И когда меня вынесли в отдельное помещение, если быть точнее в утопленный в крови подвал, то я уже мог полностью контролировать свой ментальный контур. Кровь же продолжала наполнять подвал, а Телария приказала опустить моё тело прямо в этот жуткий бассейн.

Вместе с этим загорелись руны, которые были написаны прахом смертных мучеников. Их крики… я начал их слышать, а страдания — ощущать. Так открывался разлом, так создавалась основа для заключения контракта согласно всем правилам. Жертва, чтобы задобрить демона, боль и мучения чтобы скрепить ими чёткие правила, реки крови чтобы поддерживать разлом для невиданного уродства твари.

И я увидел демона, что был куда сильнее и Доргафа, и Вилии, и, как знать, может даже сильнее Келиксии. Он прибыл сюда по зову опытного демонолога, он не буянил и не пытался прорваться, сохраняя чистоту сознания в окружении пороков, ведь ему требовалось чётко понимать, какое решение приведёт к максимальной выгоде, величайшему из доступных грехов.

А ещё ему требовалось понять, достоин ли я его внимания и сил.

Первым что я почувствовал стал леденящий до костей бриз. Приторный солёный воздух ударил в ноздри и заставил открыть меня глаза. Тогда мной было увидено самое чёрное и грязное из морей. Смердящая вонь била в ноздри, а серый туман мерзко тянулся по водной глади.

— Где я? — сразу же родился вопрос и тут же сорвался с уст.

Оглядевшись, я понял, что нахожусь на скромном скалистом острове, в центре которого построен гигантский маяк. А вокруг этого острова помимо необычайно смердящих вод находился и стальной флот из крейсеров, эсминцев, корветов и прочих кораблей с орудиями на бортах. Эти корабли очень напоминали корабли из моего родного мира.

— Но как такое возможно?

— Арис? — вдруг рядом со мной встал и Великий Панцирь.

Я видел его практически идеально, он не напоминал фантома, а значит… значит всё происходящее находится во власти мыслей, намерений и эмоций.

— Что происходит? — кажется Великий Панцирь понимал не больше моего. — Какие странные корабли.

И в этот момент орудия сделали залп. Тысячи огней рассекли небо, на котором не было солнца и звёзд. А затем звуки разорвали реальность и заставили море измениться. Потоки воды резко начали уходить куда-то вниз. Появились воронки и в некоторые из них попали крейсера. Под тяжестью законов природы стонал металл и разрывался, после чего топливо выливалось в море и загоралось.

В этот момент с одного из авианосцев вылетели бомбардировщики. А ещё через считанную минуту остров с маяком, на котором находился я, был подвергнут обстрелу. Взрывы не убили меня, но ударной волной сбросили в воду.

И я начал тонуть, двигаться ко дну и в какой-то момент… вода закончилась. Я вышел с другого конца моря и отправился в свободный полёт, прямиком в горящую адским пламенем бездну. Под самим морем шла ещё одна битва, в которой павшие моряки, солдаты и пилоты поднимались на ноги вновь, чтобы пронзать штыками сердца друг другу.

Это ужасное зрелище, кажется, вобрало в себя жестокость всех мировых войн. Кто-то стрелял из своих карабинов, другие хватали расплавленные обломки истребителей и кораблей, после чего вступали в ближний бой. Казалось, нечто не сможет остановить эту бойню.

— Твари преисподней, я слышу и вижу их… — произнёс Великий Панцирь, подавая мне руку и помогая встать: несмотря на такую высоту я почему-то не сломал костей.

— Это… мы находимся в моей душе, — вдруг на меня снизошло осознание.

— В твоей душе?

И Великий Панцирь посмотрел прямо вверх, где находилось дно моря. Могучие корабли разрывались на части, начинали тонуть, но их сдерживало море, что постепенно окрашивалось в багровые цвета из-за восходящий потоков крови, что проливались на втором дне. И покрытые кровью солдаты, с обожжёнными лицами и оторванными конечностями сражались с бегущими со всех сторон демонами.

— Ужасное зрелище, хотя… я не удивлён, — сурово произнёс Великий Панцирь, глядя как один из взводов, также упавших на дно, вдруг остановился, чтобы уделить пять секунд изучению меня. — Твои товарищи?

— Да, — ответил я, провожая взглядом солдат.

