А я понимаю, что не дышала все это время. Испугалась, что Артур говорит про Ястребовского? Да нет, быть не может.

Отправляю в рот кусочек стейка и старательно жую, чтобы скрыть смятение и недовольство. Похоже, одним посещением Генриха Вольфовича я не отделаюсь.

А Артур замолкает и двигает к себе десерт.

Ест сосредоточенно и быстро.

— Прости, опять я сорвался, — ворчит, не поднимая глаз от тарелки. — Сегодня мне нужно будет поработать.

А я качаю головой. Ну что за глупости? На то и жена, чтобы слушать. Демьяна я тоже слушала… Только вместо того, чтобы нырять с головой в работу, он меня в охапку хватал и…

Откладываю вилку в сторону и первой встаю из-за стола. Подхожу к мужу.

— Артур, ну что за глупости? — шепчу, обнимая за шею. — А может, отдохнешь?

Между нами никогда не кипели африканские страсти, но сейчас мне очень нужны крепкие мужские объятия. Не хочу больше думать о Ястребовском! Пусть сгинет, а я вернусь в привычный и такой уютный для меня ритм жизни, где все понятно и ничего не болит.

А муж гладит меня по руке и отстраняется.

— Прости, родная. Ты же знаешь, как важен этот проект.

— Знаю.

Я целую мужа в щеку, а внутри колет по-женски глупая обида. У Артура все проекты важные. За каждым он ходит, как будто на пьедестал ставить хочет.

Настроение становится гаже некуда.

К счастью, мужу опять звонят, и он просто не замечает моих поджатых губ и бегающего взгляда.

Артур уходит в кабинет, а я принимаюсь за уборку. Уж это занятие мне точно поможет собраться. Когда-то именно любовь к порядку и кулинарии привела меня в дом Артура.

Со временем я стала тут хозяйкой. От горничной и фиктивной жены к жене полноправной. Глупо позволять прошлому разрушить настоящее.

Но впервые мне стало по-настоящему обидно, что Артур предпочел работу.

Демьян

Очень мне хотелось посмотреть в глаза Елене Николаевне после того, как я застал сладкую парочку в кафе. Как на зло несколько дней госпожа Бесстужева — или Бесстыжева? — не попадала в поле зрения.

С силой тру переносицу и ослабляю галстук.

Совсем крыша поехала — в чужую постель лезть. Это дело Бесстужева — нехватка кальция в организме. Но не отпускает ведь!

Не могу представить Аленку, раздвигающую ноги перед каким-то левым мужиком. Не вяжется образ прошлого с нынешним, хоть ты убейся.

Может, поэтому так цепляет? Хочется на сто процентов убедится, что ничего особенного в умнице-отличнице нет и не было.

— …Ой, да ладно тебе, Валь. Юбочки-реснички… Ты шефу нафиг не сдалась. А будешь задницей крутить — вылетишь. Он так уже троих уволил.

Тихий разговор, доносившийся из-за приоткрытой двери бухгалтеров, заставляет остановиться.

Ненавижу сплетни. Но вместо того, чтобы просто зайти в отдел и тем самым прервать поток бреда, я внимательно слушаю.

— У меня бронь, — хмыкает другая девица. Наверное, та самая Валя. — А брак у них все равно фиктивный!

Вот сейчас мне становится очень интересно. Как я раньше не додумался? Это многое объясняет. И отсутствие детей тоже.

Каюсь, вчера полюбопытствовал немного о семье Бесстужевых. Уже три года в браке, а без наследников. Помнится, Аленка очень трепетно к детям относилась, и они ее обожали. А для меня это еще один минус — раньше сорока отцом становится не планировал.

— … А эта курица белобрысая мне не конкурентка, — продолжает Валя. — Я ее быстро к ногтю прижму.

— Елена Николаевна тебя на стажировку устроила, — замечает кто-то.

А девчонка только смеется:

— Сама виновата, значит.

Внутри болезненно екает. И треклятая совесть опять дает о себе знать — ставит в один ряд с этой дурой неблагодарной. Я ведь Аленой тоже, по сути, воспользовался. Морщусь и все-таки захожу в кабинет.

При виде меня женщины мигом затыкаются.

Валю узнаю безошибочно — типаж уж больно характерный. Стервозненький такой, но с деревенским проносом. Очевидно приняв мое внимание за интерес, девка игриво хлопает наращёнными ресницами и заправляет за ушко темный локон.

