— Это сложный вопрос?

— Нет, я просто пытался вспомнить! Уже лет… лет восемь, ваше превосходительство.

— Это значит, что вы служили предыдущему магистрату Чи?

— Да-да, это так, ваше превосходительство.

— Где он сейчас?

— Он… Он умер, ваше превосходительство.

— Вот как? — Ни в голосе, ни во взгляде не просквозило удивления, этим вопросом Ю Си как будто подталкивал рассказывать дальше.

— Это случилось несколько лет назад… Три года назад, — поправился секретарь.

— Как он умер?

— Я… Я не знаю.

— Вы работали вместе с ним — как вы можете не знать?

— Я… Я знаю только то, что говорят.

— Что же говорят?

Секретарь Лу тяжело вздохнул и исподлобья глянул на вперившегося в него черным взглядом командующего контрольным бюро. Этот взгляд заставлял его покрываться липким потом.

— Что он покончил с собой, бросившись со скалы.

— Почему он так поступил?

— Была найдена записка, в которой он признавался в измене. Там говорилось, что он всегда верно служил покойному императору и так и не смог смириться, что новый император (долгих лет его жизни) изменил политический курс. Он готовил заговор и был раскрыт господином Бай, начальником городской стражи, и вынужден так поступить, чтобы его семью не убили вслед за ним.

— Господин Жоу тогда работал в магистрате?

— Нет, он прибыл после.

Ю Си задумчиво постучал указательным пальцем по столу.

— Вы здесь из-за той давней истории? — решился уточнить секретарь Лу.

— У вас осталась та записка?

— Дело должно храниться в архиве. Записка тоже будет там.

— Тогда найдите все материалы дела для меня.

— Да, ваше превосходительство! — подскочил и склонился в поклоне секретарь, в тайне радуясь, что, наконец, может сбежать.

— Постойте.

Секретарь Лу замер и, развернувшись, вновь склонился в поклоне, согнув спину и выставив руки перед собой.

— Где живет семья магистрата Чи?

— Его семья… — неуверенно протянул секретарь.

— Они больше не живут здесь? Я помню, у магистрата Чи был сын. Сейчас ему должно быть около семнадцати. Они с матерью уехали?

— Его жена… Она повесилась, не выдержав позора. А сын и малолетняя дочь — исчезли.

Ю Си молча смотрел на него.

— Исчезли? — возмущенно переспросил Гу Фен. — Как двое детей могут просто исчезнуть?

— Господин, не гневайтесь, я говорю лишь то, что знаю. Дети пропали — и никто не знает, куда они делись.

— Где жил магистрат Чи? — уточнил Ю Си, поднимаясь из-за стола, и тем самым пугая секретаря до дрожи.

— В конце восточной улицы. Вы его не пропустите. Его дом так и стоит опечатанным, никто с тех пор туда не заходил. Поговаривают, там водятся привидения.

— Хорошо. Благодарю за помощь, секретарь Лу. Вы производите впечатление умного человека. Думаю, вам не стоит прозябать на такой низкой должности. Вернувшись в столицу, я расскажу о ваших заслугах императору.

Секретарь Лу, до этого трясущийся от любого резкого движения командующего, с потрясенным восхищением взглянул на него. К щекам его прилила кровь, а губы сложились в счастливую улыбку. Он все еще не смел поверить, но одна эта фраза, брошенная Ю Си, уже изменила все. Над секретарем словно засияло персональное солнышко. Впервые в своей жалкой жизни человек выше его по рангу с уважением признал его заслуги.

Он пытался выдавить слова благодарности, но губы, сложенные в улыбку, отказывались приходить в движение.

— И вот еще что, — прервав эти попытки, добавил Ю Си, — я надеюсь, что тема нашего сегодняшнего разговора останется неизвестной магистрату Жоу.

Секретарь Лу истово закивал.

— Не беспокойтесь, ваше превосходительство!

— Ступайте.

Когда дверь за секретарем Лу закрылась, Гу Фен перевел на командира вопросительный взгляд.

— Обсудим его слова позже, — бросил тот. — Думается мне, что магистрату Жоу пора вскоре вернуться. Послушаем, чем он предложит нам развлечься на этот раз.

