– Как это произошло? – Райвен заметно побледнел.

– Как выяснилось, герцог Алькьярн жив. Насколько я понял из разговора с Кхарром, он предложил ей выбрать между прежним кланом и Шантарой. Вольно или нет, но выбор она сделала, причем не в нашу пользу.

Каратель вздохнул.

– Значит, выбор у нее был, – горько усмехнулся он. – Видимо, нет ничего, ради чего стоило бы распрощаться с прошлым и остаться в Шантаре.

Мне невыносимо захотелось отвесить ему оплеуху.

– Вот и спроси ее сам, – огрызнулся я. – Пусть в глаза скажет, что ушла добровольно, что не любит, что ты ей не нужен, а до этого не смей в ней сомневаться.

Думал, Райвен разразится гневной тирадой, но он весь как-то сник, опустил плечи, заляпанное кровью крыло повисло.

– А если и так? – спросил он, глядя в пол. – Если правда не нужен?

– Вот тогда и будешь переживать, – я хлопнул его по плечу, и обратился к Кэдрин. – Ты говорила, Рейн надо защищать, что мир на грани разрушения. Что это значит?

– Мы с братом любим и почитаем свою Богиню, но ни один из нас никогда не желал ее возвращения. Вы знаете, что она творила, будучи в заточении. Кровавые ливни, черная луна, чумной туман. Про драконов и полчища порожденных ею монстров уже молчу. Но если она освободится, весь мир утонет в крови. Она не оставит в живых ни своих врагов, ни союзников. Алекс защищал Рейн от Тенелова и был готов убить ее сам, лишь бы она не исполнила пророчество. Теперь же у него прямой приказ Никсы, и ослушаться он не может. Она вернула ему жизнь и пожелала видеть дитя с красными глазами. Он попросил меня защитить ее по дороге в Шаенон, но, видимо, она сама каким-то образом сообразила и переместилась в город до того, как я с ней встретилась. Сейчас они у Богини, и, боюсь, здесь мы уже ничего не можем сделать.

Я, кажется, запутался. Хотят или не хотят принести Рейн в жертву? Грозит ей опасность или не грозит? Что сделает с ней Черный Вран, если найдет? Вернется она из недр Скаландра, или не вернется? И что, мы так и будем сидеть в разгромленной таверне и ждать непонятно чего? Кажется, Райвен решил так же.

– Вы как хотите, а я отправляюсь за ней. Хоть к Богине, хоть к земляному дракону в зубы, какая теперь уже разница?

Я усмехнулся. Узнаю карателя. Пропустив его вперед, я вышел из таверны. На Шаенон опустилась ночь, и город как будто вымер. По стенам домов скользили неясные тени, в переулок, в котором мы оказались, практически не падал свет редких фонарей, но я вздохнул полной грудью посвежевший воздух и обернулся. Кэдрин, недовольно поджав губы, следовала за нами.

– Сначала в Бракор, – отозвалась она на вопросительный взгляд Райвена, когда он закончил выплетать каркас телепорта. – А оттуда к Скаландру. И да поможет нам Богиня, как бы нелепо это ни звучало.

Рейн Эльвин-Грим

Телепорт закружил нас в сияющем вихре, и я зажмурилась, оберегая чувствительные глаза. Тело как будто рассыпалось на мельчайшие песчинки, из-под ног исчезла опора, и все, что я чувствовала – мои пальцы, переплетенные с пальцами Алекса. Я держалась за него, как за якорь, изо всех сил надеясь, что бушующая стихия не разделит нас и не раскидает в разные стороны. Но метание огней вокруг постепенно улеглось, и на короткое время мы застыли в абсолютной темноте и тишине. И чего, спрашивается, испугалась? Первый раз в телепорте, что ли?

– Идем, – на этот раз эльф не тянул меня за собой, даже руку выпустил, но я послушно шагнула вперед, сойдя с гаснущего узора на полу. Его голос эхом отразился от стен, и я попыталась понять, где мы оказались. Постепенно тьма вокруг рассеялась, и стало видно, что мы находимся в огромном зале, залитом мягким золотистым светом. Чем-то это напомнило мне Дворец Безмолвия, но здесь не было ни единого окна, и свет как будто исходил от самих стен. Потолок терялся в полумраке, и единственное, что я смогла бы сказать – он безумно высоко. Под ногами были прямоугольные каменные плиты, как и в большинстве зданий Сумеречного Континента.

– Что это? – шепотом спросила я.

