И в этом круговороте безумия крайне важно это понимать. Ведь если твоё восприятие начнёт меняться, то высок риск захлёбывания в необычайной жестокости. И пусть я действительно не вижу жизни без войны, без этого адреналина и привкуса победы… но лучше я умру, чем превращаюсь в какое-то воплощение Ареса, который жаждет лишь насилия ради насилия.

Тем временем Вилия словно комета вошла в тёмное и багровое море. Она продолжала лететь сквозь него, используя восходящие со второго дна ураганы из крови. Таким образом на инерции мы быстро преодолели воды и вернулись на остров, где нас уже встречал Доргаф.

— Арис? Как себя чувствуешь? — к удивлению, в голосе Доргафа я слышал страх, который заменил надменность и гордыню. — Быстрее, нужно идти.

— Быстрее, идите, а я… я пойду помогу этому придурку, который называет себя Великим Панцирем. Неужели его родители так и назвали? — и сразу после этого вопроса Вилия снова нырнула в море, чтобы отправиться на второе дно.

— Что происходит? — повторил я вопрос, чувствуя, как мне становится всё хуже.

— Ты умираешь, а твоя душа распадается, — пояснил мне Доргаф, позволяя опереться на него.

— А контракт? Разве я не должен был стабилизировать душу за счёт нового контракта?

— В этом и проблема.

Ударом ноги Доргаф выбил дверь, и мы вошли в маяк, после чего начали подниматься на вершину. Этот путь был тяжёл, а мой страх становился всё сильнее. Панические атаки рвали мой разум, но ещё хуже было Доргафу. В это трудно поверить, но демон гордыни… плакал, столь силён стал ужас в его душе.

Но несмотря на это, он продолжал помогать мне идти, повторяя как мантру:

— Мы лучшие. Нам нельзя проигрывать. Все смотрят, — всё шептал он, делая шаг за шагом, пока слёзы обращались в лёд и разбивались о ступеньки. — Мы лучшие. Нам нельзя проигрывать. Все смотрят.

С последними усилиями мы кое-как выбрались на вершину маяка, которая представляла собой руины, будто бы сюда прилетел снаряд. Чудовищный ветер пытался сдуть нас, сбросить обратно вниз, едва удавалось удерживаться.

Доргаф через две секунды просто упал, после чего свернулся калачиком и начал трястись, что-то бурча себе под нос. В этот же момент его тело окружили вороны, которые начали разрывать ледяную броню из слёз, чтобы затем вонзить свои клювы в плоть. Тогда он начал рыдать, а ту звучащую боль мне никогда не удастся описать.

В ужасе я наблюдал за происходящим и пытался осознать происходящее. А затем вдруг наступил час прозрения. В этих воронах мной были увидены ментальные образы, воспоминания и… кажется это было прошлое самого Доргафа. День, когда он стал демоном, те чувства и эмоции, которые опустили его на истинное дно, они разрывали его.

И вот уже рыдание сменилось неописуемыми стенаниями. Доргаф просто выл, словно… словно… это не был вопль матери, лишившейся ребёнка. Нет, это было нечто другое, тоже очень ужасное и болезненное. Будто бы в один день все мечты и надежды рассыпались в прах. Всё то, чем ты жил и всё то, что определяло тебя, вдруг вырвали раскалёнными клещами. И внутри осталась лишь пустота, от которой хочется выть и которую уже нечем не заполнить.

— Но он же демон гордыни… почему там один страх? — вслух произнёс я, сгоняя падальщиков с тела Доргафа.

Но чем дольше я пытался это сделать, чем больше воронов окружало уже меня. И тут весь паззл сошёлся, прямо, когда на меня хлынул поток собственных воспоминаний. Как я молился всем богам в подвалах, пока мой город обстреливали, как приходилось хоронить соседей, а затем и родных… прямо на задних дворах, прикрывая обломками, чтобы собаки трупы не разрыли. Я вспоминал свои первые бои, где в агониях умирали опытные солдаты, ведь артиллерии плевать на твой опыт.

И страх… страх пропитывал всю мою жизнь от начала и до конца. Необъятный ужас я видел в глазах других, а теперь всё это обрушивалось на меня волнами, пытаясь сломать мой рассудок. И на горизонте прямо по морю и по второму дну ко мне двигались чёрные щупальца из этого страха. Прямиком из преисподней в мою душу проникал демон, с которым мне и нужно заключить контракт.

