— Нужно уходить, — напряженно произнес Шеин.

Отец Муана вывернул перчатку вместе с зажатой в ней сферой и протянул Шеину. Тот с недоумением, отчетливо читавшемся на его лице, механически принял перчатку и спросил:

— Зачем вы отдаете это мне?

Муан-старший покачал головой.

— Я не могу уйти.

— Не можете?

— Я не могу оставить ее здесь, одну.

Шеин молчал, осознавая услышанное.

— Но как же ваши дети? — наконец, произнес он. — У вас есть дети, которым нужен отец.

Муан-старший с решительностью посмотрел на Шеина и сжал в своей руке его пальцы, обхватывающие перчатку со сферой.

— Пообещайте мне. Обещайте, что дадите им это лекарство. Обещайте, что проследите, чтобы они выжили, и позаботитесь о них!

— Вы сами должны это сделать, разве нет?!

— Я плохой отец. Я ужасный отец, но я не могу жить без нее. Я не хочу жить без нее. Даже ради наших детей.

Шеин вгляделся в его глаза. Он понял, что бесполезно пытаться вразумить человека, который смотрел вот так.

— Вы и госпожа спасли мне жизнь. Я отплачу свой долг жизни, позаботившись о ваших детях. Я обещаю, что прослежу, чтобы они больше не болели. Тысячелетнее бессмертное ядро, даже разрезанное на две части, укрепит их тела, возвысив над другими людьми. Вам не о чем беспокоиться.

— Спасибо.

Шеин опустил голову, не в силах продолжать смотреть в его глаза.

— Спасибо, — повторил Муан Хэн. — И еще, когда будете уходить, обрушьте проход за своей спиной. Больше никто не должен попасть в это злое место. Тот путь отрезан, закройте и этот.

— Хорошо, — согласился Шеин.

— Прощайте, — Муан развернулся и пошел прочь, туда, где за дверями замерла Нефритовая дева.

Шеин долго смотрел ему вслед.

— Прощайте… — тихо выдохнул он для них обоих.

Глава 190.4. Прощание

Муан Хэн, не оглядываясь, покинул сокровищницу. Его взгляд и все его внимание было приковано к одной точке, одному человеку, центру его мира. Такой прекрасной, почти неземной, той, с кем он провел рука об руку много лет. Той, чьего внимания жаждал всегда, и разговорами с которой никогда не мог насытиться. Этой нежной, чуткой и несгибаемо твердой ЕГО женщине. Матери его детей. Дыханию его жизни.

— Я останусь с тобой, — тихо произнес он, остановившись перед Нефритовой девой.

Она больше не могла ему ответить. Больше никогда не сможет.

Муан Хэн медленно приблизился, открыв руки для объятий.

— Ничего… — тихо, успокаивающе произнес он. — Не бойся… Я не брошу тебя в этой темноте…

Лицо Нефритовой девы оставалось безучастным. Муан Хэн подошел вплотную и обнял ее.

— Мы всегда… будем вместе, — прошептал Муан Хэн, неловко проводя рукой по холодной каменной щеке.

Меч ударил в его живот, выходя со спины. Еще раз. Снова и снова, пока руки, обвивающие ее плечи, не разжались, пока ноги не подкосились, и Муан Хэн не стал падать к ее ногам.

Те кости, что они видели у двери. Это были кости его отца.

Муан и Шен разжали руки, возвращаясь из наваждения в реальность.

В реальности плачущая Нефритовая дева смотрела на них пустым взглядом. Обезглавленное тело Сун Ло забрала ее вторая компаньонка. А тело матери Муана все еще лежало в отделении, со сложенными на животе руками и безмятежным выражением лица.

Кто знает, может, она так спокойна, потому что он рядом? Муан перевел взгляд на кости, лежащие у стены. Теперь, наконец, он может попрощаться с ними обоими.

Это смотрелось странно: нетленный труп его матери и кости отца рядом, одежда которого почти истлела. Муан молча смотрел на это несоответствие, отчего-то совсем не досадуя на сей счет.

— Ты злишься? — тихо спросил Шен.

Муан обернулся к нему и посмотрел растерянно.

— Разве ты чувствуешь, что я злюсь? — спросил он.

Шен на самом деле не чувствовал ничего подобного. Прислушиваясь к чувствам Муана, он ощущал тихое и глубокое, как широкая река, грустное спокойствие.

— Не чувствую, — признал он. — Но разве ты не должен? Не должен быть обижен хотя бы? Он просто выбрал смерть вместо того, чтобы вернуться к тебе с Эрой. Он ведь мог вернуться.