Ал Луар вышел на порог лечебницы и со вздохом осмотрелся. Нищих кругом хватало, а еще больше мимо проходило людей с оружием. Изредка по улице прогуливались стражники, не обращающие на локальные стычки никакого внимания.

Было во всей атмосфере, витающей над городом, нечто тревожное.

Ал спустился по стертым каменным ступеням и ступил на пыльную, истоптанную тысячами стоп, землю. Все еще была весна, но в месте, где он оказался, не было ни намека на зелень. Город поднимался на холм, в то время как они с Шеном вчера остановились в селении за городскими стенами.

Вообще-то, Муан просил его остаться с Левом. Но, с другой стороны, он не имеет права ему приказывать, да и Леву значительно лучше, в то время как Ал до сих пор не знает, как там Шен. Вчера он выглядел не очень-то хорошо, что случилось во время активации печати, Ал так и не понял.

Ал не хотел навязываться и выглядеть глупо. Поэтому даже безропотно остался с Левом, когда Муан попросил об этом. Но время уже близилось к обеду, и Ал понял, что не находит себе места. Еще раз окинув взглядом улицу, он свернул в сторону городской стены. Шел мимо торговых рядов, впитывая одеждой яркие запахи уличной еды. Отвлекшись на потаенные мысли, он обратил внимание на витающие вокруг ароматы, лишь когда один из торговцев крикнул прямо рядом с ним:

— Тыквенные пирожки!

Ал резко обернулся и уставился на ровные ряды желтеньких паровых булочек. На губах заиграла предвкушающая улыбка. Денег доставало, чтобы купить хоть все эти булочки.

Он купил десять и, с горячим свертком в руках, заспешил покинуть город. Воображение уже рисовало, как Шен обрадуется этому угощению.

Может, из-за своей отвлеченности, но Ал не сумел уклониться, и в него врезалась девочка. От удара та упала и выронила сверток. Ткань разошлась, свиток из деревянных дощечек, свернутый внутри, быстро раскрутился, и на землю выпал кинжал с розовой лилией. Ал, собирающийся было помочь малявке подняться, потрясенно уставился на этот кинжал. Но не прошло и пары секунд, как девочка быстро схватила рассыпавшиеся вещи и бросилась прочь. Несколько мгновений Ал еще провожал ее быстро удаляющуюся спину взглядом, а затем кинулся за ней.

Шен решил, что самое время привести себя в надлежащий вид и высушить волосы с помощью талисмана. Это было ошибкой. Несмотря на мизерное использование духовных сил для активации талисмана, волосы в самом деле высушились и даже не сгорели, но застыли в положении той гульки, в которой он их связал, и стали будто каменными.

«Муан!! Чтобы я еще хоть раз попросил тебя помочь с волосами!!»

«Что не так?» — спокойно уточнил тот.

Затем он зашел в комнату и оторопело уставился на хозяина Проклятого пика.

— Что ты с ними сделал? Они, кажется, побелели.

— Они не побелели! Это рисовая клейкая мука, которую ты уверял, что вымыл!

Муан подошел поближе и с интересом дотронулся до гульки на Шеновой макушке. Затем постучал ногтем по одной из прядок.

— Как сильно зафиксировались. Любопытный эффект.

Шен почувствовал острое желание его укусить. Конечно! Что еще он ожидал от подобного ценителя косметических излишеств? Муан выглядел так, будто уже продумывает, как можно использовать новое знание.

Если бы Шен ценил свои волосы так же, как Муан — свои, он бы уже рвал их на себе от досады, но сейчас он просто рассмеялся, глядя на сосредоточенного мечника.

— Ты знаешь, еще глину можно использовать, — заметил Шен. — Тоже будет неплохой результат. А вместо обжига — огненные талисманы.

Муан посмотрел на него и покачал головой только через какое-то время, чем утвердил Шена в мысли, что он всерьез рассмотрел его идею прежде, чем ее отвергнуть. Система, которая так заливисто смеялась после того, как он угодил в сажелку, что он свернул ее в трей, самопроизвольно развернулась и заявила:

[+10 баллов к экстравагантности главного героя Шена!]

Шен остался неприступно-молчалив — он все еще был немного обижен степенью ее веселья.