Однако Шен заметил одну странную деталь: тьмы в его мерцающей энергии стало больше, чем света. Мерцающая тьма казалась темнее, чем раньше. Или это иллюзия? Может, из-за темноты подземелья?

Это была не иллюзия, и Шен это прекрасно понял. Осознал еще тогда, когда черная энергия сожгла призрак. Внутри него нечто колебалось, словно две неуравновешенные чаши весов. И темная, отчего-то, перевешивала.

По какой-то причине.

Вот только по какой? Словно в нем недоставало света для равновесия.

Когда Шен выбрался из подземелья, солнце уже висело над горизонтом. Никого еще не было, и Шен в одиночестве остановился посреди замковой площади. Настроение было каким-то тягостным. Вот он вроде бы жаждал остаться один, а теперь раздражался из-за того, что солнце почти село, а никого еще нет.

«Они ждут, что я буду искать дрова в темноте?!»

Точно, дрова. В прошлый раз они жгли стол, но из чего сделать костер теперь? Шен задумчиво посмотрел по сторонам. Каменные лавочки и парапет явно не подходили для этих целей.

Здравых идей, где раздобыть дров, так и не появилось, зато, пока Шен думал о деревьях, он вспомнил о розовом цветке. В его воображении тот должен был уже превратиться в дерево, но ничего подобного, конечно, не произошло.

«Да и не может он стать деревом, — подумал Шен. — Муан же оторвал ветку от куста».

Шен с волнением направился к тому месту, куда его посадил. Сперва он подумал о том, что дни были солнечные и цветок должен был напитаться энергией. Затем испугался, что, возможно, земля пика Черного лотоса не имеет никаких питательных веществ и непригодна для жизни. И почему он раньше об этом не подумал? Воодушевился, что цветок не сгинул, пока рос в горшке неподалеку от Глубинной тьмы, и отчего-то решил, что ему теперь ничего не страшно.

Сердце колотилось, когда он дошел до того места, где посадил его. И оборвалось.

На черной земле лежало несколько тонких, выжженных солнцем листьев. Розовые бутоны скукожились и превратились в нелепые сухие шишки.

— Это… это всего лишь цветок, — вслух произнес Шен. — Всего лишь цветок.

Вот теперь он и впрямь осознал, что кто-то умер.

Глава 210. Отражая меркнущий свет

Муан нашел его только благодаря связи. В противном случае у прославленного мечника и в мыслях не было бы искать так близко к земле.

За замковой площадью Шен неподвижно лежал на черной земле, свернувшись в клубок. Казалось, его тело укрывает нечто на земле. Левая рука накрывала сухие листья. В черных волосах запутались мелкие угольки от раскрошившихся веток кустов. Лицо его выглядело отрешенно-спокойным, а эмоции словно застыли.

Муан опустился на колени рядом с ним. Светлые одежды мечника тут же нацепляли грязь.

Шен продолжал делать вид, что не замечает его, хотя Муану было очевидно, что это не так. Он мог только догадываться, что его тревожит. Слишком многое случилось за время этого короткого путешествия, и слишком близко Шен многое воспринял. Но он ведь… не может по-другому, не правда ли? Хотел бы Муан забрать все его тревоги.

Шен, наконец, прекратил прикидываться частью ландшафта. Он протяжно вздохнул и сел. К щеке прилипла земля, и в другой ситуации это показалось бы Муану милым и забавным. Но сейчас было не до веселья.

— Почему ты лежал здесь?

Шен повернулся к нему, вгляделся в лицо и пожал плечами. Муан прождал еще какое-то время, но тот, очевидно, не собирался отвечать. Мечник протянул руку и провел ладонью по его щеке, стирая землю. Перекатывающиеся под пальцами крупицы земли, казалось, способны поцарапать тонкую бледную кожу. Но этого, конечно, не произошло.

Стерев землю, Муан не удержался и медленно провел большим пальцем по его губам. Показалось, в глубине глаз Шена нечто вспыхнуло в этот момент, но слишком быстро пропало, словно подавленное неукротимой волей. Он перехватил ладонь Муана своей и неторопливо отстранил от своей щеки, однако продолжил сжимать.