Вороны обвили меня, их клювы разрывали сухожилия и внутренние органы, которые затем исцелялись. Я упал на колени, выставив руки вперёд и всем телом чувствуя мерзкий холод. Однако полностью сломить меня демон не мог. Страх проходил сквозь, ужас леденил душу, но не более того. А затем и вовсе из меня вдруг вырвался смех:

— Ха-ха-ха! — стальным звоном смех пронёсся вокруг и лучше любых ударов согнал воронов.

— Почему ты смеёшься? Почему ты смеёшься? Почему ты смеёшься? — словно одержимый повторял Доргаф, дрожа всеми телом и срывая со своего лица кожу.

Я ничего не ответил, ведь вопросы Доргафа были скорее риторическими. Сам он уже потерял контроль. Всё из-за его прошлого. Он демон гордыни, однако именно со страхом связано его болезненное прошлое, на основе которого и был подготовлен фундамент для становления тварью преисподней. И этот страх в данный момент был куда больше самого Доргафа.

А я… что я… всю свою жизнь я учился жить со страхом и ужасом.

— И это всё на что ты способен?! — с горькой усмешкой воскликнул я, выпрямляясь и поднимаясь. — Судьба столько раз забирала моих близких, столько раз заставляла смотреть в лицо смерти, что всё это уже просто приелось! Хочешь сломать меня?! ТАК, СУКА, ПОСТАРАЙСЯ!!!

Я не был бесстрашным, скорее наоборот, я скорее наоборот куда лучше других знаком со страхом. Не знаю, что там довелось пережить Доргафу, может быть, и я на его месте сломался бы. Однако нас отличало то, что я не сломался, привык, адаптировался и научился с этим жить. Это закалило меня, хотя не буду врать, что-то внутри меня также навсегда сломалось после всего пережитого.

И вдруг все вороны собрались в одном месте, после чего начали гнить, а из плоти их начал рождаться монстр, являющий собой мерзкое и ужасное воплощение страха. И в один момент вся плоть вдруг испарилась, став тенью.

— Значит Телария не врала, — тихо прошептала тень демона. — Очень немногие смертные способны победить страх.

— Я его и не побеждал, лишь научился с ним жить.

— Ну разумеется. Меня зовут Демос. И как ты уже понял… я питаюсь страхами. И твоя выдержка меня порадовала, я бы даже тебя похвалила, но не хочу этого делать.

— Похвалила? Ты… женского пола?

— Женского? Ох, как же вы, простые смертные, любите всё упрощать. Я высшее существо, рождённое не из плоти. Понимаешь? Я не животное, у меня нет пола. Есть лишь миллионы обличий, которые я могу принимать…

И в знак своих слов Демос сначала стал породистым рысаком из чёрного дыма, затем он стал жутким мясником с тесаками, а после принял обличие и женщины с взглядом, способным выпить душу.

— Но нравится мне обличие воронов, ящериц и летучих мышей… ну и драконы… но драконы — это банально и все высшие существа через одного делают их своими символами. Поэтому предпочитаю облик ворона, либо летучих мышей. Ворон демонстрирует мой интеллект, благодаря которому я куда лучше контролирую себя в сравнении с другими демонами. Летучие мыши же, сам понимаешь, олицетворяют не только страх, но и столкновение с ним, а также хаос и стремительную трансформацию.

— Ты любишь поболтать.

— Определенно, — с жуткой улыбкой согласился Демос, после чего из теней создал стол и два стула. — Зачем ты защищаешь этого слабака?

— У меня контракт с ним.

— И что? Разорви его. Он всё равно… бесполезный.

— Не согласен. И советую тебе ослабить своё влияние, если ты хочешь конструктивного диалога.

— Хм… — Демос нахмурился, после чего перевёл взгляд на рыдающего Доргафа. — Ладно, как скажешь. Твоё право, я его уважаю. Слушай, а чего повторения чего ты боишься больше всего? У тебя очень богатый опыт, как я погляжу.

— Ага, так я и признаюсь демону страха в своём сильнейшем страхе.

— Нет, я не собирался использовать это против тебя. Просто любопытство.

— Я буду верить только пунктам нашего контракта и то не слишком сильно.