— Недолго. Пусть только срок больше станет. И я подстрахуюсь, на случай непредвиденных обстоятельств. А потом разбежимся. Согласна выплатить щедрую компенсацию за терпение.

Охренеть. Других слов у меня не было.

— Но лезла-то на меня зачем?

Смущаться Юлия не собирается.

— Уж лучше такой отец, чем никакого… Все-таки полная семья. И я бы больше к Тимуру не бегала, — добавляет после некоторого раздумья.

И ведь не стыдно! Говорит об этом, как о походе в магазин. Нет, видно, надо мне эстафетную палочку передавать — загнать Юлию на сеансы к психотерапевту. Пусть только она родит.

— Ты же понимаешь, что все эти разговоры гроша ломаного не стоят. Сегодня ты думаешь так, а завтра по-другому.

Но Юлия лишь криво ухмыляется.

— Можешь рассказать о моей выходке Юсупову, — разводит руками. — Поверь, начнется тако-о-ое…

Н-да, тут мне крыть нечем. Какой бы сволочью Тимурка не был, но ребенка наверняка не бросит. Да и Оболенский взбесится. Польется кровь, в прямом смысле.

— … А я отца потихоньку обрабатывать начну, что мне с тобой плохо, — шепчет искусительница. — Поверь, очень скоро он сам тебе предложит убираться по добру по здорову.

Я только головой качаю — нашла, чем купить.

— За мое состояние не волнуйся. Лучше подумай о своей подушке безопасности. Хотя… погоди-ка. Шопинги все эти твои и прочая срань — ты ведь это все ради бабла. Запасы делала?

Юлия гордо вздергивает подбородок, а на лице превосходство.

— Мой ребенок голодать не будет, даже если отец из завещания вычеркнет!

Махом опрокидываю в себя кофе. Закон бумеранга никто не отменял. Выходит, использовала меня Юлия, как однажды я Аленку.

— Ладно, — отставляю пустую кружку в сторону. — Но имей ввиду, супружеский долг — это к кому-нибудь другому.

Юлия отвечает презрительным «пф-ф-ф» и, поднявшись, выходит. Но в дверях кухни останавливается.

— Отец всерьез намерен фирму Елены Николаевны крепче прижать, — смотрит многозначительно. — Но не он один. Недавно злился, что объявился какой-то конкурент. Зубастый очень.

Агатов! И почему я не удивлен.

— Хорошо. Спасибо за информацию.

Юлия улыбается. Но взгляд цепкий и холодный. Ей больше нет нужды носить маску.

— Я могу быть очень полезной. Или очень стервой. Давай поможем друг другу и разойдемся друзьями, окей?

Мне остается только пожать плечами.

Разойтись я раньше не против, но целом — без разницы. Алене на это наплевать.

Отступившая было тоска, возвращается. Запускает под сердце ледяные когти. С каждым днем я ощущаю их все отчётливее. Хочется… Да много всего. Но об этом лучше молчать. И попытаться не сломать то хрупкое, что теперь связывает нас с Аленой.

— Скотина, — сжимаю ручку, вышагивая от стены до окна. — Козел! Угрожать мне решил! Да я его…

Осекаюсь и смотрю на Демьяна. Тот наблюдает за моими метаниями молча — дает выплеснуть накипевшее. А я не хочу, чтобы молча! Хочу… я хочу… А-р-р-р! Убить Агатова! И Ястребовский спрятал бы его труп!

— Не смотри так кровожадно, — щурится Демьян и ослабляет галстук. — Может он из чистых побуждений?

— Смеешься?! От него враньем на километр смердит. Сегодня Владислав Маркович наш уважаемый партнер, — морщусь, — а завтра конкурент, который всю подноготную знает?

— Он и так знает. Ему кто-то инфу слил.

Я без сил приваливаюсь бедром к столу и тру переносицу.

Нет, это было ожидаемо, но… Когда он успел? И зачем? Черт, у него же нормально с деньгами. Своя фирма, ничуть не хуже!

— … Давай пообедаем, м? — огорошивает Ястребовский. — Не хочу здесь разговор вести.

Едва открыв рот, чтобы возмутится, я тут же его захлопываю. Демьян имеет ввиду прослушку. Это кажется бредом, но…

— Здесь рядом есть кафе, неплохое.

Демьян кивает.

Я выключаю компьютер, отправляю в сейф документы и выхожу из кабинета.

— Буду через час-полтора, — сообщаю Снежане.

