Обычное похмелье было мне хорошо знакомо. После амброзии ощущения были совершенно иные. Во-первых, воспоминания оказались перепутаны. Я помнил, что несколько раз умер, например. Или это был не я? Совершенно точно не я, потому что сейчас я живой. Ритм музыки в клубе и вспышки света переходили в стук сердца и мерцание внутри отмирающих глаз. Стало быть, мы пошли в клуб… Веселье вернулось. На мне ползала какая-то модификантка с шестью руками. Чёрт, куда этот Кракен нас затащил?

Рядом развлекалась Эрика, но когда я посмотрел на неё, то увидел огромного мужика с куском мяса в руках. Он бежал ко мне с расширенными от ужаса глазами, но за ним никто не гнался. И я очередной раз умер.

Это не было ощущением. Как может чувствоваться факт смерти? Когда тело умирает, оно не может ничего чувствовать. Но, как будто далеко, где заканчивается пространство, на камне появилась насечка: тело, которое ты занимал, мертво.

Ещё несколько попыток собрать расплывшиеся мозги в кучку позволили мне понять, что я вспоминал части одного и того же воспоминания о смерти, но так и не смог собрать его полностью. Зато открыл глаза.

Тело, которое раньше запросто обходилось без воды сутками и заживляло глубокие раны за считанные секунды, словом, проявляло чудеса выносливости, сейчас ощущалось полностью разбитым. Глаза, и те быстро закрылись, Мне пришлось снова концентрировать внимание на веках, чтобы они поднялись. Постепенно, я смог вернуть их к нормальному состоянию, и принялся шевелить пальцами рук и ног, чтобы выгнать из них слабость.

— О, ты проснулся. — услышал я бодрый голос Эрики — А я уж думала придётся тебя через грузовой люк на борт поднимать.

— Сколько мы выпили?

— В первый день, или во второй?

— Даже так?

— Да мы бы и третий прогуляли, просто Ингвару нужно сдать дела в магазине.

— А почему я себя так плохо чувствую?

— Да разве это плохо?

— А ты ещё и чужие чувства улавливать умеешь?

— Нет, зачем?

— Так откуда тебе знать, насколько мне плохо???

— Передозировка амброзией похожа на ритуал инициации модификанта, только в разы легче. От амброзии не выгорают мышцы и нервные окончания, как минимум. А сознание не взрывается, сортируя новые и старые воспоминания. Хотя в голову она тебе всё же ударила, судя по всему.

— Мне вспоминается какой-то бред.

— Бред? Это были самые простенькие экзоты!

— Нет, не про экзотов. Хотя это было крайне мерзко.

— Ну кому ты врёшь, братик?

— Ага, скажи ещё, что знаешь меня лучше всех на свете.

— Не тебя. Экзотов.

— Вот об этом я и говорю. Работа, работа, а семья — да ну её нахрен.

— Так! Мы опаздываем. Раз ты теперь ходячий, можно не ждать окончания погрузки. А то привозить бессознательное тело офицера при коллегах немного позорно. Поздороваешься с сослуживцами заодно.

Она технично съехала с темы. Однако, раз уж я решил сбежать из города, нужно этим и заниматься, а не выяснять отношения с сестрой. Так что, я выяснил, что мы находимся в отеле возле порта, заселились вчера вечером, в составе Эрики и одного полутрупа, не способного к самостоятельному передвижению. Денег осталось около ста тысяч, зато появилось несколько больших чемоданов с багажом. Когти и прочее оружие были спрятаны в гиперкуб, который висел на цепочке между сестрёнкиными титьками. Перепроверив их и артефакт, я отменил заказанный Эрикой грузовик и вызвал элитное такси. С позёрами жить — по-позёрски дурить. Вообще-то пятьсот метров до порта можно было пройти пешком. Другой вопрос, что отправка намечалась не из пассажирского терминала, а просто с полосы, то есть, нужно будет проехать ещё и по территории порта, а это ещё несколько километров.

Через десять минут подали машину — с низкой посадкой, большими колёсами и нарисованными на красном капоте клыками. Несмотря на всю обтекаемость и миниатюрность, в машине было четыре места. Водитель вопросов не задавал, плавно тронулся с места и неспеша поехал к выезду с парковки.

