— Привыкла? Молодец! Теперь привыкай доверять мужу! В этой всей истории для меня самое поганое — твоя скрытность. И Сарния… Дочь имеет право знать! Мы одна семья, а не кучка скорпионов в кувшине! Зови её!

— Венцим, может, не…

— Надо, жена! Не хочешь присутствовать — сам поговорю, но за спиной шептаться не намерен! Кто недавно говорил, что у нас настоящая армия выросла, а не детская? Я поверил!

Сарния вошла в кабинет отца, внимательно посмотрев на притихших в тревожном молчании родителей. Изучают её взглядами, и ощущение, что собираются донести плохие вести… Только бы не про Ликка!

— Дочь! — прокашлявшись, начал Венцим, осторожно подбирая слова. — Ты уже не маленькая девочка и должна понимать, что жизнь — очень сложная штука. Бывают приятные моменты в ней, но и от бед мы не застрахованы…

— Папа! Я, как ты сказал, не маленькая, и поэтому давай без прелюдий! Здесь все, кроме Ликкарта. Что-то с ним?

— Ну… В общем, да… Твой брат надолго исчез из Гратилии. Должен вернуться. Когда? Не знаю. Ещё с ним много странного… кхм… произошло. Как бы так помягче… Порою, человек, которого любишь, может быть похожим, но не менее родным. Конечно, важно присмотреться, понять его сущность и прочее…

— Хватит! Я сама! — перебила мужа Литария. — Доченька! Папа тебя любит и очень переживает, что может своим флотским сапогом раздавить девичьи идеалы — вот и мямлит! Ликк, действительно, исчез надолго, собираясь отправиться в опасное путешествие, только в нём ещё есть и другие тайны. Он, как бы тебе сказать, не совсем тот, кого ты привыкла видеть. Тут сложности определённые намечаются в дальнейшем восприятии, которые, впрочем, разрешимы, если абстрагироваться от воспоминаний, принимая новую сущность как данность. Глаза и сердце не всегда работают в унисон, скрывая истинную правду…

— Достаточно, мама! — выставила ладони вперёд девушка, отгораживаясь от словесного потока. — Ты не лучше отца, только ещё запутанней объясняешь! Но кажется, что я понимаю, о чём вы оба пытаетесь сказать… Брат ввязался в новую авантюру?

— Да! — хором выпалили оба родителя.

— Жаль, что не с ним! С другой стороны — только мешать буду. Есть лишь один вопрос к вам. Ответьте честно… Какой из двух Ликкартов вернётся? Тот ублюдок или мой теперешний брат?

— Ты кого имеешь в виду? — теперь уже закашлялась Литария.

— Подонок умер. Я знаю, чувствую это. Пусть внешне новый брат и похож на старого, только подозрения, что это не он, давно мучили. Окончательно поняла, что не свихнулась, когда в нашем столичном доме сидели с ним в осаде, устроенной Тенями. Лик написал объёмный доклад во дворец. Я перечитала. Братец и раньше особо не утруждался в правильном написании слов, но тут превзошёл сам себя, правда, допуская ошибки не в привычных местах, а в других. Его почерк… Прошлый Ликкарт так коряво и ногой бы не смог!

И самое подозрительное — стиль! Возьмите в моей комнате наугад две книги разных авторов и прочитайте мне по одной странице. Будьте уверены, что по манере написания распознаю авторов! То же самое и с докладом Ликка! Можно сколь угодно долго убеждать меня, что брат прошёл перерождение на Высшем суде, только даже это не могло так изменить его построение фраз! Прошлый Ликкарт растворился и его место занял другой! Бред? Может быть… Хотите — разубеждайте, но стоит ли?

— Не будем, доча… — тихо произнёс Венцим. — Как ты себя чувствуешь от этих догадок?

— Нормально, папочка! Даже отлично! Словно из Ликка выгребли всю грязь, пошлость и самовлюблённость! Он такой же шикарный, но не боюсь его, а люблю! Я стала рядом с ним не просто никчёмной младшей сестрой, смотрящей в рот, а личностью! Учтите! Если вернётся прошлый, то сама на перерождение отошлю! Второй раз в плен его похоти попадать не намерена! Мой брат жив здесь и сейчас! Другого не надо!

— А почему мне не сказала о своих догадках? — немного ревниво поинтересовалась Литария.

