Решение приходит моментально — Демьян. Он в компьютерах хорошо разбирается и, наверное, сможет проконсультировать или посоветует куда отвезти технику. Ужасно боюсь нарваться на недобросовестных работников.

Подхватываю телефон и пару секунд гипнотизирую его взглядом.

Чувствую себя дура дурой, но… Черт! Ничего лучше в голову не приходит!

Медленно выдыхаю и набираю смс. Обойдусь без звонков. Если не увидит, то и не надо. Придумаю что-нибудь. Хотя идей ровно ноль.

Но придумывать не нужно — ответ получаю через жалких несколько секунд. Как будто Ястребовский сидел с телефоном в руке и ждал моего сообщения.

«Нужно приехать посмотреть. Чем быстрее, тем лучше».

До боли прикусываю губу, набирая короткое «Приезжай».

Пусть так. Задерживать его не собираюсь — пусть глянет, быстренько.

***

Демьян

— Пациент скорее жив, чем мертв, — озвучиваю вердикт, рассматривая ноут со всех сторон.

Делаю это очень внимательно. Потому что один неосторожный взгляд в сторону взлохмаченной красотки с глазами на пол лица, и я рискую вылететь отсюда, как пробка.

А этого очень не хочется.

В высшие силы не верю, но сейчас очень хочется возблагодарить ангела или, может быть, черта, который так удачно толкнул Аленку под локоть.

— Сможешь запустить? — волнуется девушка. — Мне там буквально немного… кое какие данные на флэшку скинуть…

— А облаком не пользуешься?

Алена кусает и без того искусанное губы, нервно поправляет манжеты персиковой кофточки-разлетайки. Такая домашняя. Знакомая… В груди мучительно сжимается. И я с садистским удовольствием наслаждаюсь собственными ощущениями.

— Не пользуюсь, — бурчит недовольно.

Жму плечами и опять возвращаюсь к ноуту.

— Клавиатуру под замену, — сообщаю, пристраивая рядом все, что нужно для «реанимации». — Дай мне полчаса-час. Если не собираешься спать.

Все-таки уже к полуночи дело… Черт! Рассказать кому, что я таким временем симпатичной девушке реально ноут ремонтировал — пальцем у виска покрутят. Ведь есть куда более приятные занятия.

Хмурюсь, чтобы отогнать дурацкие мысли. Но тело реагирует вполне определенно. С Юлией у меня ничего не было давненько, а то, что было… Уже давно не то. Я чертовски ошибался, думая, что наша семья просто переживает кризис. Это не кризис, а агония. Прав был немец — мой побег от прошлого завел в тупик.

Ноут тихо жужжит и подмигивает мне загоревшимся экраном.

— Ой! — тихо вздыхает Аленка. — Заработало…

Я хмыкаю. Чудом заработало. Но теперь это не важно.

— Почему нет пароля? — строго гляжу на девушку. — Серьезно, поставь хотя бы самый простой… Только не «1234».

Аленка вспыхивает и поднимается с кресла. Откладывает в сторону телефон, который изучала, пока я копался с ноутбуком.

— Спасибо, — нервно переминается с ноги на ногу. Выжидающе смотрит на меня, а потом вздыхает. — Чаю?

И пусть меня обзовут эгоистом, но отказаться не могу.

— Только, если с твоими печеньками.

Кажется, Алена удивлена. Тонкие брови ползут вверх, на личике до того растерянное выражение, что хочется встать и…

— Печенье? Есть только то, которое «того не стоит».

Метко, ничего не скажешь. Помнит Алена мою несусветную глупость, когда я ей коробочку из-под печенья отдавал.

— Было стыдно признаться, что я его съел, — говорю на полном серьезе.

Алена фыркает и ретируется в кухню. Я слышу, как звенят чашки.

Сам же в это время неторопливо осматриваю комнату. Здесь мало что изменилось. Вот плед разноцветный Аленка явно с собой привезла. А еще фотки в рамках. Я вижу, как заботливо они расставлены по полкам вперемешку с фарфоровыми фигурками.

И везде она с Бесстужевым.

Злость обжигает хуже серной кислоты, но я стискиваю зубы. Что бы Алена не чувствовала к мужу, но это не обыкновенной благодарностью. Я заметил, как она иногда застывает, а взгляд становится отрешенным и грустным. И ее печаль вряд ли связана с моей персоной.