— Ой, здравствуйте, — тянет кокетливо.

А у самой взгляд наглый и хитрый, как у лисы.

Игнорирую приветствие и разворачиваюсь к одной из ее коллег.

— Я за сметами, — бросаю сухо. — Вам должны были позвонить.

Полная, похожая на колобок, женщина начинает суетится.

— Да-да, конечно. Сейчас, — суетливо перебирает папки.

А между лопаток жжет оценивающий взгляд Валентины, или как ее там. Девчонка даже не пытается скрыть интерес и этим до жути напоминает Юлию. Она всегда напролом перла. Первая подсела в клубе, ну а потом завертелось все.

Мысленно ругаюсь, вспоминая последний наш разговор. Несколько дней от благоверной ни слуху ни духу — характер показывает. А я не горю желанием опять слышать дебильные обвинения. Надоела. Пусть ее Оболенский выгуливает. Вчера мне сообщения все слал — очень уж за контракт дрожит. И за дочурку свою заодно… Все мечтает сделать из нее домашнюю девочку. Такую, как Алена.

Морщусь, недовольный собственными мыслями. Не командировка — одно наказание.

— Пожалуйста, — женщина наконец-то протягивает мне нужную папку.

Отлично!

Совещание вот-вот начнется, и мне лучше бы не опаздывать.

Благодарю и, перехватив папку, делаю шаг из кабинета.

И чуть не влетаю прямиком в — надо же! — саму Елену Николаевну! Но ничего сказать не успеваю — девушка шарахается в сторону, как от прокаженного, а в следующее мгновение я уже ловлю ее около самого пола.

***

— Пусти!

Бью локтем и попадаю во что-то твёрдое.

Боли не чувствую — только дикое желание освободиться от крепкой мужской хватки. Демьян очень сильный, я помню. И отчаянно пытаюсь забыть!

— Простите Елена Николаевна, — рычит Демьян. — В следующий раз будете ходить с отбитой задницей.

И, аккуратно поставив на ноги, отступает на шаг.

А я нервно одергиваю пиджак, краем глаза замечая любопытные взгляды из бухгалтерии.

Очень хочется громко ругаться или, лучше, бежать прочь. Хуже места для встречи с Ястребовским придумать нельзя! Теперь слухи поползут да такие, что заранее противно. Хорошо, что Артур не ревнует, но и повода я не даю. А тут… Ох, скорее бы Демьян улетел в свою Москву.

— Уж лучше отбитая задница, — парирую максимально холодно. — До свидания.

Пытаюсь обогнуть мужчину, но Демьян даже не думает отступать в сторону.

Внутри неприятно тянет. У меня нет желания проводить рядом с Демьяном на секунду больше чем надо. Но и на людях много не выскажешь. А может, это к лучшему.

— Не так быстро, Елена Николаевна, — Демьян опасно щурится, на высоких скулах играют желваки. — У меня тут авария, — кивает на разлетевшиеся листы бумаги. — Из-за вас, между прочим.

На мгновение теряю дар речи.

Это что же, Ястребовский мне на коленях ползать предлагает?

— Я уверена, у вас хватит интеллекта справится с этой задачей самостоятельно, — будто со стороны слышу свой голос.

И, развернувшись, иду обратно к лифту. А нервы как натянутые струны дрожат. И походка деревянная, неживая.

К счастью, Демьян не торопится меня догонять. И это хорошо. Я отчаянно нуждаюсь в передышке.

Залетаю в первую же подвернувшуюся уборную и бегом к зеркалу. Шиплю сквозь зубы, недовольно осматривая себя. Позорище, слов нет! Щеки красные, глаза блестят.

Для полноты картины осталось только разрыдаться перед Ястребовским и попытаться ему пощечину залепить.

Когда-то этого очень хотелось. Захлебываясь горькой болью, я мечтала то подкараулить Демьяна и высказать ему все, то встретить с холодным достоинством.

Показать, что больше он для меня ничего не значит.

Но и на это я оказалась не способна. Выдержала всего один жалкий вечер, а теперь вот стою в туалете и пытаюсь привести себя в порядок.

Глубоко вздохнув, я кладу папку с документами рядом с раковиной и лезу в карман за блеском для губ.