— Ответ прост, мама… Ты же тоже молчала. Покопайся в своих мыслях и поймёшь всё. Выносить подобное — показаться сумасшедшей и растревожить сердца близких.

— Ох и хитрожопое семейство, — задумчиво произнёс Венцим. — До такой степени, что чуть сами себя не перехитрили. Урок на будущее всем. Ладно, девушки! Ещё не раз друг у дружки на плече порыдаем, а сейчас слушайте последние новости! Учтите! У Ликкарта своя война, а у нас тут — своя! Мы справимся — ему легче будет!

Почти две рундины в храме Двуликого были наполнены размышлениями, странными разговорами с канмерта Браиром, тягостной скукой и наблюдением за бородой, становящейся всё гуще. Видок, конечно, тот! Обрил мне голову дядюшка ещё в первый день моего вынужденного заточения, и теперь я напоминал абрека, спустившегося с гор, а не благородного ридгана. Одежда тоже явно не высокородная: шаровары, широкий пояс с короткой абордажной саблей, жилетка на голое тело и подобие тюбетейки, украшающее затылок. Думаю, что сейчас даже Литария вряд ли признала бы в этом разбойнике собственного сына.

Дядюшка Браир… Странное впечатление от жреца Двуликого. Если раньше я считал его невменяемым, склонным к алкоголизму ехидно-злым человеком, то тут он преобразился. Собранный, жёсткий руководитель, имеющий не только огромную власть, но и безграничное уважение среди остальных жрецов, живущих, вопреки моим домыслам, не в состоянии пьяной анархии, а почти по армейскому распорядку. Бутылка, кстати, в его руке оказывалась лишь тогда, когда появлялись посторонние. Даже Венцим и то всегда наблюдал канмерта только в подпитии.

Однажды я спросил об этом у дядюшки, на что получил исчерпывающий ответ:

— Не твоё дело, Ликк! Мы служим Хиргу, как он приказывает, а остальной мир для нас лишь точка приложения для наших талантов и чаяний. И кто тебе сказал, что увиденное здесь тоже истина? Может, ещё одна забава Двуликого развернулась перед твоими глазами? Об увиденном, кстати, не распускай язык! Помни, что Бог Обмана легко становится Богом Мести — её последствия ты уже ощутил благодаря Ирисии. Только она — неопытная дурочка, не разобравшаяся в себе, а мерта Хирга способны отравить жизнь по-настоящему.

— Да уж… Ощущаю до сих пор и хотел бы поговорить с тобой про неё.

— Даже не пытайся! Каждый идёт своим путём, ища бога-покровителя в голове и сердце. Я говорю голосом Двуликого, который, в отличие от Эрины Милостивой и Даркана Вершителя, не наставляет, а лишь даёт инструменты. «Хорошо — плохо, плохо — хорошо» борются в нас каждую минуту, подталкивая к определённым поступкам. В конце земной жизни ты соберёшь все камни сделанного и отнесёшь их на Суд Вершителя. Хирг хочет, чтобы это были твои камни, а не его.

Будь ты одним из нас, то узнал бы большее, но тебе никогда не войти в храм Двуликого полностью — не умеешь разочаровываться в людях, как мы, отгородив свой мир посреди толпы. И на этом хватит ненужных вопросов… А теперь дай мне бутылку вина из шкафа. Венцим приехал и скоро будет здесь — надо привести себя в надлежащий вид.

— Последний вопрос, Браир! Почему Хирг являет себя лишь в неприглядном свете? Из разговоров с тобой складывается впечатление, что с ним не всё так просто.

— Почему плохой? Разный! На то и Двуликий! И да! Ему нравится антагонизм! Если бы мир был наполнен одной добродетелью, то скучно жилось бы его обитателям. Не с кем враждовать, соперничать, ни перед кем не приходится врать и нет развития амбиций — поверь, люди жаждут не только сладкого мёда, но и острого перца. Понятие ЗЛА не избежать, но оно должно существовать, находясь в определённых рамках. Приспешники Гиргопа Бесцветного их преступили, поэтому дни Теней сочтены!

Вошедший отец окинул меня подозрительным взглядом и, поздоровавшись с дядей, немного замялся, не зная, как начать разговор.

— Венцим! Пить хочешь? — протянул ему бутылку Браир. — А то, смотрю, у тебя с дороги горло пересохло.

— Позже. Хотелось бы поговорить наедине. И где… Ну ты сам знаешь кто.