Каждого из присутствующих здесь я знал. Кого-то хуже, кого-то лучше… с кем-то я познакомился ещё в самом начале своего военного пути, а кого-то знал едва ли полгода. Здесь находились как солдаты из моего родного мира, так и воины в кирасах производства Эдема.

Мне хорошо была известна цена каждой победы. Все эти люди, вернее уже не только люди, а все смертные в целом, порой приходили мне во снах. Вглядываясь в покрытые кровью лица, я вдруг вспоминал какие-то детали из их личных жизней. Вон у того не было семьи, а выплату мы отправили его другу. А вон жена того плюнула мне под ноги, когда я явился к ней с выплатой и оплавленным щитом…

Ещё здесь были и мои враги. Хотел бы я не запоминать лиц убитых, но к сожаленью для меня это было невозможно. Вместо покоя и отдыха мои враги и мои союзники продолжали сражаться здесь, попутно жалуясь, что им так мало место. И если раньше бои внутри души не отличались таким масштабом, то после разрыва моей души всё изменилось, теперь это гарант моего существования.

А что касается взвода, который остановился посмотреть на меня, то он отправился со мной на тот свет во время уничтожение наркокартеля. Они будто помнили меня или же их помнил я? Скорее всего именно второе, ведь мы находимся не где-то за гранью миров, а просто в моей душе, окружённой воспоминаниями, чертами характера и прочими составляющими, которые исключительно субъективны.

Проще говоря — мой взгляд являлся единственным мерилом окружения. Если я запомнил человека сильным, то и здесь он будет оставаться сильным. Именно моё восприятие в те дни определило оттенок прошлого, а уже память определяла моё текущее отношение к происходящему и задавало тон моего внутреннего мира.

Хотел бы я, чтобы здесь вместо войны простирались зелёные луга. Однако разве это возможно? Я не видел другой грани нашего мира. Вокруг всегда была кровь, убийства, война… А в те моменты на гражданке меня кривило от лицемерия и лжи.

Но стоит отметить и плюсы. Среди находящихся здесь было очень много смертных, которые отличались силой воли и незыблемостью принципов. Они лили свою и чужую кровь ради чего-то, что было больше их. Да, жестокости в них тоже хватало, но видит Этий, Творцы и все Боги, что среди моих товарищей не было тех, кто продаст то, что для него важно под страхом смерти, выгоды или ещё чего-то. Для них важнее было жить достойно, чем жить долго.

И вдруг раздался новый взрыв, куда более сильный, чем те что проходили сквозь море и первое дно. Один из обломков достиг незримой черты и выпал прямо на второе дно, что стало причиной чудовищной боли. Моя душа разваливалась, а страх становился всё сильнее.

— Арис! — вдруг раздалось восклицание и рядом со мной приземлилась золотокрылая Вилия. — Что происходит? Твои барьеры… о нет, мы уже не в преисподней. Какого хрена?! Как ты мог допустить подобное?! Ладно, не переживай, ещё повоюем, рано помирать… давай, я тебя подниму… берись за меня, не переживай, я пока что питаюсь за счёт собственных сил…

И Вилия действительно попыталась меня как-то ухватить, но быстро забила на это и просто воплотила цепь, которую вонзила прямо мне в спину. А затем она вспорхнула и помчалась обратно на поверхность.

Великий Панцирь даже не стал смотреть мне в след, он лишь подобрал одно из оружий и бросил клич, начиная перегруппировку погрязших в боли и страданиях войск. Демоны подступали и начинали рвать нас всё сильнее, нужно дать им по зубам, иначе в скором времени от моей души не останется ничего.

Медленно суть Великого Панциря начала сиять бронёй на его теле. Он бы никогда не взял под своё начало меня или моих воинов, ведь являлся воином Ароса. А быть воином Ароса и просто воином… это разные вещи. Однако всё же у нас было и много общего.

Вокруг этого общего и строил свой клич Великий Панцирь. Голос его заглушил всё, даже крики агоний умирающих бойцов. На втором дне воплощалось лицо войны, но война вбирает в себя очень многое и лишь то, как мы смотрим на неё, будет определять наше восприятие. Можно видеть глупость и жестокость солдат, а можно видеть необходимость и жертву всё тех же солдат, что гибнут ради своих родных.