндвич-курс: учёба, совмещённая с работой. По идее, они должны были до обеда учиться в колледже, а после колледжа работать в кофейне. Заработки обещали неплохие – восемь-девять фунтов в час, поэтому за два месяца каникул девчонки рассчитывали окупить поездку. Одна из них, мелированная блондинка в коротком топе, открывающем проколотый пуп с серебряным колечком, и низко посаженных джинсах, из которых выглядывал узорчатый ремешок стрингов, сказала, что в Англии уже второе лето, в прошлом году была на ферме. Программа студенческого обмена с параллельным сбором малины. Денег не заработала, но время провела отлично, «не жизнь, а сплошная малина», поэтому в этом году поехала снова и подружку с собой потащила.

– Больше никаких ферм, – заявила она. – В прошлом году так натаскалась ящиков, до сих пор поясница болит, – она указала на оголённую спину с резинкой стрингов. – Меня зовут Марина, я в Челябинске на лингвистическом учусь. Английский-французский. До французского ещё не дошли, начнётся на третьем курсе. Чего? Нет, мне двадцать три года. Я ещё в юридическом колледже училась. А Катюхе девятнадцать, она ещё целка, ничего в жизни не видела.

Её подружка Катюха, темноволосая неяркая девочка в полосатом джемпере домашней вязки, выглядела намного старше своих лет. Если бы не опущенные уголки губ, придававшие ей трагикомический вид, её можно было бы назвать симпатичной. Она сказала, что учится в одной группе с Мариной, но Марина живёт в общежитии, а она с мамой. Родители в разводе.

– Я очень люблю французский, всё французское: музыку, кино, еду, – но в школе он шёл только факультативом, поэтому экзамены было не сдать. Решила взять его как второй язык.

Школу закончила с медалью, поэтому посчастливилось сдавать только один экзамен, это помогло пройти на блатной факультет без денег. Факультет иностранных языков пользовался бешеной популярностью, потому что студенты могли участвовать в программах международного обмена, проводить лето в Европе и Америке, путешествуя и зарабатывая деньги, заводя дружеские и романтические знакомства, а после окончания учёбы их обычно ждало тёпленькое местечко переводчика на большом заводе, некоторые шли в гостиничный бизнес. Но большинство из них по окончании учёбы уезжали за границу замуж. Челябинский факультет иностранных языков исправно поставлял русских невест за рубеж.

– От нас папа ушёл четыре года назад, маме тяжело приходится, чтобы поднять двоих детей, у меня ещё младший брат, поэтому кататься мне было не на что, а очень хотелось вырваться. Маринка заработала в прошлом году деньги, ей не хотелось ехать в Лондон одной. Она одолжила мне на поездку. Наш университет не посылает в Лондон, поэтому мы нашли компанию, которая организует учёбу с работой и оформляет студенческие визы. Мне нужно отработать поездку за это лето и ещё накопить немного денег впрок, девчонки на нашем факультете так модно одеваются – у них обуви только по двадцать пар, плюс кожаные плащи, норковые полушубки. Они сказали, в Лондоне можно дешёвую норку купить на рынке в Ноттинг-Хилле, английские торговцы избавляются от натурального меха, потому что он вышел из моды, а летом шубы и того дешевле, поэтому я заработаю денег на шубу, и ещё тут прибарахлюсь, чтобы перед сокурсницами не стыдно было.

Арина сказала, что приехала учить английский, чтобы найти хорошую работу в Челябинске, и дальше распространяться не стала. Новая знакомая была на семь лет младше и только стояла на пороге прекрасной студенческой жизни. Рассказывать, как тяжело в Челябинске найти приличную работу выпускнику педагогического университета и как грустно работать в школе, ей не хотелось, чтобы не разочаровывать девчонку. Как хорошо приехать в Лондон с целью заработать на норковую шубу. Как мило и как просто. Когда не ставишь перед собой глобальных целей, успех не заставляет себя ждать.

Всю дорогу Марина кокетничала с водителем, беспрестанно курила и изредка поглядывала на притихших сзади девчонок.

– Сидите, наслаждайтесь видами. В Лондон всё-таки приехали. Это вам не Челябинск.

За окнами расстилался Лондон, но разглядеть его через мокрое стекло было непросто. Вдоль дороги виднелись только фонари и светофоры, да сплошные ряды одинаковых домов с жёлтыми окнами, а возле дверей располагались аккуратные палисадники с каменными изгородями по пояс. На окнах не было тюля, и перед Ариной проплывали маленькие гостиные, где семьи смотрели телевизор. Маленькие кусочки другой жизни. У Арины возникло ощущение прикосновения к чему-то волшебному.

«Подумать только – я в Лондоне. Еду по самым настоящим английским улочкам вдоль самых настоящих английских домов. Возможно, в одном из таких домиков живёт Джон Льюис, и я только что его проехала. Да ещё этот пресловутый английский дождь. Дождь в дорогу – это хорошо. Значит, мне повезёт».

Через полтора часа Вадик остановился возле блеклого трёхэтажного дома.

– Ох и вонища в славном граде Лондоне, – поморщилась Марина, выходя из машины.

– А ты как думала, дорогая? В Лондоне живут одни джентльмены и везде пахнет розами?

– Ну, хотя бы сосисками. Или жареной рыбой. А тут смрад, как будто с китайского базара.

– Есть тут свой Китай, только в центре города. И Польша есть, и Украина. И домики с розами тоже. А эта часть называется Лондонистан.

– Чего-о? Кенсингтон знаю, Белгравию знаю, Мэйфэр знаю. Лондонистана не знаю, – сурово произнесла Марина.

– Ничего, с утра экскурсию совершишь, пополнишь познания. Это вам, конечно, не Кенсингтон, но и тут люди живут.

– А далеко отсюда до Биг Бэна? – спросила Арина.

– Далеко. Пешком не дойдёшь. Тауэр Бридж близко.

– Ах, ну да. Значит, мы на востоке.

– На востоке, – усмехнулся Вадик.

Водитель провёл их в квартиру на втором этаже многоквартирного дома. В тёмном подъезде было ничего не разглядеть, и Арина взяла за руку Катюху, которая дрожала, как осиновый лист.

– Ладно, не ссыте, щас на месте разберёмся, – прошептала Марина.

В убогой двухкомнатной квартире стояли двуспальная кровать и диван. Мебели было на удивление мало, из углов пахло сыростью, а где-то во дворе надрывно мяукала кошка.

– Да-а, это вам не Рио-де-Жанейро, – пробормотала Арина. – Дыра какая-то.

– Значит, так, – Вадик проигнорировал их кислые физиономии. – Двое спят на кровати, одна на диване, решайте меж собой, кто лесбиянит. Я бы к вам присоединился, но не могу – дела. Завтра заеду с утра и покажу вам колледж и работу. Колледж начнётся с понедельника, на работу можно заступать хоть завтра. Теперь по оплате. Хата стоит сто фунтов в неделю с носа. Платите за две недели вперёд. Через две недели опять договариваемся – или дальше платите, или съезжаете на другое жильё. Если вам чё не нравится – всегда можете найти что-то в округе. Здесь жилья на сдачу полно. Гоните шестьсот фунтов, и я поехал, я ещё не жрал с обеда.

– Эй-эй, подожди! – затормозила его Марина. – Это за такую конюшню мы должны платить триста фунтов в неделю? Ты чего-то загоняешь. Мы на ферме жили, у нас на жильё по сорок фунтов в неделю уходило.

– Ты с фермерскими караванами не сравнивай. Это тебе не ферма. Это самый дорогой город в мире, и когда ты ни хрена не знаешь, сначала приходится платить много бабла.