Муан долго рассматривал его казавшееся в этот момент немного наивным, действительно непонимающее лицо, а затем протянул ему руку. Шен перевел взгляд на его ладонь и, правильно догадавшись, вложил в нее свою, и вновь поднял взгляд, все еще ожидая ответа.

— Я не обижен, — произнес Муан, глядя Шену в глаза. — Потому что я его понимаю.

Шен долго смотрел на него, не произнося ни слова, рассматривал его лицо, глаза, тонкий изгиб губ, сложившихся в теплую и грустную улыбку. Он почувствовал тревогу. И боль. И еще нечто значительное, чему не нашел определения. Шен вдруг осознал, что из них двоих не он может пострадать больше.

— Ты думаешь… — негромко произнес Шен, всматриваясь в его глаза, — мы с тобой… встретились не случайно?

— Конечно, не случайно, — не раздумывая ответил Муан.

Тревога вытеснила остальные чувства, и Шен не до конца мог дать себе отчет, что именно его так беспокоит.

Они поклонились его родителям. После чего застывший рядом Шен почувствовал некую свою неуместность. Он стоял рядом с Муаном, не зная, куда себя деть, словно подгоняя того быстрее закончить.

— Иди, — будто прочитав его мысли, произнес прославленный мечник. — Я хочу побыть с ними наедине.

Шен сделал шаг назад.

— Постой, — спохватился Муан, обернувшись к нему. — Дай мне огненный талисман. Я сам… здесь закончу.

Кивнув, Шен молча протянул ему талисман, а затем развернулся и зашагал обратно в сокровищницу. Он шел, зная, что Муан за его спиной не смотрит ему вслед, тот вновь обернулся к родителям. И Шен боролся с желанием посмотреть на него через плечо. Это было неуместно, и вместе с тем…

Мысль о том, что он привязал Муана к себе настолько, что тот, так же как его отец, не задумываясь, умрет вслед за ним, испугала его. Он сам… Разве он сам мог бы сделать нечто подобное? Это неправильно…

Он шел среди стеллажей, вновь направляясь к саркофагу. Мысли настолько поглотили его внимание, что он не почувствовал чужого приближения. Холод пронесся по шее и со щелчком обвил ее плотным кольцом. В голове взорвался сноп искр, а тело стало невероятно уставшим и тяжелым, будто всю энергию, что поддерживала в нем силы, разом заблокировали.

Шен рухнул на пол, с силой ударившись виском о каменную плиту. Кинжал с лилией, что он механически вертел в пальцах, выпал из его руки, а звук, раскатом пронесшийся по усыпальнице, свидетельствовал, что огромные двери за его спиной закрылись. Затем и его сознание погрузилось во тьму.

Ал следовал за Шеном, не подходя слишком близко. Он терпеливо наблюдал за их с Муаном странным поведением, не пытаясь требовать разъяснений. Он понял, что по какой-то причине родители старейшины пика Славы погибли в этой гробнице, и скрылся, решив, что не вправе наблюдать их прощание.

Ушел недалеко, но успел быстро пожалеть об этом, когда Шен рухнул на каменный пол. Старейшина Рэн застыл над ним, всплеснув руками, с глупо-удивленным выражением лица, будто и сам не ожидал, что сработает.

— Что ты делаешь?! — мгновение спустя Ал оказался рядом, направив на старейшину пика Росного ладана меч. — Что ты с ним сделал?!

Двери между усыпальницей и тюрьмой Нефритовой девы с грохотом закрылись. Ал бросил в ту сторону быстрый взгляд и увидел, что рядом с дверями стоят расхитители. Они перевернули ближние стеллажи, устроив их на манер стопора, мешающего дверям вновь открыться.

Рядом с Ером и Алом возник страж, все так же выглядящий, как Муан Хэн.

— Тебе нужен был он — так забирай! — воскликнул Ер. — Покажи выход!

— Что?! — заорал Ал. — Я не позволю!!

Он потянул Шена за руку и перекинул ее через свою шею. Выпрямился, поддерживая того за талию одной рукой, а другой продолжая угрожать Еру мечом.

Тот, может, и начал все это сгоряча, и испугался, когда получилось, но чем дальше заходил, тем яснее осознавал, что извиниться уже не получится. Шен сам виноват. Он издевался над ним и угрожал бросить в подземелье. Не будет ли честным сделать с ним нечто подобное?!