А я вспоминаю Аленки алую помаду. Как горячо и сексуально это выглядело. В паху моментально становится жарко.

— Отлично, я в душ, — выпускаю жену из объятий.

Ужасно хочется вымыться после дороги. А потом спать. Надо было в гостиницу ехать… Че-е-ерт… Так. Время собраться и двигаться дальше. Дел много и все они требуют внимания. Я серьезно настроен сколотить свое дело, без Оболенского и всей его семейки.

Но в голове все крутится последний наш с Аленой разговор. И мысли о ребенке. Какой бы он был? Девочка или мальчик? Толку от этих мыслей нет, но остановится не могу. И, наверное, не смогу еще очень долго…

— Ульяна Валерьевна, очень приятно, — женщина первая протягивает руку.

Я осторожно жму, а сама не могу оторвать взгляда от по-простому красивого и открытого лица. Сразу из «Малахитовой шкатулки» фраза вспоминается: брови дугой, губы — малина, и руса коса трубчатая через плечо перекинута.

Только Бажов про юную девушку писал, а Ульяне Валерьевне тридцать два — я помню досье. А еще у нее дочка. И развод за плечами.

— Приятно познакомится, — улыбаюсь слегка нервно.

А внутри уже зреет понимание — она. Именно эта русская красавица, от которой веет добротой и уютом. И силой тоже. Жизнь Ульяну Валерьевну не баловала, сначала детство сиротское, потом замужество неудачное.

Но женщина не собиралась жаловаться. Наоборот, выглядела бодрой и готовой бороться за свое счастье. Даже таким неординарным способом.

— Ульяна Валерьевна, — вступает в разговор Артур. — Прежде, чем продолжить, мы бы хотели еще раз обсудить все нюансы, чтобы потом не было проблем. Вы ведь понимаете, что ребенка придется отдать?

Женщина слегка улыбается и жмет покатыми плечами. Не тростиночка какая-нибудь, а крепкая и с вполне аппетитными формами. Ей будет не слишком тяжело рожать. Надеюсь.

— Понимаю, конечно, — глубокое контральто звучит спокойно и нежно. — Я ознакомилась с договором. И спокойно смогу отдать ребенка. Вы — хорошая пара…

Артур хмыкает. Кажется, он удивлен. Я тоже.

— … Моя анкета уже полгода висит, — поясняет Ульяна. — За это время кто только не обращался. Мне, конечно, деньги нужны. Но и рожать очередную «забавушку» не хочу.

— Забавушку? — переспрашиваю растерянно, а Ульяна смеется. Красиво так, сочно.

— Ну да. Приходит ко мне цаца такая, вся из себя. Фигуру портить не хочу, кормить тоже… Для нее ребенок — еще одна собачка комнатная.

Меня передергивает от отвращения. Да уж… Не слишком приятная история. А мой муж пропускает это мимо ушей — его ничем не удивить.

— Рад, что вы о нас хорошего мнения. Тогда, — быстрый взгляд в мою сторону и опять на Ульяну. — Обговорим детали?

А у меня сердце словно в пропасть падает. Страшно! Но отступать поздно. Сама ведь напросилась.

Сразу после той встречи с Демьяном…

В груди опять болезненно тянет и жжет. Прощения он попросил, ну надо же! Пусть засунет его в одно место! Семь лет жил себе, горя не знал, и вдруг совесть заела? Ни за что в жизни не поверю! Да, я понимала, сама на спину упала…Но он был старше! Он мог бы просто оттолкнуть!

Да, это разбило бы мне сердце. Но сохранило душу! Переболев и отмучавшись, я нашла бы другого. Может, именно Артура! И ребенок у нас бы получился намного раньше… Но Демьян не отказался хорошо провести время. А у меня не хватило чувства собственного достоинства.

И вот сейчас я сижу в этом дурацком врачебном кабинете и не могу унять тревожный стук сердца.

Все кажется таким… неправильным. Словно я проживаю чужую жизнь. Или это опять нервы? Да, наверное, они…

Ульяна и Артур неторопливо беседуют по каждому пункту договора. Кажется, мужу тоже понравилась эта женщина. Интересно, а как она распорядится деньгами?

Артур буквально вчера открыл отдельный счет, где хранились средства на все — от процедур, до стоимости родильной палаты. И оплата сурмаме, конечно.

Мы с мужем договорись, что сначала попробуем подсадить два эмбриона, без запаса «снежинок». Но на всякий случай сохраним отдельно наш материал. Наверное, это глупо… Но мне хотелось именно так. Тем более средства позволяли.

Звонок мобильного бьет по напряженным нервам.

Даже в выходные Артур не может скрыться от своей работы.

— Я на минуту, — быстро целует меня в щеку и выходит.

Наверное, звонит Оболенский. Отец красавицы жены, к которой укатил Демьян. Я с трудом сдерживая глубокий вздох.

— Вы не слишком готовы, верно?

Вздрагиваю и смотрю на Ульяну. Она спокойна, а на губах понимающая улыбка. Боже, неужели все настолько очевидно?

Улыбка выходит нервной.

— Я… боюсь. То есть. Понимаете, после выкидыша…

Осекаюсь и плотнее сжимаю губы. Зачем это Ульяне? Сурмама ребенка вынашивает, а не жилеткой работает.

— У меня тоже был выкидыш, — неожиданно признается женщина. — Бывший муж избил.

Меня как током прошибает.

— О, боже… Простите.

— За что? Я просто хочу сказать, что понимаю — каково это, ощущать потерю. И путь мой брак был одной сплошной ошибкой, но ребенок в этом не виноват. И все же… Жизнь продолжается. Надо двигаться дальше и пытаться преодолеть трудности. Я очень надеюсь, что однажды встречу мужчину, которого смогу назвать мужем.

Но бесхитростные слова поддержки помогли мало. Вряд ли Ульяна представляет, каких ошибок натворила я.

— Вы его обязательно встретите, — улыбаюсь как можно теплее. — Да, я не слишком готова, но, наверное, к этому нельзя подготовиться.

Ульяна не успевает ответить — в кабинет заходит Артур.

— Прости, родная, — ласково гладит по плечу. — Опять проблемная бригада. Где они таких косоруких берут…

И муж вновь садится рядом.

— Продолжим? — интересуется у Ульяны.

Та кидает на меня вопросительный взгляд, и мне ничего не остается, как кивнуть. Продолжим, конечно. Назад сдавать поздно.

Тем более после этой встречи Артур идет к кардиологу. А это уже огромный плюс. Последнее время тревога за мужа лишь нарастает. Я вижу, как порой он морщится и потирает грудь. Ох, лишь бы перед врачом не стал геройствовать…

***

Демьян

За окном во всю сверкает гроза. Яркие молнии, окно все в брызгах — отражает огни вечерней Москвы, но я сюда не любоваться пришел.

— С тебя штука за беспокойство, — скалится Март.

А в глазах холодная чернота, ни намека на веселье.

— Две заработаешь, если поможешь банковский счет оформить.

— Гони лавэ, — хмыкает мой «подельник».

Расплачиваюсь наличными. В Марте я уверен — следак свое слово держит. Эту квартиру он умудрился через нескольких людей провести — теперь ни одна гнида лапу не наложит. А то, что Оболенский рано или поздно попытается это сделать — к гадалке не ходи.

Март натягивает куртку и уходит не прощаясь. В плане эмоций следак — полный инвалид. И я, кажется, тоже…

Падаю на кресло мешок и утыкаюсь взглядом в стену.

Хорошая квартира.

Просторная двушка, лоджия утеплена, интерьер ненавязчивый, светлый. Много воздуха. Окна в парк выходят, не шумно. И при этом почти в центре Москвы. Стоила она мне порядочно. Но что не сделаешь, только чтобы свое «логово» иметь.

Последнее время семейное гнездышко превратилось в натуральную камеру пыток. Юлия то мозг выносила, то в штаны лезла. Смешно сказать, последнего я не хотел еще больше, чем первого.

Глядя на разукрашенную и готовую на все жену испытывал безграничное… равнодушие.

Нигде не екало. И все эти примочки в виде прозрачного белья или лисьего хвоста и ушек вызывали желание развернуться и уйти. Две недели назад я так и поступил.

А потом, вдоволь нагулявшись по Москве, набрал Марта. Утром это было, думал — пошлет меня следак, но нет. Март оказался такой же ранней пташкой. Лично на встречу притопал — как всегда со щетиной, вороньем гнездом на башке и фирменной кривоватой ухмылкой. На первый взгляд и не скажешь, что мужчина лишь на пару лет старше меня.

Выслушал молча, а потом так же молча удалился. Вечером скинул смс, когда ждать результата.