По крайней мере, мужчина ведет себя абсолютно нейтрально. Не пялится в декольте, не навязывается. Да и водителю я послала смс, что он может быть свободен — думала добраться на такси.

— Поехали, — киваю, перехватывая папку. — Мне еще к завтрашнему рандеву готовиться.

Глаза Ястребовского нехорошо темнеют. Да и я не испытываю никакого энтузиазма от будущей встречи с Агатовым. Что-то мне подсказывает, легкой она не будет.

***

Демьян

— До завтра.

Алена выпархивает и спешит в подъезд. Походка легкая, упругая, в руке — обычная папка на кнопке — результаты анализов, сумочка легонько покачивается в такт шагов.

А я, как дебил, смотрю на удаляющуюся девушку и не могу перестать думать о том, что пройдет время — и в ее руках будет кряхтящий комочек.

В груди расползается жар.

До самого нутра пробирает, кружит голову. Если бы это был наш ребенок… Жмурюсь, пытаясь избавится от лишних мыслей.

Не будет. Уже нет… Но черт возьми, почему она не написала? Почему приехала, подвергая себя опасности? Ведь есть тысяча способов сообщить, но она решила увидеть все своими глазами. Как будто мало я ей вытрепал нервов. А может… она не хотела рожать?

Откидываюсь на сидение и с силой тру переносицу.

В последнее не верю. Алена на аборт не пошла бы. И Юлия почему-то тоже не спешит избавляться от результата своих загулов.

Хмурюсь, вспоминая наш с Мартом разговор.

Сейчас главное — не накосячить. Проблемы на личном фронте совершенно не в тему, но… Опять это чертово «но».

Юлия не должна узнать об Алене, иначе начнет чудить. Да и для развода пока еще не все готово, не хочу больше сюрпризов. Теперь игра пойдет по моим правилам.

Завожу машину и трогаюсь с места. Наверняка дома меня ждут в коротком халатике, а то и вообще без ничего.

Почти угадал.

Юлия валяется на кровати в одних чулках, а на столике, вместо привычного коктейля — сок.

— Уже вернулся? — мурлычит кошкой.

А в темных глазах тревога. О да, я прекрасно знаю причину, но пока вынужден молчать — всему свое время.

— Даже не думай, — охлаждаю пыл будущей бывшей жены. — На работе завал. Я занят.

И направляюсь в свою комнату.

Юлия не собирается сдаваться просто так, конечно. В один мах слетает с кровати и спешит за мной.

— Совсем охренел, Ястребовский? — шипит, хватая за рукав.

А меня даже любопытство разбирает, на что еще она готова, чтобы скрыть залет.

Смотрю на роскошную, практически обнаженную женщину и понимаю, что действует она на меня лучше всякого брома (прим. автора — средство, применяющееся в том числе для снижения потенции). Меня не заводит ни роскошная грудь тройка, ни длинные загорелые ноги.

Хочется другого…

Перед глазами мелькает вуаль золотых волос, а кончики пальцев немеют от ощущения бархатной кожи и мягких завитков.

У Аленки была внизу аккуратная и чертовски сексуальная «прическа». Черт, нет, лучше не думать, иначе Юлия истолкует мое состояние по-своему.

— Что тебе надо, Юль? — намеренно коверкаю ее имя, зная, как это ее выбешивает. Юлия она. Или Юлиана.

Жена скалится и в темных глазах мелькает нечто очень нехорошее.

— Знаешь, я тут подумала… А расскажу я отцу обАленке…

Одно слово — а у меня забрало падает.

В себя прихожу под сдавленный писк. Юлия вьется ужом, пытаясь отодрать мою руку от горла, но я сильнее стискиваю пальцы.

— А расскажи, — голос хрипит и ломается — сам себя не узнаю. — Расскажи, — повторяю, встряхивая гадину. — А я расскажу ему обТимуре, — Юлия бледнеет до синевы и пучит глаза, — это ведь его ребенка ты пытаешься выдать за моего?!

Разжимаю пальцы, и Юлия мешком оседает на пол.

Плевать! Пусть только дернется в сторону Аленки, не посмотрю, что беременная — шею сверну. И ей и Оболенскому!

Кровь грохочет по венам, перед глазами алая пелена. Вот сейчас я реально готов убивать, за одно только слово, но вместо ругани и угроз, Юлия вдруг всхлипывает. Прячет лицо в ладонях и…

— Это мой ребенок, — скулит тихонечко. — Никому не отдам!