Она подменяет Марьяшу, у которой пару дней назад начался отпуск. Женщина сухо кивает и вновь погружается в работу. Снежана вообще немногословна. И, глядя на ее вечно поджатые губы и глубокую морщинку между бровями не скажешь, что она весьма отзывчивая. А еще прекрасная мать и бабушка.

Вместе с Ястребовсеим подходим к лифту. А мне вдруг вспоминается тот случай, когда Демьян машину помог запарковать. Тоже ведь вот так вместе ехали. Только если в тот раз меня ломало от боли и бессильной ярости, то сейчас — блаженная пустота.

Может, в самом деле отпустило?

Когда?

Не могу вспомнить… Постепенно, по капельке Ястребовского стало так много, то дергаться на каждый раз нервов не хватит.

Да и… с прошлым пора мирится. Все уже случилось, я тоже хороша была — влюбленная и навязчивая. А сейчас Демьян вроде бы действительно хочет помочь.

Кошусь в его сторону, но быстро отвожу взгляд.

И почему у меня сейчас ощущение, что Ястребовский вспоминает тот же самый момент?

На его лице застыло крайне странное выражение, а в уютном молчании появился легкий флер напряжения.

— Как дела с твоим проектом? — брякаю прежде, чем успеваю прикусить язык.

Ой, какая дура! Мне вообще не должно быть интересно! Демьян, кажется, тоже удивлен. Но отвечает почти мгновенно:

— Шахов доволен. Требует тебя в команду. Как он еще ее не разогнал…

Фыркаю.

— Ну, если Агатов меня разорит, то придется.

Шутка выходит паршивой. Краем глаза вижу, как Ястребовский стискивает челюсти, а плечи мгновенно каменеют.

— Не разорит, — обещает таким тоном, что у меня внутри екает.

Демьян решил в защитники записаться? Зачем ему это? Карму отрабатывает? Так вроде уже обо всем поговорили-договорились… А сердце почему-то стучит часто-часто. Совсем так же, как однажды в первый и последний раз Ястребовский заступился за меня перед мальчишками.

После этого меня в деревне никто пальцем не трогал, только шипели вслед. А я думала — умру от восторга.

Сейчас ощущения другие, но все равно с трудом давлю глупейшую улыбку.

— Ты его не знаешь, — бормочу, усиленно разглядывая табло.

— Уже знаю. Поэтому хочу поговорить без лишних ушей.

— Заинтриговал прямо…

Лифт, наконец, распахивается и я чуть не влетаю носом в глубокое декольте.

— Е-елена Николаевна, — лепечет… Валя? А что она здесь делает? Рабочий день в самом разгаре, а она словно со свиданки прискакала — румяная и наэлектризованная.

— Ходила за сменным картриджем, — рапортует девушка.

— Для этого у нас снабженцы есть.

— Так закончилось у них, я вызвалась сбегать.

Киваю, а что еще делать. Вроде бы ничего криминального. Девушка заскакивает в лифт и торопливо жмет на кнопку.

Переглядываемся с Демьяном.

— Эта свистулька ко мне в ресторане клеилась, — произносит задумчиво.

А я ловлю себя на мысли, что Валентине неплохо было бы впаять штраф.

— Понравился, значит, — голос звучит слишком сухо. Даже самой неудобно становится — мне какое дело?

Но Демьян, похоже, этого не замечает. Привычным движением ерошит волосы и выдает:

— А Агатов ей не мог понравится? Черт, Алена! — подхватывает меня под локоть.

Хорошая реакция — я чуть носом ступеньки крыльца не пересчитала.

— Она на поминках была, — шепчу, едва ворочая языком. — Мог и… понравится.

— Ее тоже надо проверить. Откуда она вообще у вас? Сама пришла или кто привел?

— Я привела.

Очень мне Валенька на судьбу свою плакалась. Приходится бедняжке официанткой работать, а ведь у нее высшее.

Демьян молчит — никак не комментирует. Но и без того понятно, о чем он думает. Я с ним солидарна. Дурой была, дурой и осталась.

В кафе заказываем только напитки — аппетита нет.

Демьян достает из кармана флэшку и сразу же мне вручает.

— Тут немногие фото и скрины документов. Информацию пытались подчистить, но что попадает в интернет, остается в интернете.

Забираю протянутую флэшку и на мгновение наши пальцы соприкасаются. Меня встряхивает. Фантомные сердечные боли живо воскрешают воспоминания, какими сильными и чуткими могут быть эти руки.