– Темница Никсы, – так же шепотом ответил Алекс и кивком головы указал на высокие двустворчатые двери впереди. – Нам туда.

Каблуки громко стучали по каменному полу, и с каждым шагом мне делалось все более не по себе. Зачем мы идем туда? Почему? Что нас там ждет? Почему здесь не кишат монстры – порождения Богини? Где охрана? Где атмосфера преисподней, ведь мы в самом сердце Элизиума? Вопросы копились, и я сама не заметила, как все сильнее замедляя шаг, совсем остановилась.

– Рейн, – Алекс, наконец, заметил, что я не следую за ним.

– Мне страшно, – одними губами произнесла я, а рука сама потянулась к оружию. Знаю, здесь оно не поможет, но пока страх не сковал меня окончательно, лучше подготовиться. Посмотрела в самые синие на свете глаза и увидела там отражение собственных переживаний. Ему тоже страшно и тяжело, его терзают сомнения в правильности выбора. Почему, Алекс? Что будет, когда мы придем? Я вижу, что нет нужды задавать эти вопросы вслух, он прекрасно понимает меня без слов.

– Я не ждал, что ты появишься в Шаеноне, – кажется, мне решили выдать еще небольшую порцию правды. – Кэдрин должна была привести тебя ко мне, в условленное место.

Я усмехнулась. После того, в чем я ей призналась, она бы мне как минимум сломала челюсть, а потом, может, выполнила бы просьбу брата. Кажется, эта мысль тоже отразилась на моем лице, потому что Алекс покачал головой.

– Я сидел в таверне, и один любопытный разговор привлек мое внимание. Группа авантюристов обсуждала, что в недрах Скаландра появился жнец, охраняющий проход к темнице Никсы, и что никто из тех, кто решился попытать счастья, не вернулся обратно. Они говорили, что Артур Этис так же посылал обученных воинов, чтобы попытаться разрушить оставшиеся замки, но они погибли. Ходят слухи, что тот счастливчик, что сможет одолеть жнеца и забрать его меч, разобьет оковы и выпустит Богиню из темницы.

Я невольно поежилась. От одной мысли, что Никса, Тьмой Укрывающая вырвется на волю, кровь стынет. Не хочется богохульствовать, но есть серьезные опасения, что у матери чудовищ большие проблемы с психикой, и обретя свободу, она со стопроцентной вероятностью устроит геноцид обитателям Алассара, не делая различия между темными эльфами и всеми прочими. Для того, чтобы судить, хватает того, что она устроила, будучи в заточении.

– Нам придется сразиться с этим монстром? – изо всех сил надеясь на отрицательный ответ, осторожно поинтересовалась я.

– Я не знаю, – покачал головой эльф. – Я знаю не больше, чем ты, о том, что ждет нас за этой дверью.

Очень хотелось поддаться уговорам внутреннего голоса, и, оглушив Алекса заклятием, сбежать и спрятаться так, что он никогда в жизни меня не найдет. Но, по сути, нет никакого принуждения. Он не тащит меня на аркане, мои руки не связаны и воля свободна. Почему я иду за ним? Я взглянула на эльфа, пытаясь разобраться. Я слишком многим ему обязана – это во-первых. И я все еще безгранично ему доверяю. Заметив мой взгляд, Алекс усмехнулся. Пытается подбодрить?

– Нет смысла оттягивать неизбежное, – тихо сказал он. – Идем.

А может, все-таки оглушить?

Но я должна получить ответы, которых не знает Алекс. Да и вообще, мы слишком далеко зашли, чтобы поворачивать назад. Собрав волю в кулак, я все же пошла вперед. И если в начале пути еще была какая-то надежда, то возле самой двери она окончательно умерла. Я беспомощно уставилась на Алекса, но он лишь пожал плечами, и, вытянув меч из ножен, вошел первым. Глубоко вздохнув, как будто собралась нырять, я последовала за ним.

Зал, в котором мы оказались, не поражал своими размерами, подобно первому. Мягкий свет заливал широкие каменные ступени, ведущие к тонущему во мраке возвышению. Запах, почудившийся мне еще на подходе к Скаландру, усилился. Теперь я явственно чувствовала аромат вишни. Кожу закололо от какого-то жуткого предчувствия. Мертвая тишина давила на психику, пока глаза постепенно привыкали к царящему впереди сумраку. Остановившись у самого подножия, Алекс призвал световой шар, и тот послушно завис над его плечом.