— Чай готов!

Дергаюсь, как будто вдоль хребта оголенным проводом перетянули. А перед глазами флэш-бэки пошли гулять — точно так же Алена меня звала к столу, в прошлом.

И, честно признаюсь, в то лето я беззастенчиво отъедался. Готовила Алена божественно, даже ее бабушка признавалась, что предпочитает внучкину стряпню.

Но сейчас пирогов можно не ждать. Аленка, скорее всего, выставит на стол… всю хлебницу? И еще сырники.

Сглатываю неприлично громко. Все сервировано, расставлено и выглядит очень аппетитно.

— Что? — жмет плечами гроза моей фигуры. — Артур тоже любил на ночь поесть.

Аппетит мгновенно исчезает. Давлю из себя ухмылку и сажусь за стол.

— Составишь компанию? — киваю на булочки. — Мне одному не осилить.

Поколебавшись, Алена присаживается на против. Лотерейный билет, что ли, купить? Сегодня мне везет.

Алена молча наливает себе чай и подхватывает сырник. Разговор начинать не торопится. Я чувствую ее нервозность.

— Так что насчет Облака? — интересуюсь, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

Но девушка неопределенно дергает плечом.

— Нужно, да. Хоть и не мое… Компьютеры — это не то, что мне интересно.

Смотрит с вызовом.

— Но веб-дизайн увлек, да?

Каюсь, просмотрел вкладки браузера. Алена не успела их закрыть.

Девушка хмурится и сильнее сжимает чашку.

— Просто любопытно. Да и какая тебе разница?

— Никакой, — Демьян жмет плечами, а я старательно разглядываю узор на скатерти.

Видеть его, такого домашнего, в обычном джемпере и джинсах оказалось неожиданно трудно.

Меня то и дело откидывает в прошлое, когда мы по вечерам сидели за столом, в бабушкином доме и я слушала воодушевлённые рассказы Ястребовского о будущем. Уже тогда мне нужно было понять — ни в одном из них не фигурировала наивная деревенская девочка. То есть я. Хотя бы потому, что Демьян упорно бежал от всего этого болота.

— …Но ты действительно обладаешь хорошим вкусом, — продолжает, словно не замечая моего молчания. — Или так понравилось высчитывать сметы?

В самое больное ударил!

Нет, сметы я терпеть не могла. И всю эту возню тоже… Но фирма Артура нуждалась в руководителе. Ради нашего ребенка.

Из груди рвется вздох. Я старалась проводить с Ульяной так много времени, насколько позволяли приличия — у нее ведь и своя жизнь есть! Но оказалось, что тяжело — мыслить о будущем материнстве, при этом не находясь в положении.

— … Я три года потратил на попытки сделать из себя крутого дельца, — хмыкает, осторожно отпивая глоток чая. — С первым проектом меня кинули. Ты знаешь…

Да, я слышала не раз, как поступили с Демьяном его закадычные дружки. Подло и мерзко.

— А после меня слегка увлек весь этот, — щелкает пальцами, — шик-блеск. Оболенский умеет поездить по ушам, и они, как оказалось, у меня большие и удобные для лапши. Но уже к концу первого года я отчетливо понял — не мое. Тянуло обратно за клавиатуру. Видеть, как из обычных цифр и знаков рождается нечто сложное, это… — голубые глаза туманятся, — это тоже своего рода стройка. Только виртуальная. И я начал возвращаться к любимому занятию. Потому что заставить себя работать, конечно, можно, но какой смысл, если есть шанс заняться любимым делом?

Сердце мучительно колет. Не хочу откровенностей от Демьяна. Но его слова бьют точно в цель.

Теоретически, я могу повесить все на замов и заняться тем, чем хочу. Стать этакой беспечной леди, у которой на уме саморазвитие, духовные практики и черт знает, что еще… Но не могу!

— У меня есть обязанности, — отсекаю, но голос предательски срывается.

К счастью, Ястребовский не собирается меня отговаривать.

Он вообще на редкость покладист, и в этом мерещится подвох. В интерес Демьяна я не верю. Но, может, он действительно хочет наладить общение? Без всяких подводных камней. В конце концов, мы — взрослые люди. Я тоже несу ответственность за прошлое, как бы не хотелось повесить всех собак на Демьяна. И сегодня он действительно помог.