— Ты пришел на ужин? — спокойным тоном спросил Шен, будто они не сидят сейчас непонятно где, а ведут светскую беседу у крыльца черного замка.

Муан вгляделся в его лицо и нахмурился. Учитывая, в каком состоянии он его нашел, ему не хотелось менять тему.

— Ты не расскажешь, что произошло? — это прозвучало настойчивее, чем раньше.

— Все в порядке.

Захотелось схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы вытрясти из него эту дурь. Муан пока еще сдерживался. Он внимательно оглядел землю, где лежал Шен. Он на самом деле не думал, что может найти в ней ответы, он просто пытался собраться с мыслями, чтобы перейти в наступление. Сломанные веточки и ссохшиеся шишечки. Муан поднял одну, покрутил в руке. Походило на бутон.

— Что это?

Спрашивая, Муан смотрел на бутон и не видел лица Шена, но ему и не нужно было: шквал эмоций, что его накрыл, едва не заставил вскрикнуть. Муан быстро вскинул голову и с испугом вгляделся в его глаза. В Шене, казалось, что-то боролось, и по мере того, как некое убеждение побеждало, его эмоции стихали, вновь покрываясь коркой льда. Однако он не замечал, что его ногти до крови впились в ладонь Муана, которую он так и не отпустил.

Он не просил помощи. Но отчаянно жаждал ее.

Кровь потекла по пальцам Шена, привлекая его внимание. Он опустил взгляд и оторопело уставился на раненную, доверчиво лежащую в его руке ладонь.

— Прости… — ошеломленно прошептал Шен.

Муан молчал, продолжая рассматривать его лицо.

— Я… Я правда… — начал Шен и замолчал.

Он опустил голову, глядя на руки Муана: окровавленную и сжимающую сухой бутон розового цветка.

«Лучше бы он плакал, — подумал Муан. — Или напился». Ему нужно было, чтобы Шен выпустил эмоции, раздирающие его изнутри, схоронившиеся под коркой льда некой холодной мысли, что так его гложет.

Но Шен не плакал. И он не способен напиться.

Притянув к себе руку мечника, Шен уткнулся губами в кровоточащую ранку и прикрыл глаза. Муан ощутил жар его дыхания и холод его губ на своей коже. Пламя и лед будто соединились в одном человеке. Пламя на поверхности льда. Как огонь мерцающего ядра в его груди.

Муан отстранил свою окровавленную руку, другой притянув Шена к себе. На губах Шена была его кровь, и этот терпко-солоноватый вкус чуть не заставил Муана потерять над собой контроль. Он хотел стереть этот вкус с его губ, он все сильнее впивался в них. Он подмял Шена под себя, опрокинув обратно на черную землю, прижал его так сильно, словно опасаясь, что в ином случае тот вырвется и убежит. Но на самом деле Муан вообще был не способен думать в этот момент, не то, чтобы опасаться.

Заново проступившая на его губах кровь заставила Муана отпрянуть. Неистовость, которую мечник проявил при этом поцелуе, никак не согласующаяся ни с нежностью, ни с осторожностью, неприятно удивила его. Еще тяжелее было осознание того факта, что Шен поддался поцелую, но не ответил на него. Муан навис над старейшиной пика Черного лотоса на выпрямленных руках и вгляделся в его черты.

Волосы Шена разметались по земле, его руки были безвольно раскинуты в стороны, а грудь учащенно вздымалась. Но кожа казалась еще бледнее, чем раньше, выразительно контрастируя с кроваво-алым цветом, растекшимся по губам. Он выглядел крайне соблазнительно сейчас, особенно если не глядеть в его глаза. Взгляд все портил: в нем была некая отчаянность и даже покорность, так ему несвойственная.

А затем он закрыл глаза, словно приглашая его продолжать, словно отдаваясь на его волю.

Волна дрожи прокатилась по телу прославленного мечника, будто на него вылили ушат ледяной воды. Муану подумалось, что Шен сошел с ума. Чего он пытается добиться? Казалось, будто только Муан может удержать его от падения, и сейчас, этим поведением Шен пытается даже их близость перевернуть в нечто, чем можно себя наказать.

Муан навис над ним так, чтобы глядеть в глаза, сжал пальцами подбородок, удерживая в одном положении, и повелительно произнес: