Рэн еще долго смотрел в его спину с белым жутковатым черепом на куртке, не понимая, с какой стати ему был задан такой нелепый вопрос.

Вот и сейчас, стоя перед зеркалом и глядя в свое унылое отражение, Рэн все еще не понимал, отчего из всех возможных вопросов Ю Си спросил какую-то нелепость.

Шен открыл глаза и увидел перед собой улыбающееся лицо Муана. Это было приятное пробуждение, несмотря на то что весь его бок болел из-за неудобной позы на жесткой каменной лавке.

— Время завтрака? — улыбнувшись и потягиваясь спросил Шен.

— У меня для тебя сюрприз, — довольно ухмыльнулся Муан.

Шен выгнул спину, пытаясь размять затекшие мышцы, и пытливо взглянул на прославленного мечника. Следя за его движениями, Муан отчего-то вспыхнул.

Шен сел прямо, положив руки на коленях как послушный ученик в ожидании слов учителя.

— Закрой глаза, — потребовал Муан.

Шен исполнил указание, ощущая зарождающееся в груди веселье. Что бы Муан ни задумал, это было приятно-интригующе.

Муан протянул руку и дотронулся до его ладони. Когда их пальцы соприкоснулись, Шен чуть вздрогнул от неожиданности. Муан жадно рассматривал черты его лица, сейчас — такие расслабленные и немного насмешливые. Уголки его губ чуть подрагивали, и Муан подумал, что ему нравится дразнить его. Другой рукой он легонько убрал прядку с его лба, и Шен вновь чуть вздрогнул, ощутив невесомое прикосновение, а затем улыбнулся, то ли смеясь над собой, то ли просто наслаждаясь моментом.

Шену подумалось, что он точно знает, куда в следующий раз прикоснется Муан. А прославленный старейшина пика Славы совершенно не собирался этого делать, пока внезапно не осознал, что поступить по-другому было бы по меньшей мере нелепо. Он склонился над Шеном, запустив пальцы в волосы на затылке и чуть запрокидывая его голову, и припал к губам в легком и вместе с тем довольно жарком поцелуе, и почувствовал, как губы Шена под его губами расплываются в улыбке. А затем, когда сконфуженный мечник чуть отстранился, Шен потянулся рукой к его волосам и, намотав на палец прядь, дернул на себя.

Муан, не ожидающий такого поворота событий, смог вновь контролировать свои мысли далеко не сразу. Наконец, он отстранился и вгляделся в лицо Шена, хотя и без взгляда мог почувствовать, что то, что происходило сейчас, совершенно не походило на вчерашний самоуничижительный акт, и чувства Шена не были поддельными.

— Увидь нас кто сейчас, вас бы обвинили в безнравственности, старейшина, — прошептал Муан в миллиметре от его кожи.

— О, я всего лишь поддерживаю репутацию. Если кому здесь и следует опасаться, так это тебе. Впрочем… уже поздновато.

— Для меня стало поздно уже давно, — признал мечник и, целомудренно чмокнув его в висок, отстранился и выпрямился.

— Это и был сюрприз? — уточнил Шен.

— Кхм… нет, — искренность этого вопроса смутила прославленного мечника. — Это была… спонтанность.

Обескураженный взгляд черных глаз с золотыми сполохами отчего-то заставил Муана ощутить жар, растекающийся по телу, словно эти сполохи зажигали нечто внутри него. Нечто, о существовании чего он и сам не ведал.

Внезапно в его сердце закралось сомнение. Шен вел себя слишком беспечно, и Муан не ощущал даже отголоска сковавшего вчера его чувства льда. Значило ли это, что старейшине пика Славы удалось полностью растопить его? Или Шен просто сменил внешний вид стены, за которой прятался? Сейчас он казался улыбчивым и благодушным. Напоминал того Шена, который смеялся слишком сильно, потому что был ранен.

Впрочем, у Муана как раз был способ проверить.

Он потянул его на себя и, заставив подняться, развернул лицом к лавочке и указал правее. Шен с недоумением увидел, что камни в том месте словно бы толкает нечто из-под земли.

— Что это? — спросил он и присел рядом, не дожидаясь ответа.

Он аккуратно приподнял верхний камень и отложил в сторону. Из образовавшейся щели пробивался розовый бутон.

У Шена перехватило дыхание. По голове словно обухом стукнули, и она совершенно перестала соображать. Он просто сидел на корточках и пялился на розовый бутон. Пялился, пока глаза не защипало, а боль в груди не стала волнами растекаться по телу. Только тогда он сделал следующий вдох.

Муан сел на лавочку, внимательно следя за движениями и эмоциями старейшины пика Черного лотоса. А Шен рухнул рядом с цветком и продолжал смотреть на него, не отдавая себе отчета в том, что делает и что происходит вокруг. Он сидел так довольно долго, а затем запрокинул голову и расхохотался.

Казалось, из него еще не полностью выветрился алкоголь, вкачанный в свои вены Муаном. Иначе как объяснить то состояние отчаянной эйфории, которое охватило его в этом моменте? Мир приобрел особую отчетливую яркость и вместе с тем сузился до розового бутона, пробивающегося из-под камней. И это был всего лишь цветок, но для Шена в нем сошлось куда больше. И главным среди многообразия мыслей и чувств было слово надежда.

Он почувствовал, что этот мир все же способен меняться.

И этот мир словно бы… наконец-то… ответил взаимностью на его любовь.

Может быть, когда-нибудь все в самом деле получится и пик Черного лотоса превратится в цветущий сад. Не скоро. Но. У него все еще есть надежда.

Муан не до конца понимал, почему в это растение Шеном вложено столько чувств. Он ощутил укол ревности. Но затем Шен посмотрел на него сияющими глазами и, протянув руку, спросил:

— Ты понимаешь, что это значит?

Муан перевел взгляд на розовый бутон, пробивающийся прямо посреди площади и, вложив руку в протянутую Шеном ладонь, предположил:

— Что твои усилия не оказались напрасными?

Шен мгновение смотрел на него, а затем воскликнул:

— Да! Мои усилия не оказались напрасными!

Муан снисходительно и тепло улыбнулся и помог ему подняться с земли.

— Я никогда не сомневался в твоих способностях, — спокойно поведал он.

Шен на мгновение задумался.

— Дело ведь вовсе не в способностях! А… в…

— В чем?

— В… я… не могу подобрать слов, — с удивлением признался Шен. — Я… я не знаю.

Муан тепло потрепал его по голове, заставив тем самым мгновенно ощериться, словно кот, которого погладили против шерстки.

Этим утром старейшина Лев не мог найти себе места. Даже выпивка не способна была отвлечь его мысли от открывшейся истины. Нужно было обсудить это с Шеном еще вчера, но старейшина пика Черного лотоса не спешил навестить старого друга.

Лев посмотрел на лежащие на столе потрепанные листы и постучал пальцами по столешнице. Может, и не нужно в этом копаться. Знает ли об этом Шен? И стоит ли Леву показывать свою осведомленность? Что, если он давно знает? Нет, не может быть. Но если все же… А если не знает? И что знает Шиан?

Нет, все же совершенно точно Лев не тот человек, который способен взять на себя решение в этом вопросе. Лев вскочил из-за стола и сгреб листы. Он прямо сейчас пойдет к Шену и переложит на него ответственность!

— Лисица так сказала?

Шен только что выслушал рассказ Муана о разговоре с лисицей.

— Если так подумать… Когда я нес сажать цветок, я подумал о том, как он превращается в дерево возле этой самой лавочки. Полагаешь, это может быть причиной?

— Лисица сказала, что он способен откликаться на чувства хозяина. Что бы это ни значило…

Шен сокрушенно покачал головой. Теперь, когда цветок выжил, он почувствовал сокрушающий стыд из-за того, что позволил себе так переживать. Он перевел взгляд на Муана. Тот все еще стоял рядом, излучая счастье и тепло. Похоже, ситуация приводила его в восторг.

Шен отвел взгляд и постарался не думать об этом, иначе у него начинала кружиться голова и дыхание сбивалось. Подобной эйфории ему ощущать давненько не доводилось, и разум отказывал. Волевым усилием собрав разбегающиеся мысли, он произнес:

— Пустоты под пиком Черного лотоса… Имелась ли в виду расщелина, где гнездилась Глубинная тьма, или есть что-то еще?

Муан продолжал глядеть на него замутненным взглядом. Этот взгляд просто сводил с ума! Выразительно изогнув бровь, Шен сложил руки на груди и застыл в ожидании ответа.