***

Если бы пару месяцев назад мне кто-то рассказал, что мы с Юлией будем на кухне разговаривать по душам — я бы очень долго смеялся.

А сейчас не до смеха.

Слушаю рваные фразы и… Нет, не верю. Но кое в чем Юлия точно не врет.

— Отец на аборт отправит, если узнает, — сжимает в пальцах кружку с чаем. — Он Тимура на дух не переносит. Нет. Хуже. Ненавидит. Если бы мог — убрал. Еще тогда, когда этот, — морщится, — меня соблазнил.

— Урод твой Тимурка, — хмыкаю, вспоминая, сколько лет было Юлии, когда это случилось.

От тюрьмы мужика спасла только ненормальная любовь совсем еще девчонки. Юлия втрескалась, как кошка и, похоже, до сих пор не отпустило.

— Урод, — соглашается тихо. — Я ведь… я ведь ради него фирму нашу подставила. Ну тогда, помнишь?

Тру ладонями лицо и мысленно матерюсь. Ага, помню. Фактически из-за этой ошибки я в Питер и отправился — новых клиентов искать.

— И что, решила ему через ребенка мстить? — смотрю на девушку. — Как ты вообще умудрилась, если он с защитой весь такой продуманный?

Юлия только плечом жмет и натягивает халат плотнее. Куда девалась прежняя стервозность? Передо мной обычная, запутавшаяся в себе девушка, весьма измятого и печального вида.

— Готовилась долго. Момент удобный ждала… А тут его телефонный звонок отвлек. Наверняка женушка, — морщится. — Ну а я резинки проколола. В заколке иглу прятала…

Дурдом на выезде. Опять тру лицо.

— …А ребенок мне нужен! — продолжает Юлия. — Мне, а не ему, понял? И только посмей кому-то сказать, живо отцу проАле-е-енку, — тянет, — расскажу. Тонуть — так всем вместе.

Злость обжигает раскаленным хлыстом, но я вовремя прикусываю язык.

— Откуда про Алену знаешь?

Юлия молчит. Прикусывает полные губы, хмурит бровки, словно раздумывает. Но быстро сдается.

— Несколько раз ты меня так звал, когда сильно пьяным был. Целоваться лез, говорил, что кайфуешь со мной. С ней… Я сначала предъявить хотела, а потом… Решила, что не стоит. Зачем терять такое удобное прикрытие?..

Грохнуть бы кулаком по столу или встряхнуть Юлию за шкирку, но… пусто. Смотрю на абсолютно чужую мне женщину и размышляю, каким же слепым и тупым надо было быть.

— … Не подумай, — заволновалась Юлия, истолковав мое молчание по-своему. — Ты мне действительно нравился, просто…

— Ты все еще сохнешь по ублюдку, который о тебя ноги вытер.

— Бред! — тут же взвивается Юлия и добавляет уже тише. — Я все решила. Пусть катится ко всем чертям. К жене своей, проститутке. К любовницам. Не могу больше… Но ребенок мой. Больше ничей!

Ну да. От любимого мужчины хоть частичку, понимаю. Как и то, что Юлии не помешало бы со мной на пару к психотерапевту смотаться.

Фыркаю.

Семейка, блин. Два обломка, которые сошлись по глупой шутке судьбы. Юлия жаждала Тимурку уязвить после его женитьбы, а я хотел сам решать, как жить. В итоге у обоих все вышло хреново.

Март мне скинул краткое досье на Тимура Юсупова. Тот еще отморозок, хуже Оболенского. Между обоими из прошлого тянулась вражда, и Юлии не повезло стать одной из жертв. В некотором роде теперь я ей даже сочувствовал. Стерва из нее не на пустом месте выросла.

Но это уже не важно.

— Я собирался тебе развод давать через пару месяцев, — озвучиваю свои мысли, а Юлия отрицательно качает головой.

— Нет. Иначе Тимур может что-то заподозрить. В последнее время он какой-то дерганый.

— А ты не боишься, что он заподозрит, когда ребенка увидит? Вдруг тот в папу?

У Тимура характерная такая южная внешность. Черноглазый брюнет с орлиным профилем. Еще и смуглый.

Но Юлия только плечами жмет.

— Моя мама из того же клана, что и Тимур. Их друг другу сватали с детства…

Ах, вот в чем дело. Оболенский невесту увел, понятно.

— …А она за папу выскочила. Наверное, на зло… Не знаю. Плевать. В общем, ребенок пойдет в бабушку.

— Мгм… А мне предлагаешь и дальше ширмой работать?