Здание порта было достаточно большим, но расположенные прямо за ним ангары его затмевали. Дорога обходила их по широкой дуге, а дальше, на сколько хватало глаз, тянулось серое бетонное покрытие.

Пока мы объезжали ангары, створки одного из них распахнулись, и из него начало выныривать нечто титаническое. Сначала показался гигантский череп, похожий на человеческий, но набранный из множества костяных пластинок. За ним выползла спина, круто уходящая вверх, с двумя железными пушками по бокам, и одной трубой из непонятного кристаллического материала по центру.

— Ух ты… — выдохнула Эрика.

Громадина выползала из ангара всё время, пока мы ехали мимо, так что я успел увидеть её сбоку. Было заметно, что при всех своих габаритах она летает, а не лежит на земле. Ниже всего висела маска в виде черепа, а к хвосту просвет становился больше. На спине тварь несла целый дом, лишь немного уступающий ангару в ширине. Верхний кристалл тянулся почти до конца надстройки, а держалась вся эта конструкция на гигантских рёбрах, явно навешенных поверх туши и чужеродных ей, но не похоже, чтобы она испытывала хоть какой-то дискомфорт от вонзившихся в неё костей. Всё это величественное зрелище разворачивалось в полной тишине.

Знаменитый осадный линкор, мощнейшая боевая машина, созданная человечеством. Хотя, его не столько создали, сколько приручили. Я знал, что под всеми этими конструкциями скрыто живое, и более того — бессмертное существо. Посмотрев на левиафан магическим зрением, я увидел, что он передвигается верхом на облаке золотистой энергии, чем-то напоминающим ту, что была у варана. Выше — множество толстых серых линий, в тех местах, где находятся рёбра, а ещё выше — только отдельные точки, висящие в глубине надстройки.

Наконец, мы въехали на плац и покатились вдоль разграничительной линии. Левиафан, кажется, летел следом. Мы припарковались подальше от линии, и стали ждать. Чуть поодаль от нас стояло несколько байкеров в парадных доспехах, выкрашенных в белый рейтарский цвет, а за ними — Ингвар со свитой и двумя големами.

Левиафан очень медленно проплыл по плацу, остановился и опустил рампу. Но на погрузку никто не торопился. В это же время к нам по дороге мчались несколько чёрных машин. Две обычные впереди, и одна огромная сзади. Двигались они очень быстро и громко. Не прошло и минуты, как они резко затормозили перед рампой левиафана. Рейтары запрыгнули на мотоциклы, и пристроились в хвост чёрной автоколонны. Эрика вышла из машины и открыла мне дверь, каким-то чудом удержавшись от очередной идиотской выходки. Из большой машины выпрыгнули два амбала — один постарше, другой помоложе.

Оба были одеты шикарно, в красные рубахи с золотой вышивкой, и чёрные брюки со «стрелками». Тот, что постарше отошёл от машины на несколько шагов, а младший побежал к нам.

— Андерсен? Что ты здесь делаешь?

— Решил записаться на защиту своей родины. Это проблема?

Парень обвёл взглядом остальных аристократов, вылазящих из транспорта, и сказал:

— В армии проблемы бывают только с высокопоставленными мудаками. Твой местнический статус на одном уровне с моим, а в последний момент записываются только мудаки.

— Жаль, что экспедицию комплектуешь не ты, Кирилл. — старший Грозный подошёл к нам и похлопал своего родственника по плечу. Все аристократы собрались возле него, и он начал вещать.

— Итак, на боевую практику выдвигаются Маркус Рейтар, во главе полной роты, Ясуо Хасаги, с двумя полками модификантов, Шин Хоу Ньянг со свитой, Ингвар Кракен со свитой, Кирилл Грозный с командно-ударной машиной, и Джеймс Андерсен со свитой… И ещё день назад троих из вас в этом списке не было. Чувствую, вы как следует повеселитесь в пути и на службе. И всё же, Родина доверила вам лучший из своих кораблей. Постарайтесь его не просрать, господа наследнички.

Техника начала грузиться в левиафан, и старый аристократ замолчал, чтобы не перекрикивать рык двигателей. Похоже, эта блестящая чёрная машина поедет с нами, на дальнюю заставу. Они что, ездят в бой на таких глянцевых, почти что гламурных штуках?